е лодки действовали настолько эффективно».
В портовых городах все больше людей охватывал страх за родственников, находящихся в море. Главной целью подлодок были маршруты танкеров в заливе. До сих пор очевидцы помнят зловещую драму, разыгравшуюся у побережья. Гай Пит, рыбак, участвовал во многих спасательных операциях. На своем катере он спас от смерти десятки людей. «Когда вы видите обгоревшего человека, свесившегося из бортового иллюминатора, или в спасательной шлюпке, полностью обгоревшего и едва живого — о Боже, — это ужасно… Человек, у которого кожа свисала лохмотьями, умер по пути в Хоуму. Господи, эти лица — когда их вынимали из спасательных шлюпок, у нас в руках оставались куски их плоти».
Знали ли немецкие моряки о страданиях своих жертв? Мы спросили об этом тех, кто остался в живых на U-171. «Во-первых, нас охватил охотничий азарт. Но на тонущих судах тоже были моряки, и видеть, как обгорающие люди плавают в огне и кричат «хелп, хелп, хелп», было очень тяжело, но ведь это была война», — говорит Герхард Рэдель, и эти воспоминания волнуют его даже сегодня.
После попадания торпеды в танкер небо над заливом чернело. Сотни моряков сгорали в огне, тонули, погибали от акул или, перепачканные нефтью, сутками плавали в море. Свое особое задание U-166 выполнила в дельте перед Новым. Орлеаном.
Пощады не было никому. Давали залп и ждали, пока судно потонет.
В течение ночей 24 и 25 июля устье Миссисипи было заминировано — смертельная западня расставлена. Двумя днями позже капитан Кульман доложил в штаб-квартиру: «Приказ выполнен». Потом произошла необычная последняя встреча с однотипной лодкой U-171, радистом на борту которой был Якоб Май: «Мы находились за 30–40 м друг от друга и обменивались мигающими световыми сигналами и переговаривались с помощью рупора».
U-166 и ее команду видели здесь в последний раз. Подлодки обменялись приветствиями и разошлись. Несколькими днями позже подлодку U-171 атаковал самолет. Это было начало легенды, обстоятельства которой проясняются только сейчас. Потому что речь шла о том самом самолете береговой охраны, который якобы потопил U-166 и экипаж которого получил орден. Джордж Боггз, второй пилот, говорит: «Мы около часа кружили над тем местом и видели масляные следы».
Несколько раз над нами пролетали самолеты, но ничего не происходило.
В то время американцы были еще довольно неопытны.
Однако команда береговой охраны не потопила U-166, а вынудила U-171 к всплытию. «Над моим штурманским столом потолок был покрыт-пробковой крошкой — защита от конденсата. Эта крошка посыпалась на карту и мне на голову. Вот как это было», — вспоминает член команды Отто Метман.
Так возникла легенда о гибели и-166, так начались поиски не на том месте. Позднее недалеко от французской базы Лориен U-171 напоролась на британскую морскую мину и затонула. Погибло 22 члена команды, остальных удалось спасти, в том числе Герхарда Рэделя, Отто Метмана и Якоба Мая.
А U-166? Что случилось с лодкой командира Кульмана? Его «победный итог» оставлял желать лучшего. Поставленные мины из устья Миссисипи унесло течением. Шесть торпед тоже прошли мимо цели. Команда страстно желала побед.
Трагедия на море завязывалась так. В последние дни июля 1942 г. пассажирский пароход «Роберт Э. Ли» находился на пути из Тринидада в залив, имея на борту более 400 человек. Многие из них уже пережили атаки подводных лодок. Одним из матросов был Маршалл Чарлтон: «Большинство наших пассажиров, суда которых перед тем были торпедированы, находились только на палубе. Даже ночью они спали на палубе. Тогда при попадании торпеды было намного проще спастись оттуда, чем будучи застигнутым спящим в каюте».
На судне находились рабочие с американских баз в Карибском бассейне. Капитан не смог присоединиться к конвою, сопроводительный эскорт обеспечивал только маленький эсминец. Джордж Старки был артиллеристом на корабле эскорта: «Море успокоилось, и все стихло. Мы не подозревали, что встретились лицом к лицу со смертью».
Было 30 июля 1942 года, когда U-166 всплыла на перископную глубину, в 70 км от устья Миссисипи командир Кульман разглядел на горизонте «Роберт Э. Ли». Эсминца он не заметил. Кульман дал команду выйти на огневую позицию. Затем последовала операция, ежедневно повторявшаяся во многих морях мира — пуск торпеды. Было видно, как снаряд движется в воде. Это не осталось незамеченным на пассажирском судне.
