На Кавказской линии происходили волнения, и обширное пространство от Черного до Каспийского моря, более 1500 верст, охранялось в Закавказье одной 20-ю дивизией, с прибавлением двух полков (Белевского и Севастопольского) от 19-й дивизии. Все это пространство было заселено народами вооруженными, в большинстве враждебными России и находившимися в непосредственном соприкосновении с Персией и Турцией – двумя державами, также находившимися в неприязненных отношениях в империи. Военные действия не прекращались ни с Персией, ни с Турцией и, следовательно, для охранения границ и поддержания внутреннего спокойствия необходимо было занимать достаточно сильными гарнизонами многие укрепленные посты[526] и иметь отряды в пограничных округах, каковыми были: ханство Карабагское и провинции Елисаветпольская, Памбакская и Шурагельская.
Очевидно, что при подобном положении дел тех сил, которыми располагал Тормасов, было недостаточно для прочного обеспечения границы, а тем более он не мог отделить от себя ни малейшей части войск. Исполняя высочайшее повеление, он предписал драгунским полкам следовать в Россию и вместе с тем просил об увольнении его по расстроенному здоровью от звания главнокомандующего.
«Снисходя на прошение ваше, – отвечал император Александр, – я увольняю вас от командования в Грузии, для поправления здоровья, и позволяю вам приехать в С.-Петербург. Начальство над войсками там находящимися и управление сим краем по части гражданской повелеваю сдать генерал-лейтенанту маркизу Паулуччи.
Быв всегда доволен отличным вашим служением, я желаю, для пользы общественной, чтобы отдохновение от дел послужило к совершенному и скорому восстановлению вашего здоровья»[527].
Так кончилась деятельность А.П. Тормасова на Кавказе, деятельность плодотворная, но крайне тяжелая. Вступив в начальствование краем и командование войсками в то время, когда Россия вела войну с Турцией и Персией, А.П. Тормасов, с весьма ограниченными средствами, сумел сохранить все сделанные нами в том краю приобретения, одержал несколько побед над турками и персиянами и, усмирив волнения в Кубе, Имеретин, дал последней новое административное устройство. Человек с большой энергией и высокообразованный, он принес бы огромную пользу краю, но, беспрерывно занятый военными действиями, мог уделить лишь часть своей деятельности на внутренние преобразования. По его ходатайству учрежден в Грузии приказ общественного призрения, на устройство которого отпущено из государственного казначейства 15 000 рублей ассигнациями. Заботясь о благосостоянии жителей, главнокомандующий положил в Тифлисе основание городской полиции и сделал распоряжение, чтобы в городе не строили более землянок, а возводили дома по утвержденным планам, и притом не в земле, а на горизонте.
Грузинское духовенство обратило на себя особенное внимание Тормасова. До вступления его в управление краем, духовенство было настолько забыто, что неизвестно было ни число церквей, ни число церковнослужителей. Большинство священников было крайне невежественно, почти безграмотно и не имело определенных приходов. Малограмотность духовенства происходила оттого, что каждый епископ мог постригать в священники без ведома духовного правления и единственно из личных выгод. Многие крестьяне, желавшие избавиться от власти помещиков или не нести повинностей, постригались в духовное звание и тем избегали от взноса податей и прочих сборов.
Произвольная раздача католикосом царевичем Антонием церковного имущества некоторым частным лицам обратила на себя внимание нашего правительства. Император Александр поручил Тормасову войти в ближайшее рассмотрение вопроса о преобразовании духовенства и свое заключение представить императору[528].
Крестьяне, принадлежавшие церквам, вносили подати епархиальному начальству, не дававшему никому отчета в их употреблении. Само духовенство не имело никакого сведения о своих доходах, – ибо не одни епархиальные архиереи, но и принадлежащие церквам дворяне обоюдно пользуются доходами, без всякого положительного назначения и единственно по позволению грузинского католикоса.
Принадлежавшие церквам крестьяне платили в казну только один сурсат, состоящий в том, что каждое семейство вносило в год по три коды хлеба или деньгами по рублю.
Первым делом Тормасова было привести в известность число духовенства. В 1811 году в Грузии оказалось: 13 епархий, 7 архиереев, 799 церквей, 746 священников, 146 диаконов и 661 церковник. Тормасов находил, что для управления духовной частью Грузии необходимо устроить дикастерию, в состав которой назначить архиереев, под председательством управляющего духовенством в Грузии. При этом архиерею Мцхетскому и Карталинскому, как главному, предоставить звание митрополита и экзарха над Грузией и быть ему под ведомством Святейшего синода. Католикоса царевича Антония предполагалось удалить от управления, дать ему пенсию и под предлогом окончательного решения вопроса об устройстве духовенства вызвать в Петербург. Ссылаясь на свое нездоровье, Антоний долгое время отказывался от поездки, и хотя в ноябре 1810 года он отправился в путь, но преобразование по духовной части в Грузии последовало гораздо позже, чем Тормасов оставил край, передав его в управление маркиза Паулуччи.
