Дальнейшее расследование показало, что ее внук до сих пор жив. Правда, Михаэль Туч не много может рассказать о деде, погибшем задолго до его рождения. Но он сохранил фотографию Рихарда Фридлендера. Так у незнакомца появилось лицо: рано постаревший человек в круглых очках, с безрадостным взглядом и редкими волосами, сфотографированный на своем рабочем месте, в берлинском ресторане.
А потом внук вспомнил еще один случай, о котором однажды рассказала его мать: это было, кажется, в 1933 г.: дед собрал все свое мужество и отправился прямо в логово льва — в министерство пропаганды Геббельса. Он надеялся на помощь человека, за которого вышла замуж его падчерица. Но его не пустили дальше приемной.
Однажды мы с отцом поехали на Капри. Когда забрались на высокий утес, взглянули вниз на море, Магда сказала: «Знаешь, папа, это как в моей жизни: когда я заберусь на вершину, я тоже захочу упасть и больше не жить. Потому что у меня было все, чего я хотела!»
«Спросите еврея Фридлендера, что ему здесь нужно», — прогрохотал Геббельс адъютанту. Стало очевидно, что в условиях организованного антисемитизма какие-либо семейные отношения окончательно разорваны. Теперь личная преданность в расчет не бралась, поскольку теперь ценность жизни человека определялась непостижимой расовой теорией. Рихард Фридлендер заплатил за нее собственной жизнью.
1938 годТайна Хайнца Рюмана
Актер Хайнц Рюман всю жизнь считал себя человеком вне политики. Но его первый брак с еврейкой Марией Бернхайм заставил и его вступить в конфликт с нацистским режимом. В 1938 г., через десять дней после «хрустальной ночи», Хайнц Рюман подал на развод. Было ли это проявлением беспринципности с его стороны?
Мелодию знали почти все слушатели. Ганс Браузеветтер, Йозеф Зибер и Хайнц Рюман пели так же задорно, как в фильме «Рай для холостяков». Уже после первых тактов зрители начали подпевать: «Моряка ничто не удивит…» Но исполнители приготовили новые слова. В декабре 1939 г. — через два месяца после начала Второй мировой войны — они выступали в концерте по заявкам радиослушателей вермахта, и их безобидный шлягер приобрел странный подтекст. «Первый лорд адмиралтейства очень удивится, он все врет, как по-писаному врет», — прозвучало во всеуслышание. Это явно была пропагандистская песенка против британского премьер-министра Черчилля. Неужели Хайнц Рюман был рупором нацистской пропаганды?
Практически в отношении всех крупных немецких знаменитостей XX века возникал вопрос об их позиции в 1933–1945 гг., и лишь немногим удалось ответить на него спокойно. Для многих их роль в период нацизма после войны стала злым роком. С Хайнцем Рюманом было иначе. Конечно, ему тоже после 1945 г. пришлось несладко из-за его знакомств с высокопоставленными нацистами. В некоторых его фильмах дотошные критики усмотрели подозрительные «идеологические» нотки. Но в действительности подобная критика ему не навредила. Рюман несомненно был самым популярным немецким актером прошлого века.
Публика любила его прежде всего за его великолепный комедийный талант и развлекательное содержание его фильмов. В бесхитростном мире Хайнца Рюмана проблемы всегда заканчивались хеппи-эндом.
В частной жизни Хайнц Рюман был другим. Многие из тех, кто стоял с ним на сцене и перед камерой, описывают его серьезным и углубленным в себя человеком. Его партнерша по съемочной площадке Бруни Лёбель в первую встречу с артистом обнаружила, что в повседневной жизни он не любил шуток. Рюман соблюдал дистанцию и ожидал уважительного отношения к себе. Если люди начинали вести себя панибратски, он мог стать довольно неприятным. «Тогда он буквально сжимался и становился крайне язвительным, — рассказывает Бруни Лёбель. — Многие воспринимали это как проявление заносчивости».
У Хайнца Рюмана всю жизнь были проблемы со смехом. Собственно говоря, он ненавидел, когда над ним смеялись.
Но зрители и театралы знали Рюмана только как комедийного актера: гимназиста «Пфейффера с тремя ф» в фильме «Крюшон» или Квакса в фильме «Кваке, пилот, потерпевший аварию». Он играл «маленьких» людей, честных граждан и добродушных обывателей — одним словом, прототипы. Возможно, немецкая публика любила его именно за это. Неурядицы в его жизни замечали очень немногие. Сам Хайнц Рюман в интервью и книгах не давал возможности взглянуть на человека под маской. На вопросы, которые были неприятны ему, он не давал ответов или отвечал уклончиво. В том числе и о той части его жизни, о которой знали лишь немногие почитатели: до брака с известной актрисой Гертой Файлер Рюман был женат. Его первый брак был расторгнут Берлинским земельным судом в ноябре 1938 г. — через несколько дней после «хрустальной ночи», которую нацистские власти устроили как репетицию преследований евреев и политических инакомыслящих. Жена Рюмана Мария была еврейкой. Неужели выдающийся актер немецкого кино — слепой приспособленец, для которого его карьера важнее брака? Неужели он сознательно лишил свою жену защиты, которую в 1938 г. ей давал брак с «арийской» кинозвездой, и отдал ее нацистским палачам на растерзание? При внимательном рассмотрении вырисовывается иная картина.
