Но ничего такого не произошло. И, как мне кажется, вовсе не потому, что мама как-то особо страдала об отце. А потому, что она возненавидела всем сердцем саму любовь. Во всех ее проявлениях. И эта ненависть стала быстро, на наших глазах, сжигать мамину душу, а заодно и тело.
На службе, как удавалось узнавать нам из более чем скудной информации, которая до нас доходила, несмотря на усердие и опыт успешного учёного, мамины дела шли всё и хуже, подошли новые выборы, и маминой фамилии не нашлось места в партийном списке. И новый мандат она не получила.
Вдобавок ко всему в это же примерно время бывшие соратники отца, компаньоны, подельники, если хотите, путём каких-то манипуляций или ещё как-то... Словом, однажды выяснилось, что мы к числу состоятельных семей больше не принадлежим. И продолжаем уверенно двигаться к полному краху.
Когда отцу по христианскому обычаю - а он всегда почему-то числил себя христианином, хотя в церкви, насколько я знаю, никогда не бывал - отметили сороковины, Светка, будто этого только и дожидалась, продолжила своё победоносное шествие по чужим постелям, мотивируя этого необходимостью заработка.
- Но не повредит ли эта твоему... Нашему будущему ребёнку? - счёл необходимым озаботиться я.
- Какому?! - она даже не сразу уразумела, о чём я речь веду, но тут же спохватилась: - Ах да, я совсем забыла тебя сразу проинформировать: не будет никакого ребёнка, можешь быть спокоен.
- Ты сделала аборт?
- Вот ещё - здоровьем рисковать! Я ликвидировала беременность волевым усилием, подумаешь - великое дело!
Да, так она и сказала. Вам, разумеется, сразу пришла мысль об элементарном бабьем блефе, но я, скорее, склонен был верить. Верю и сейчас. И, разумеется, не пытался её остановить. Во-первых, потому что - уговор, чёрт бы его подрал; во вторых, просто бесполезно; а в-третьих, представляете, я даже порадовался. Поскольку в дни вынужденного воздержания моя жена на глазах превращалась в какую-то совершенно бесчувственную, в том числе и в постели, куклу, ко всему равнодушную, вечно сонную и неприбранную. Как знать, может быть, во время распутства она и напитывалась некоей совершенно необходимой энергией. Если верить сказкам про ведьм, то у них это обычное дело...
А мама стала увядать на глазах. И вскоре у нее обнаружился запущенный рак лёгкого. Но я этому не поверил. Как он мог быть запущенным, если мать никогда в жизни не курила, но, главное, лишь недавно перестала пристально следить за здоровьем, а прежде аккуратно проходила всякие диспансеризации, причём не в заштатной районной больничке, а сами понимаете где.
Нет, это был не рак, врачи ошибались Но если всё-таки рак, то особый - такая как бы опухоль души, вызванная ненавистью к тому, что, по определению, является сущностью сотворённого некогда и потом спасённого мира..
В общем, через четыре месяца, не доставив никаких хлопот вновь приглашённой, только уже в качестве сиделки, Вере, мама отправилась к отцу. Мне показалось, что она торопила этот момент, отказываясь принимать какие-либо лекарства, кроме обезболивающих. То есть, она могла бы ещё некоторое время побыть среди нас, живых, но ей очень не терпелось отыскать за горизонтам мужа и поговорить о том, о чём не успела при жизни. Впрочем, это всего лишь мои фантазии...
Мама отправилась к отцу, ее похороны, на которые пришлось потратить даже деньги, заработанные Светкиным «трудом», окончательно разорили нас. Мы даже с тишайшей Верой не смогли расплатиться, лишь пообещали сделать это при первой возможности. В ответ на что Вера лишь презрительно фыркнула и, не проронив, по обыкновению, ни слова, плотно затворила за собой дверь. Это, как ни странно, задело Светку более, чем что-либо другое прежде, она, кажется, не спала всю ночь, как после покупки нам «БМВ», утром пепельница была полной окурков, но ещё весь день после этого Светкины губы безмолвно шевелились, будто она упорно пыталась что-то кому-то объяснить, однако вслух за целые сутки было произнесено всего лишь несколько слов, притом ничего существенного не значащих...
Дом пришлось продать, в сущности, за бесценок. И не потому, что мы совсем уж не представляли его истинной стоимости, а просто покупатель, изъявивший желание приобрести нашу недвижимость, был такой, с которым не поторгуешься. Этот бандит когда-то работал на отца, хорошо знал, что приобретает, ему, скорей всего, чрезвычайно льстила такая покупка, возможно, он долго ею грезил, и вдруг нежданно-негаданно пришёл его час...
А в общем, я с легкостью подмахнул все бумаги, взял то, что дали, и мы со Светкой на всё ещё шикарном автомобиле, правда почти с пустыми руками, съехали в её однокомнатную лачугу, стараясь не терять чувства юмора, мол, «с милым рай и в шалаше», но кто проверял истинность данной народной мудрости вот так буквально, чтоб из дворца - да сразу в хижину...
Я предполагал увидеть толстый слой пыли и прочие следы длительного запустения, но увидел, наоборот, вполне уютное и обжитое пространство, куда более уютное, чем я знал его раньше.
