лся. Это имело тем большее значение, что 8-я немецкая и 1-я венгерская армии продолжали планомерный отход на запад.
Выход русских в Средне-Дунайскую низменность, превративший и собственно венгерскую территорию в арену борьбы, явился последним толчком, который побудил уже давно заколебавшегося в своей союзнической верности венгерского регента Хорти обратиться к противнику: Хорти питал надежду на то, что таким путем ему удастся избавить свою страну от ужасов войны. Будапештское радио объявило 15 октября, что регент обратился к державам-противницам с предложением заключить перемирие. Хорти обосновывал свой шаг тем, что Германия не выполнила своих союзнических обязательств и прежде всего не обеспечила в достаточных размерах обещанную венграм помощь для обороны их страны; кроме того, она в течение целого ряда месяцев самым непозволительным образом вмешивалась во внутренние дела Венгрии. Хорти заявил, что он не может допустить, чтобы территория Венгрии в ходе уже проигранной войны превратилась в арену арьергардных боев в интересах чужой державы, и поэтому сообщил представителю рейха в Будапеште о намерении Венгрии заключить перемирие с врагами и прекратить военные действия. В этом заявлении оставалось неясным, прекратят ли венгерские войска борьбу немедленно или же только после заключения перемирия. Но события приняли не такой оборот, о каком мечтал Хорти и стоявшие за ним круги. Дело в том, что на венгерской территории, особенно в Будапеште и вокруг него, находились крупные немецкие силы, а на решающих участках фронта использовались немецкие дивизии. Военная власть в стране еще со времени мартовского кризиса была сосредоточена в немецких руках. Кроме того, в стране в течение многих лет существовала идеологически близкая национал-социализму и одновременно резко антибольшевистски настроенная организация «Скрещенные стрелы» во главе с Салаши. Однако до сих пор ей не удавалось обеспечить себе решающее влияние в стране. Теперь она с немецкой помощью пришла, наконец, к власти. 16 октября Хорти был арестован в будапештском дворце и вывезен в Германию, а регентом вместо него назначен Салаши.
И вот немецкий народ оказался одиноким, если не считать марионеточных правительств в Италии и Венгрии, перед лицом наступавших на всех фронтах врагов. После успешной высадки западных держав во Франции положение стало бесперспективным. В Италии немецкая группа армий вела тяжелые оборонительные бои на Апеннинах; правда, пока еще было неясно, прорвется ли противник в долину реки По. На западе союзные армии достигли границы рейха и частично перешли ее. Армии курляндской группировки были отрезаны, Восточная Пруссия окружена с трех сторон. На Средней Висле продвижение русских временно приостановилось, однако оборонявшимся там армиям лишь ценою невероятного напряжения удавалось препятствовать наступлению русских с захваченных плацдармов. На юге Восточного фронта грозил прорыв на Будапешт и Вену. Попытка удержаться на Балканах на рубеже Салоники, Скопле, Ниш, Белград провалилась. Грецию и большую часть Югославии пришлось спешно эвакуировать, чтобы спасти находившиеся там немецкие силы, прежде чем они могли быть отрезаны противником, и с их помощью организовать новую оборону между Белградом и побережьем Адриатического моря. Беспощадно и почти беспрепятственно бомбардировщики противника день и ночь громили немецкие города и промышленные предприятия. Нехватка горючего и конструктивные недостатки, объяснявшиеся постоянным вмешательством Гитлера, лишили немецкую авиацию ее мощи.
Подводные лодки уничтожали лишь жалкую частицу тех огромных морских армад, с помощью которых западные державы перебрасывали свои войска и снаряжение через океан.
Не видеть всех этих фактов Гитлер не мог, но, несмотря на это, он призывал немецкий народ к продолжению борьбы. В воззвании от 18 октября, в котором действительное положение невероятно искажалось или замалчивалось, он объявил о создании фолькештурма. «В то время как враг думает, что пришла пора нанести последний удар, — говорилось в этом воззвании, — мы полны решимости снова напрячь все имеющиеся у нашего народа силы. Мы должны — и действительно сможем, как и в 1939 и 1940 гг., — полагаясь исключительно на нашу силу, не только сломить волю стремящихся уничтожить нас врагов, но и отбросить их назад и удержать рейх до тех пор, пока не будет обеспечен мир, гарантирующий будущее Германии, ее союзников, и, следовательно, всей Европы».
Сравнение с 1939 и 1940 гг. вызывало недоумение. Заявление о том, что можно задержать миллионные армии и десятки тысяч танков усилиями «всех способных носить оружие мужчин в возрасте от 16 до 60 лет», которые не могли быть даже вооружены должным образом, а в силу мобилизации, проводившейся в рамках партии, — и надлежащим образом обучены и использованы, было явно безответственно. И тем не менее смесь подлинной преданности отечеству и безграничной веры в этого человека, которую не могли поколебать никакие поражения, поддерживала массы и направляла их по нужному для него пути. Геббельс умел внушить народу мистическую веру в то, что все принесенные до сих пор жертвы не были напрасны и будут по справедливости вознаграждены. Устоять, а не сдать в решающий час, как в 1918 г., — таков был лозунг. Отчаянное положение великого короля в последние годы Семилетней войны приводилось как доказательство того, что народ может добиться победы даже в самой трудной обстановке, если его ведет твердая рука и если он сам не сдается. Никакая другая историческая параллель не могла быть более абсурдной. Мираж чудодейственного оружия, изготовления которого стоило только дождаться, помогал преодолевать сомнения в благополучном исходе грозных событий. Попавший в беду народ цеплялся за каждую соломинку. Войска же знали отныне только один долг — защищать границы рейха, над которыми нависла опасность. И, наконец, требование «безоговорочной капитуляции», рассчитанное не только на Пгглера и его режим, привело даже многих благоразумных людей к логически вряд ли обоснованной надежде, что упорное сопротивление, возможно, еще все-таки откроет какой-нибудь, пока неизвестный, путь к более благоприятному завершению борьбы.