Хайнц Рюман познакомился с Марией Бернхайм в Мюнхене в начале 20-х годов. Начинающему актеру Мария, которая была старше почти на четыре года, показалась весьма привлекательной особой. Его коллеги тоже интересовались миловидной актрисой, поэтому за кулисами появились слухи, будто Рюман заключил пари с несколькими актерами на Марию. Очевидно, Рюман выиграл. В 1924 г. он повел ее к алтарю. Пожалуй, в их отношениях никогда не было бурной страсти. Мария была выше своего низкорослого супруга почти на десять сантиметров и представляла собой скорее тип женщины-матери, в лице которой восходящая звезда видела надежную опору. «Она очень помогла мне», — таков был ничего не значащий ответ, которым Рюман обычно реагировал на расспросы о его первой жене. В Мюнхене Мария занималась домашним хозяйством и вместе с Хайнцем Рюманом разучивала тексты ролей. Она отказалась от собственных амбиций как актриса и по мере сил поддерживала мужа, даже когда он после приглашения в «Немецкий театр» больше работал в Берлине, чем в Мюнхене. Теперь они виделись все реже.
В конце 20-х годов сценическая карьера Рюмана стремительно пошла вверх. Будь то «Образцовый супруг» Билли Барлетта, в котором он за всю свою жизнь сыграл тысячи раз, или «Тетушка Чарли». Рюман был одаренным комедийным актером, в равной мере умевшим воплотить на сцене как срежиссированный комизм, так и импровизированную шутку. Его тщедушная фигура и робкий мальчишеский шарм всегда вызывали симпатии публики, и критики не могли не заметить, что за этим зубоскальством скрыт настоящий актерский талант. Его первая роль в звуковом фильме стала настоящей сенсацией. В фильме «Трое с бензоколонки» он, Вилли Фрич и Оскар Карлвайс сыграли друзей, которые со смехом и веселой песней преодолевали все жизненные трудности. «Друг остается другом, даже если рушится мир…», — такие песни хотелось слушать людям в эпоху мирового экономического кризиса. Фильм был кассовым шлягером, идеальным жанром, найденным для Рюмана: безобидный комизм, много музыки и по возможности красивая девушка, за которой наперебой ухаживают несколько мужчин. Теперь фильмы шли один за другим. Рюман был звездой, даже если красавица в фильме, как обычно, попадала в объятия конкуренту.
Есть ли еще на свете правительство, которое вознаграждает того, кто учит смеяться и дарит улыбку? Тогда, три года назад, многие в Германии думали, что «со смехом покончено»… Шутки тех пор стали натянутыми, юмор скользким, веселое настроение воспринималось двусмысленно. В новой Германии опять можно смеяться.
В 1932 г. в фильме «Я и императрица» Рюман снимался с Лилиан Харви, белокурой суперзвездой первых звуковых фильмов. Она играла роль парикмахерши императрицы, которую по ошибке приняли за ее госпожу, а она умудрилась завоевать сердце прекрасного маркиза в исполнении любимца женщин Конрада Вейдта. Хайнц Рюман играл дирижера, которого парикмахерша на самом деле любила и в конце концов должна была выбрать. Правда, авторы сценария не учли характера своенравной Харви. Когда съемка уже близилась к концу, оказалось, что актриса на самом деле сыграла, будто сходится с красавцем Вейдтом, а не Хайнцем Рюманом, который показался ей недостаточно представительным. После бурных скандалов дивы конец пришлось переписать, и парикмахерша получила маркиза, как и желала. Впрочем, в феврале 1933 г. фильм «Я и императрица» с треском провалился, но это не было связано с причудливыми перипетиями сюжета. Для тех, кто теперь сидел в первых рядах, фильм прямо-таки кишел «еврейскими происками». Когда режиссер-еврей Фридрих Холлендер после премьеры выходил из кинотеатра, неизвестный сильно ударил его по затылку, и через несколько дней Холлендер с женой покинул Германию. Исполнитель главной роли Конрад Вейдт, женатый на еврейке, тоже бежал в Англию. Новые властители, задававшие тон в Германии, сразу предписали, что должно происходить на киноэкране.
После захвата Гитлером власти 30 января 1933 года Хайнц Рюман оказался в трудной ситуации. Он и особенно его жена не могли не обращать внимания на человеконенавистнические тирады касательно еврейского населения. Но в отличие от своих коллег Холлендера и Вейдта он решил остаться в Германии. Как и многие другие, он полагал, что эти «безобразия» скоро закончатся. В действительности поначалу он сам не ощутил последствий изменений верхушки государства: он продолжал сниматься, даже успешнее, чем прежде. Министр пропаганды Геббельс лично взялся содействовать кинопромышленности и стимулировал мощными финансовыми вливаниями отрасль, находившуюся в упадке после мирового экономического кризиса. Геббельс охотно окружал себя звездами и звездочками, появлялся на торжествах вместе с популярными актерами. Но принимал участие в немецком кино он не из тщеславия. Министр понял пропагандистскую ценность этого вида искусства и использовал кино в своих целях. Геббельс предпочитал не только ура-патриотические, пропагандистские ленты, и даже приказал запретить фильм «Штурмовик Бранд» с примитивным сюжетом о геройской борьбе члена штурмовых отрядов против евреев и коммунистов. Геббельс поощрял развлекательные фильмы, показывавшие всему миру невинную и радостную картину, в которой еще были «истинные ценности»: верность, мужество, семья. Геббельса устраивал Хайнц Рюман со своими фильмами. «Не случайно Рюман стал так знаменит в годы нацизма, — сообщает его биограф Фред Зеллин. — Он был именно тем, кого власть имущие хотели видеть на экране: человеком, в котором многие люди могли узнать себя, «маленького человека с улицы», который с трудом перебивается, но решает все проблемы даже в трудные времена».