Впрочем, изумления своего я вслух не высказал - сразу понял: «Так вот оно, «рабочее место». Следовательно, «победоносное шествие по чужим постелям» начнется только теперь...
И мы продолжили наше фантастическое сожитие. И очень часто ночами, а то и днём мне места под крышей не находилось. И соседские старушки, не понимая тонкости наших со Светланой отношений, с болью глядели мне в глаза, порываясь сочувствовать и словами, но я поспешно убегал прочь, давно зная все возможные слова. На пришлось начать учиться жить в самых некомфортабельных местах, ибо мои немногочисленные приятели очень скоро перестали предоставлять мне кров, боясь заразы - если не физической, так духовной какой- нибудь...
Вы, наверное, думаете сейчас, почему я не пытался пойти работать, чтобы иметь хотя бы право голоса при формировании нашего семейного бюджета? Да нет, я пытался, и не раз. Впрочем, наверное, достаточной настойчивости не проявил. Однако, не имея ни малейшего навыка физической работы и попробовав один раз заделаться грузчиком на склад, я не выдержал и дня. И всё иное, что довелось испытать: сетевой маркетинг, рекламное агентство, агентство по продаже недвижимости и тому подобное, на поверку оказалось не работой, а чистейшим надувательством со стороны заманивавших и нанимавших меня людей. Или уж это я был абсолютно бездарен.
Эти так называемые работы не только не дали заработка, но даже наоборот. Вырываясь на волю из паучьих сетей, я расплачивался за мою несостоятельность деньгами, заработанными женой посредством тяжкого труда...
Как видите, я не скрываю ничего того, что меня, мягко выражаясь, не красит. Потому что, по большому счёту, меня вся моя жизнь не красит, а вызывает у приличного человека лишь гадливость. А вы, небось, думали, что я этого не осознаю? Осознаю, ещё как.
Но всё таки у меня, я думаю, есть смягчающее обстоятельство. Которое далеко не всякий примет. Но вы, мне кажется, принимаете. Иначе давно погнали бы меня прочь. А вы - терпите. Спасибо вам...
Наконец Светка, устав, по-видимому, наблюдать мои бесплодные потуги, предложила попробовать освоить её профессию. В сущности, как дед Каширин у Горького, может, помните: «Ну, Лексей, ты не медаль, на шее у меня тебе не место, ступай ка ты в люди...»
- Торговать в павильоне? - не сразу сообразил я.
- Куда тебе! Сразу проторгуешься, ты ж у меня полный лох.
- Тогда - что?
- То самое!
- Ни за что! Это ниже моего...
- Чего - твоего?
- Того самого!
Она хохотала минут пять, не меньше. А потом моментально сделалась серьёзной.
- У тебя «того самого» нет. никогда не было и не будет. О чём ты сам прекрасно знаешь. А не будешь приносить в дом хоть какие-то деньги - кормить не буду. Машина, которая жрёт больше нас обоих, да ты - «Боливар» уже не выдерживает..
- Во! Давай тачку продадим!
- Я же сказала: лучше продать тебя.
- Так ведь покупателей не найти.
- Найдём.
- Но моя внешность не такая уж...
- Не мачо, конечно. Однако не на мачо главный спрос.
- А на кого?
- Да вот на таких как раз изнеженных маменькиных сынков, каким ты почему-то до сих пор, несмотря ни на что, остаёшься. Сексуально озабоченные деловые дамы на таких непорочных, каким ты кажешься, мальчиков и клюют. Тем самым убивая двух зайцев, ведь сексуальная озабоченность часто мило уживается с нереализованным материнским чувством. Так что предвижу немалый твой успех. Серьезно. Не исключаю, что платить тебе будут щедрее, чем мне, смотри, не зазнайся потом, не забудь, кто тебя в люди вывел.
- Слышь. Светик, а как ты, вообще-то, мыслишь, будет ли какой-нибудь предел нашему падению?
- Ну-у, опять «старая песня о главном»!
- Да нет, просто любопытно.
- Это не падение. Это нормально для эпохи революционных преобразований.
- Даже так!
- Только так. Но ты, я вижу, согласен?
- Что ж... А получится у меня? Чисто технически? Всё же будут не одни красотки типа твоих подружек.
- Вообще-то, может не получиться, вы, мужики, уж больно нежные создания. Возможен брак на первых порах. Но по мере роста профессионализма... Надо пробовать.
И вскоре жена свела меня с первой моей клиенткой. Причём самой не пришлось уходить из дома, поскольку женщины, как выяснилось, предпочитают заниматься развратом на своей территории. По крайней мере, те, кому нужен беспорочный мальчик.
Моей первой клиентке было, наверное, под пятьдесят, но к этим годам она сумела сохранить умопомрачительную фигуру и весьма привлекательную внешность, так что проблем у меня никаких не возникло. Не считая того, что использован я был по максимуму и домой притащился едва живым. Вот баба - могла б иметь любого самца бесплатно, а ей субтильного юношу подавай! Абсолютно не поддаётся разумению...
Однако мне понравилось. А чего? Мне даже подумалось, что с помощью этой «творческой» работы я совершу невероятное - разлюблю Светку да и останусь жить с какой нибудь состоятельной дамой навсегда,