Вдвойне отважна, — так умереть решив,
Не допустила, чтоб ладья врагов
Венца лишенную царицу
Мчала рабой на триумф их гордый.
(«Античная лирика». М., 1968, с. 289. Пер. С. Шервинского)
Она умерла от укуса змеи, аспида, которая считалась священным животным египетского бога солнца Аммона Ра. Так как по египетским представлениям тот, кто умер от укуса этой змеи, возносился на небо, династия Птолемеев закончила свое существование этим великолепным жестом. В падение династии были вовлечены и дети Клеопатры. Александра Гелиоса и Клеопатру Селену провели в римском триумфе Октавиана, и только судьба дочери прослеживается дальше: она в конце концов стала мавританской царицей. Ее брат-близнец погиб насильственной смертью так же, как и Птолемей Филадельф и Цезарион, сын Цезаря.
После гибели Антония и Клеопатры Октавиану предстояло реорганизовать управление восточными провинциями и прежде всего принять важные решения по поводу отношений с парфянами. После того, как начинания Октавиана подвергались многолетней резкой критике, можно было ожидать полной смены политического курса. Но это ограничилось только Египтом, там события развивались не совсем обычно: страна была включена в состав Римской империи, однако Октавиан не установил там обычного правления сената. Напротив, он сам назначил префекта из сословия всадников. Друг Октавиана Корнелий Галл стал первым префектом Египта и одновременно командующим стоящими там тремя легионами. Римским же сенаторам был запрещен въезд в страну; Октавиан очень хорошо знал потенциал Египта и не хотел подвергать себя риску. Тем не менее в последующие столетия этот регион не раз становился базой опасных узурпаций. Благодаря полновластным полномочиям, которые взял на себя Октавиан, он получил огромные сокровища и денежные средства, как движимое, так и недвижимое имущество, не говоря уж о собственности царицы. Добыча была так велика, что Октавиан по-царски вознаградил не только своих полководцев, солдат, друзей, сторонников и помощников, но был в состоянии оказать финансовую поддержку владельцам отданных ветеранам земельных участков в Италии. Нельзя недооценивать значение этих действий: египетская добыча была использована для стабилизации общественного порядка в Италии. Граждане Рима и Италии, совершенно обедневшие в гражданской войне, в первый раз почувствовали облегчение, что помогло им смириться с властью Октавиана.
При реорганизации египетских восточных областей само собой разумелось, что распоряжения Антония в пользу Клеопатры и ее детей отменяются. Тем удивительнее кажутся решения Октавиана в других странах. Не только три восточные провинции, но и те клиентельные цари, которые поддерживали Антония, сохранили свое положение, прежде всего Ирод Великий, переметнувшийся вовремя на другую сторону. Сохранили свое положение Архелай, Аминт и Полемон, несмотря на то, что уже давно дискредитировали себя как бездарные креатуры Антония.
Еще большим был контраст между ожиданиями и фактическими мерами Октавиана в политике с парфянами. После катастрофы у Карр и Фраата и неудачного наступления Красса и Антония многие сторонники Октавиана который к тому времени располагал 70 легионами, ждали от него последовательной политики экспансии и надеялись, что он, наконец, повергнет парфянское царство. У Вергилия, Горация и Проперция можно найти немало высказываний, которые подтверждают эти надежды и предположения. Но Октавиан не был Цезарем. Он избегал не предвиденных осложнений, имел другие приоритеты и не стал менять ситуацию вокруг парфянского царства.
Летом 29 г. до н.э. после неторопливого похода на Сирию, Малую Азию и Грецию Октавиан вернулся в Италию. Это событие ознаменовалось большой эмиссией монет. На легенде монет были лозунги, знаменовавшие конец гражданской войны и новое урегулирование на Востоке: «Завоеванный Египет» и «Возвращенная Азия». Между 13 и 15 августа 29 г. до н.э. Октавиан отпраздновал пышный триумф по поводу своей победы над далматами, за Акций и Египет. Были демонстративно закрыты двери храма Януса, новый общественный порядок объявлялся царством свободы, были воздвигнуты новые строения, на пример, храм Божественного Юлия.
Очень быстро обнаружилось, что основные интересы Октавиана были сосредоточены на укреплении и легализации своего положения. Так, в 28 г. до н.э. он вместе : Марком Агриппой провел первый ценз и избрание сената — «чистку сената» от политических противников. Одновременно были назначены новые патриции и сенаторы, себя он назначил самым главным сенатором — принцепсом сената. Чрезвычайные полномочия триумвирата аннулировали; многие признаки указывают на то, что Октавиан был готов в какой-то мере уважать республиканские, нормы и что систематические нововведения еще впереди. Они произошли в январе 27 г. до н.э.
