нным действием с фронта и обоих флангов русские будут поставлены в крайне затруднительное положение и, не имея отступления, принуждены будут согласиться на все предложенные им условия мира.
Предположения эти не осуществились. Несговорчивость хана Талышенского разрушила все планы Аббас-Мирзы, и он, опасаясь наступательных действий с нашей стороны, решился предупредить их вторжением в Карабаг.
Переправившись в первой половине июня через Худо-Аферинский мост, персияне распространились по Карабагу, и передовой отряд их, состоявший из 500 человек, остановился близ селения Туг, при урочище Каргабазаре.
Около этого времени генерал-майор Небольсин, не подозревая, что селение Мигри занято уже неприятелем, приказал полковнику Котляревскому с батальоном 17-го егерского полка занять этот передовой пункт, как весьма сильный по характеру окружающей его местности. Двигаясь по предписанию, Котляревский встретил на пути тысячу человек персиян, под начальством Керим-хана, отправленного из Нахичевани для усиления мигринского гарнизона. В день встречи Котляревский атаковал неприятеля, разбил его и принудил Керим-хана отступить к Ордубаду. Подойдя затем к Мигри, Котляревский штурмовал его, и несмотря на то, что в селении находилось до 2000 человек гарнизона, он одержал полную победу. Потеряв до 300 человек убитыми, неприятель бежал за Араке в совершенном беспорядке, и Мигри было занято нашими войсками.
Занятие это имело весьма большое значение для персиян. Находясь на левом берегу р. Аракса, селение Мигри считалось ключом Карабага и Тавриза, от которого отстояло не далее ста верст. Не было сомнения, что Аббас-Мирза, имея от многочисленных лазутчиков точную цифру людей в отряде Котляревского и пользуясь превосходством своих сил, употребит все усилия к тому, чтобы снова овладеть Мигри. Поэтому, опасаясь, чтобы Котляревский не был отрезан и окружен персиянами, генерал Небольсин оставил две роты в Елисаветполе, а с остальными двумя батальонами выступил из Чардахлы и 5 июля, прибыв к Аскарани, расположился у урочища Ходжалу. На пути он получил сведение, что Аббас-Мирза стягивает против Котляревского значительные силы и что посланный из Нахичевани Келб-Али-хан занял дороги, ведущие в Мигри, и пресек сообщение. Зная, что у Котляревского имелось продовольствия не более как на 28 дней, генерал-майор Небольсин распорядился, чтобы, под прикрытием двух рот, была доставлена в Мигри месячная пропорция сухарей. 2 июля роты прибыли к Котляревскому, и с присоединением их в гарнизоне Мигри было 600 человек.
В тот же день до 4000 человек персиян подошли к селению и расположились за садами на высотах. Это был передовой отряд из войск, посланных Аббас-Мирзой в числе 8000 человек, под начальством Ахмет-хана, получившего приказание взять селение и выгнать русских. Котляревский готовился к обороне, и хотя ему, еще до прибытия неприятеля, приказано было Небольсиным оставить Мигри и отступить, но он находил это крайне неудобным. Он доносил, что по важности пункта его следует оставить за собой, тем более что он достался нам весьма дешево.
После поражения персиян и занятия селения русскими войсками мигринские и гюнейские жители, ободренные успехами наших войск, стали возвращаться в свои жилища для обработки полей и садов. Они считали себя вне опасности, тогда как отступление русских повергало их в новое бедствие и заставило бы покинуть свои жилища. К тому же, уступив Мигри персиянам и дозволив им там укрепиться, нам пришлось бы рано или поздно выбивать их из этого селения и брать штурмом каждое укрепление, что, наоборот, теперь они должны делать сами. Все эти соображения заставили Котляревского оставаться в Мигри и спокойно ожидать дальнейшего хода действий.
Аббас-Мирза подошел между тем к Ожансу, и передовые его отряды расположились при селении Хаштаме. Он послал новое приказание Ахмет-хану или умереть, или взять Мигри. Приказание это было получено тогда, когда Ахмет-хан окружил уже со всех сторон селение и держал его в блокаде в течение пяти дней. Персияне пытались отнять воду, но два укрепления, построенные Котляревским у речки, отражали нападение. Видя невозможность овладеть этими укреплениями, два английских офицера, бывшие в блокадном отряде, донесли Аббас-Мирзе, что они признают Мигри недоступным для персидских войск и полагают лучшим отступить. Наследник персидского престола согласился с мнением англичан и приказал отойти за Араке. Ахмет-хан снял блокаду и, отступая к р. Араксу, успел до вечера переправить на противоположный берег только часть своих войск; главные же силы остались на левом берегу реки и расположились спокойно на ночлеге, не допуская мысли, чтобы незначительный отряд русских войск мог произвести нападение.
Сподвижник доблестного Карягина полковник Котляревский думал иначе. Он не придавал никакого значения числу неприятеля и, зная сомнительную храбрость персиян, атаковал их с полной уверенностью в успехе.
Оставив в укреплении две роты, под прикрытием которых доставлен был к нему провиант, Котляревский разделил остальной свой отряд на три части, с которыми и бросился на неприятеля одновременно с разных сторон. Не ожидавшие нападения персияне успели открыть огонь только тогда, когда атакующие, не тратив времени на стрельбу, бросились в штыки. Полный успех и совершенное поражение персиян увенчали подвиг Котляревского. Встречая повсюду смерть, персияне искали спасения в бегстве, кидались в реку и были провожаемы пулями. Весь берег был покрыт трупами, и урон неприятеля в этом деле простирался до 800 человек убитыми, не считая утонувших. Вся потеря с нашей стороны состояла из двух офицеров и 17 человек нижних чинов[447].