Глава 19
Назначение маркиза Паулуччи главнокомандующим в Закавказье. Его характеристика и приказы. Намерение персиян вторгнуться в наши пределы. Происки Ших-Али, бывшего хана Дербентского и Кубинского. Сбор значительной партии лезгин в Табасаранском ущелье. Бой генерал-майора Гурьева у Зиахура и генерал-майора Хатунцева у селения Рустов. Экспедиция Хатунцева в Кюринскую область. Занятие г. Кюры. Назначение Аслан-бека правителем Кюринской области. Экспедиция Котляревского в Ахалцихский пашалык. Штурм крепости Ахалкалаки
Столкновения и пререкания, существовавшие на Кавказской линии между властями гражданской и военной, принудили правительство поставить во главе их одного общего начальника, и в начале 1811 года управление Кавказским краем было разделено на две части: в Закавказье остался Тормасов, а кавказским и астраханским губернатором был назначен генерал-лейтенант Ртищев, сначала подчиненный Тормасову, а затем, с отъездом последнего и с назначением маркиза Паулуччи, сделавшийся независимым.
«После неоднократных просьб генерала от кавалерии Тормасова, – писал император Александр маркизу Паулуччи, – уволив его для поправления здоровья, поручаю вам начальство над корпусом войск, находящимся в Грузии, и управление сим краем по части гражданской, на тех же самых правилах и преимуществах, какие имел ваш предместник.
При повелении военного министра вы получите список войскам, которые составляют вверенный вам корпус, наставление о назначении пределов между Грузии и Кавказской линии и определение тех сношений, в которых поставляетесь вы с начальником последней»[529].
Границей между управлениями Кавказской линии и Грузией назначено укрепление Владикавказ. Укрепленные посты: Балта, Ларе, Дарьял, Казбек и Коби, точно так же, как и самый Владикавказ, должны быть заняты войсками Ртищева. На него же возложено и продовольствие этих войск, но все военные распоряжения, обеспечение путей сообщения и управление народонаселением, обитавшим между Владикавказом и горой Кайшауром, возложены на маркиза Паулуччи.
Филипп Осипович маркиз Паулуччи родился в Модене в 1779 году, юношей вступил в пьемонтскую военную службу и затем перешел в австрийские войска. Как природный итальянец, он должен был впоследствии перейти в армию Италийского королевства, в которой дослужился до звания генерал-адъютанта и участвовал в последних походах революционных войн. Выйдя в отставку, маркиз Паулуччи в 1807 году поступил в русскую службу полковником. В этом чине он сражался с турками под начальством Михельсона, и в 1808 году, во время похода против шведов, был произведен в генерал-майоры. 30 июля 1810 года Паулуччи был назначен генерал-квартирмейстером и дежурным генералом к Тормасову и за победу у Цалки произведен в генерал-лейтенанты.
Как подчиненный, маркиз Паулуччи всегда точно исполнял поручения, на него возложенные. Тормасов приказал ему окончить экспедицию в десять дней, и, как мы видели, он окончил ее, несмотря на громадные препятствия, противопоставленные ему природой[530].
«Военнослужащие должны ведать, – писал он, сделавшись главнокомандующим, – что лучше умереть со славой, чем жить с бесславием, и для того они, хотя бы то жизни их стоило, не должны ни одного шагу уступить неприятелю, невзирая ни на какое превосходство.
Засим предваряю я, что из офицеров всяк тот, кто даст над собой верх неприятелю, предан будет военному суду и с бесчестием выгнан из службы. Господам генералам предписываю штаб– и обер-офицерам внушать, а они чтоб твердили солдатам, что отечество держит нас для того единственно, чтобы мы поражали неприятелей наших, и что всемилостивейший государь император всещедро изливает свои милости на тех, кои против неприятеля ознаменуют себя храбростью и мужеством.
Итак, всякому из военнослужащих должно помнить долг службы и присяги, и противу неприятеля при всяких случаях поступать мужественно, ибо кто будет всегда иметь в мыслях, что он русский, и что его неприятель не может одолеть, тот всегда победит неприятеля»[531].
Исполняя обязанности генерал-квартирмейстера и дежурного генерала, командуя различными отрядами и перенося все лишения походной жизни, маркиз Паулуччи имел возможность близко познакомиться с бытом офицеров, характером их жизни и привычками.
«Имев честь с вами служить в продолжение двух кампаний, – писал он в приказе, – к крайнему моему сожалению, я заметил, что многие из господ офицеров занимаются азартными играми, а некоторые из них и неумеренным употреблением горячих напитков, хотя ничто столь не достойно порицания в военном человеке, как страсть к напиткам и игре: от первого он теряет все уважение в глазах своих подчиненных и делается неспособным к делам службы; от второго он лишается времени, нужного для занятий по службе, часто вовлекаем бывает в разорение и, что еще хуже, подвергает себя лишению чести. Игра нигде не была запрещаема столь строгими законами, как в России.