На венгерские войска призыв Хорти не оказал такого рокового воздействия, как за несколько месяцев до этого измена короля Румынии — на румын. Лишь в 1-й венгерской армии генералы во главе с командующим армией генералом Миклош Бела порвали с немцами и установили связь с русскими. Позже Миклош Бела образовал временное венгерское правительство с привлечением в него венгерских политических деятелей левого направления.
Русские ожидали большего. Они рассчитывали, что находившиеся в Трансильвании силы им удастся уничтожить также, как это удалось в свое время в Бессарабии. Они с новой силой возобновили свои атаки против 6-й и 8-й армий. Одновременно 4-й Украинский фронт начал преследование отступавших с Восточных Карпат немецко-венгерских войск.
Нанесенный 17 октября удар Малиновского был нацелен на Дебрецен. Оттуда русские армии должны были продвигаться на Ньиредьхазу и Токай с целью овладеть переправами 8-й армии через Тиссу и отрезать пути отхода продолжавшим борьбу на стороне немцев частям 1-й венгерской армии. Измотанные танковые дивизии 6-й армии, лишь медленно отступая, могли сдерживать натиск русских. 20 октября пришлось оставить Дебрецен. В тесном взаимодействии два кавалерийских и один танковый корпус русских через день прорвали немецкую оборону и вышли к Ньиредьхазе, а головными танковыми частями — даже к Токаю, в то время как 8-я армия и венгры все еще осуществляли свой трудный отход по узким горным долинам Трансильвании. После прорыва русских на Токай судьба 8-й армии была, казалось, предрешена.
Однако последним огромным напряжением сил немецким танкам удалось пробиться с запада через боевые порядки прорвавшихся русских войск и рано утром 23 октября соединиться южнее Ньиредьхазы с наступавшими с востока передовыми частями 8-й армии. При этом были также отрезаны прорвавшиеся подвижные войска русских. В ходе четырехдневных исключительно ожесточенных боев заслон, созданный южнее отрезанных русских сил, удалось удержать, несмотря на все атаки с севера и юга. Лишь остатки подвижных соединений русских, бросив всю технику, сумели пробиться на юг.
К концу октября 8-я армия занимала новую оборону по реке Тиссе у Токая. Восточнее Кошице она примкнула к 1 -й танковой армии, которая при общем отходе также оттянула свой правый фланг, занимая дальше к северу хорошо подготовленную оборону по Карпатам вплоть до Ясло. Восстание словацких войск, соединившихся в ее тылу с чешскими повстанцами и пытавшихся покончить с немецким господством, было подавлено силами фронтовых частей. Как и в Варшаве, чехословацкие повстанцы в надежде на поддержку приближавшихся русских войск поднялись слишком рано. Они были оттеснены в верховья Трона у Зволена и там обезврежены.
Тем временем 2-й Украинский фронт подтянул новые крупные силы в район между Нижней Тиссой и Дунаем. Южнее Байи его соединения были сменены 3-м Украинским фронтом. Малиновский полагал, что наступило время для нанесения удара на Будапешт. Перед ним была лишь 3-я венгерская армия, которой в качестве единственной немецкой помощи был придан для консультаций немецкий корпусной штаб без войск. 29 октября Малиновский прорвал венгерский фронт в направлении Кечкемета. В ходе стремительного преследования русские танки вышли в район юго-восточнее Будапешта, где наткнулись на противотанковые рвы. Тем не менее в городе возникла паника. Дипломатическому корпусу предложили покинуть город в течение 24 часов. Однако в действительности угроза городу была еще не настолько велика, как могло показаться в тот момент.
Когда венгерский фронт у Кечкемета рухнул, стоявшему на Тиссе штабу 6-й армии было немедленно поручено организовать оборону в междуречье Дуная и Тиссы, куда уже подтягивались новые силы. Испытанные в боях за Дебрецен танковые дивизии, находившиеся в тот момент на пополнении, были брошены из района севернее Сольнока во фланг наступавшей на Будапешт русской группировке, благодаря чему юго-восточнее венгерской столицы вскоре наступила заметная разрядка и оказалось возможным удержать крупное предмостное укрепление на восточном берегу Дуная. С тем большей силой разгорелись бои в районе Цеглед, Сольнок, в ходе которых немецким войскам пришлось отойти на правый берег Тиссы и, оказывая ожесточенное сопротивление, начать постепенно отступление к северу. Однако связь с Будапештом на западе и с обороной по Тиссе на востоке была сохранена и прорыв Малиновского на север предотвращен. Венгры после прорыва их обороны у Кечкемета отошли на длинный дунайский остров Чепель, благодаря чему в известной мере обеспечилось прикрытие столицы с юга. Превосходство войск Малиновского между Дунаем и Тиссой было настолько подавляющим, что немецкие войска постепенно были оттеснены на рубеж Гёдёллё, Эгер, Токай, хотя связь с Будапештом сохранилась.