Принципат Августа
Предварительные замечания
Греческий историк Кассий Дион, который в начале III в.н.э. написал «Римскую историю», поместил в описании событий 29 г. до н.э. две большие речи. Следуя традиционному историографическому образцу, они должны были выявить те альтернативы, которые были у Октавиана после поражения Антония. Программные установки вложены там в уста ближайших соратников Октавиана Агриппы и Мецената и являются фикцией. Однако они проливают свет на те события, которые тогда, более двух веков назад, произошли или могли произойти. Агриппа занимал «республиканскую» позицию, а Меценат — «монархическую».
Важнее, чем сами речи, является реакция Октавиана. Кассий Дион пишет, что Октавиан прислушивался к советам Мецената, но не сразу осуществлял все его предложения, потому что боялся неудачи при резком изменении общественных отношений. Некоторые изменения он проводил сразу, другие откладывал на более поздний срок и оставлял про запас, те, которые могли помочь ему в будущем, потому что считал, что со временем наступит их час.
Кассий Дион уловил особенности развития и структуру принципата Августа. Вопреки сохранившимся до сегодняшнего дня представлениям о целостности августовской эпохи и о монократической власти наподобие «кайзера» или «монарха», Август с самого начала представлял себе эволюционный характер установления своей власти. Августовский принципат нельзя отождествлять с резкими, дискретными мерами по утверждению новой системы, но также нельзя говорить об обширной политической программе с единой административной организацией, с большими военными планами и с введением компактной идеологии, как нового мировоззрения. Принципат Августа вырос из утверждения, легализации и укрепления власти новой системы в процессе долгого диалектического развития.
В общем прагматическом смысле под диалектикой понимается сознательный опыт и понимание исторических сил, противодействий и противоречий, по Гегелю это состоящий из тез и антитез процесс, который в конечном результате приводит к историческому синтезу. Даже в настоящее время для историков не потеряла значения фраза Гегеля о диалектическом моменте: «Понимать и воспринимать диалектическое крайне важно. Оно вообще есть принцип всякого движения, всякой жизни в реальной действительности. Диалектическое является также душой всего по-настоящему научного познания» («Философские штудии 3». Франкфурт, 1968, с. 352).
Уже с самого начала августовскому принципату не хватало той систематики, когерентности и сплоченности, которые предполагают понимание эпохи в целом. Наоборот, речь идет о скачкообразном изменении традиционных структур во всех областях политики и администрации. в незначительных военных операциях, на месте которых устанавливался римский законопорядок. Речь идет о проникновении в идеологический сектор идеологических элементов, идеологем, которые постепенно сомкнулись в одну идеологическую систему — систему принципата.
Характерный эволюционный ход августовского принципата нужно понимать, отчасти как болезненную реакцию на диктатуру Цезаря и ее крах, а также как постоянное стремление к законному обеспечению власти. В отличие от диктатуры Суллы и Цезаря, а также от более позднего закрепления власти принцепса, которое известно из закона о власти Веспасиана 69 г.н.э., Август избегал окончательных решений. Его принципат сначала являлся лишь переходной стадией на пути к окончательной институализации системы.
Можно сделать вывод, что принципат даже там осуществлял преемственность, где в действительности преобладала дискретность. Преемственность сохранялась особенно в обществе и экономике, где позднереспубликанские структуры еще не претерпели сильных изменений. По представлениям Августа преемственность должна была преобладать в понятиях о ценностях, нравах, образе жизни и религии, хотя остается открытым вопрос, было ли это вообще возможно.
Наряду со сферами, где осуществлялась действительная или желаемая преемственность, выделились другие сферы, в которых преобладала дискретность. Вокруг старых общественных связей в семье образовались теперь новые рамки, где господствовал принцепс и все сводилось к нему. Когда принцепс становится отцом и патроном для всех, прекращают существование те структуры, которые до этого предполагали плюрализм. Монополизация принцепсом большой политической клиентелы означала деполитизацию всех остальных старых клиентел.
Деполитизация старых органов и институтов является характерной чертой принципата. Правда, сенат и народное собрание вряд ли могли осуществить многие из своих политических прав еще во времена поздней Республики, но окончательное лишение их политической власти произошло только при Августе, хотя еще оставались многие привилегии, суверенные права и формальности.
Дискретность диктовала также и дальнейшее развитие в военной сфере. Постепенная монополизация верховного главнокомандования всеми сухопутными и морскими силами и создание отношений между огромною семьей принцепса, домом принцепса и постоянными военными соединениями являлись характерными элементами укрепления власти.