Поражение, нанесенное Ахмет-хану на берегах Аракса, имело значительное влияние на последующие действия персиян. Озадаченный таким исходом дела, Аббас-Мирза отказался от дальнейших покушений в этом направлении и вывел большую часть своих войск из Карабага. Там остались только отдельные шайки грабителей, преследуемые самими жителями, и весьма часто с большим успехом. Это преследование было для наследника Персии лучшим доказательством, что народ не разделяет образа мыслей своего хана, и если Мегти-Кули-хан мог считаться в числе сторонников повелителя Ирана, то подвластные его не желали возвращения под власть Персии. Ни подговоры и тайные внушения, ни многочисленные обещания не оказали влияния на карабащев, и Аббас-Мирзе приходилось искать успеха в другом месте.
Опасаясь, чтобы после победы, одержанной Котляревским, русские не вступили в пределы Персии, Аббас-Мирза принял меры к поспешному укреплению Тавриза и Нахичевани и отправил нарочного к эрзерумскому сераскиру, убеждая его, на основании заключенных условий, поспешить вторжением в Грузию. Чтобы спасти ее и вместе с тем не дозволить и персиянам иметь успех в наших пределах, Тормасов стал с главным корпусом впереди Тифлиса, у Саганлуга. «Ахалцихский паша, – доносил он, – не предпринимает ничего против Грузии, ожидая военных действий от персиян, а те такими же глазами смотрят на ахалцихского пашу, и дожидают, чтобы я, занявшись ахалцихскими войсками, не мог усилить тех отрядов, которые против них поставлены. Я держу себя в совершенной готовности на все, ожидая со дня на день, что обстоятельства заставят меня в которую-нибудь сторону делать движение»[448].
Конечно, если бы русскому главнокомандующему пришлось составить для противника самый невыгодный план действий, то, по всей вероятности, он и тогда не ослабил бы так действий персиян, как они ослабляли себя, допуская разбивать по частям. Потерпев неудачу в Карабаге, Аббас-Мирза собрал свои войска у Абарана, с намерением вторгнуться в Памбаки и Шурагель, защита которых была возложена на генерала Портнягина.
Находившиеся в ведении последнего войска были разделены на два главных отряда: один, силой в 1380 человек с 9 полевыми орудиями, стоял при Амамлах, а другой, в составе 600 человек с 4 орудиями, – в Тамардаши. Сверх того, 367 человек с 1 орудием занимали местечко Гумры, 587 человек с орудием находились в Артике; 560 человек с двумя орудиями – в Караклисе и 395 человек с орудием – в Беканте. Большая часть жителей со всем имуществом была собрана в укреплениях, под защитой войск, или находилась в местах безопасных.
В таком положении была оборона этих двух провинций, когда Тормасов поручил Портнягину атаковать персиян, стоявших у Абарана, составив для того, сколько возможно, сильный отряд, но Портнягин не находил возможным исполнить это, сколько по дальности неприятеля, столько же и потому, что, стянув войска к одному пункту, он мог ослабить посты Караклисский, Артикский, Бекантский и Гумринский[449]. Пройдя налегке ущельями и появившись против одного из постов, персияне могли легко уничтожить его, тем более что имели полную возможность отрезать все горные дороги и воспрепятствовать поданию помощи.
Получив от Портнягина заявление о тех затруднениях, которые он встречает относительно атаки персиян, Тормасов торопился оставить Тифлис и в ночь с 11 на 12 августа выступил из лагеря при Саганлуге и перешел к реке Цопи. В Тифлисе оставлен был правитель Грузии, которому поручено принять в свое ведение все войска, находившиеся внутри страны, и расположить их в трех главнейших пунктах: против Осетин, в Боржомском ущелье и против прохода к Корелям. Полковник Сталь с двумя эскадронами Нижегородского драгунского полка, 50 человеками егерей, 65 казаками и двумя орудиями, отправлен в Карталинию. Ему поручено принять команду над всеми войсками, там расположенными, и над батальоном 15-го егерского полка, стоявшим в Цалке, под начальством полковника Печерского, и прикрывавшим Борчалинскую дистанцию, Тифлисский уезд и пространство от г. Гори до Мцхета. Поддерживая постоянное сообщение между собой, все эти отряды обязаны были иметь связь и с войсками, действовавшими в Имеретин.
Между тем Тормасов получил известие, что Али-Шах-заде с отрядом в 10 000 человек стоит лагерем на Карниаре, в 70 верстах от Портнягина, и что персидское правительство, будучи убеждаемо Шериф-пашой Ахалцихским к соединенным действиям против Грузии, отправило во внутренность Баязетского и Карсского пашалыков 7000 отборных войск своих, под начальством эриванского сардара Хусейн-Кули-хана, который на пути присоединил к себе всех карапапах и войска магизбертского владельца Кара-бека, отложившегося от повиновения карсскому паше. Составив, таким образом, отряд до 10 000 человек, Хусейн намерен был, проходя в Ахалцих, вторгнуться в Шурагель. Для воспрепятствования такому намерению Тормасов оставил центральную позицию у Цопи и поспешно перешел к Цалке, а генерал Портнягин, с отрядом из 400 человек Саратовского мушкетерского полка, 140 драгун, 100 казаков, 4 орудий и казахской конницы, выступил из Амамлы и остановился между Артиком и Гумрами. Здесь он узнал, что сардар Эриванский, отказавшись от действий в Шурагельской провинции, прошел 11 августа вдали наших границ по владениям Карсского пашалыка, с намерением следовать через Ахалцих в Имеретию, где, как ему сообщили, русские терпят большой урон и совершенно отрезаны от Грузии.