«Мы могли разглядеть на торпеде даже винт — четко и ясно. Все разбежались — а я стоял в оцепенении, — говорит Йозеф Винниер, служивший тогда на судне стюардом. — Потом ощутил неожиданный толчок, когда эта чертова штука попала. Показалось, словно судно ударилось в стену…»
На борту началась паника. Подали сигнал СОС. Попадание пришлось в машинное отделение «Роберт Э. Ли». У людей, которые оказались запертыми там, шансов не было. Затем произошла жуткая сцена. «Я видел, что судно тонет. На носу находилась женщина. Все кричали ей, чтобы она прыгала, но она не хотела. — Свидетелем был не только Маршалл Чарлтон, но и Йозеф Винниер: — Эта женщина, замерев от страха, как это было со мной, когда я увидел торпеду, просто не могла разжать руки». Из 400 пассажиров большинство удалось спасти. Но остальным никакой помощи уже не требовалось.
А что же U-166? Здесь хотели убедиться, что судно действительно тонет — и остались на месте. Это была роковая ошибка командира. На эсминце сопровождения, который эскортировал пассажирское судно, увидели перископ и взяли курс на подводную лодку. «Я думаю, лодка не видела нас, когда выпускала торпеду, — предполагает артиллерист эсминца Джордж Старки. — Она поднялась на поверхность и погрузилась, когда мы уже держали на нее курс».
Началась охота на охотника. Эсминец сопровождения сбросил глубинные бомбы, все, что были, и тут произошло то, чего на палубе никто не заметил. Одна из бомб попала в переднюю часть корпуса U-166. Лодку разорвало. Видимо, в последовавшие минуты команду постигла та же ужасная участь, что приключилась прежде уже с тысячами подводников на морях Мирового океана. Разорванная на две части, подводная лодка погрузилась на морское дно — на глубину 1500 м, почти одновременно со своей последней жертвой — «Роберт Э. Ли». Больше сообщений от U-166 не поступало. Лодка и 52 члена ее экипажа отныне считались пропавшими без вести.
Подводники знали: когда-то судьба настигает каждого.
Видимо, на протяжении лета 1942 г. родные узнали о том, что U-166 не вернется. Некоторые не хотели в это верить. «Моя бабушка не поверила, что ее сын не вернется. Она не получила извещения о смерти и всегда говорила, что это неправда — он вернется или он остался где-то за границей, живет там, и однажды даст о себе знать», — рассказала Рот-рауд Хенниг, племянница моториста. Многое годы спустя последняя надежда угасла: «С того дня моя бабушка сменила платья и носила только черное. Никому не удалось уговорить ее перестать ходить в черном».
На флоте нас воспитали исполнять свой долг. Мы сражались за свою родину. Поэтому мы вышли в море.
Сегодня известно, где находится последнее пристанище ее сына; могила в каньоне Миссисипи — это памятник-предостережение против войны.
Закончилась трагическая глава для вдовы Ганса Трауна, старшего помощника командира корабля. «Потребовалось много, много лет, чтобы я на самом деле дала ему умереть. В сущности, я очень рада, что теперь, в конце жизни, я окончательно убедилась, чтобы проститься по-настоящему. Теперь завершилось событие, потребовавшее от меня целой жизни, чтобы справиться с ним», — уверяет Урсула Траун.
1944 годПравда о Неммерсдорфе
Неммерсдорф. Название этой маленькой деревни в Восточной Пруссии геббельсовская пропаганда превратила в зловещее предзнаменование зверств Красной армии по отношению к гражданскому немецкому населению. Говорилось о том, что в октябре 1944 г. местных женщин изнасиловали и распяли на воротах. Что же произошло на самом деле?
Сегодня Маяковское — небольшая деревня в 100 км юго-восточнее Калининграда, а когда-то она называлась Неммерсдорф. 21 октября 1944 года здесь произошла первая резня на немецкой земле, устроенная советскими войсками. Печальный итог: 26 погибших, в том числе женщины, старики, дети. Немецкая пропаганда трубила вовсю. «Зверская жестокость в Неммерсдорфе дорого обойдется большевикам», — негодовала нацистская пресса, предъявляя публике леденящие кровь фотографии убитых, чтобы мобилизовать последние резервы для давно проигранной войны. Неммерсдорф вошел в историю как символ ужаса; стал началом бесчисленных преступлений, совершенных советскими солдатами против мирного немецкого населения при завоевании Восточной Пруссии. Для многих выходцев из Восточной Пруссии «Неммерсдорф» стал частью коллективной памяти; с этим названием связаны душевные и физические травмы целого поколения. «О Неммерсдорфе говорить нельзя», — такова реакция большинства современников, с которыми заговаривали о советском нападении осенью 1944 г. Когда же в 1992 г. газета «Цайт» попыталась провести историческую аналогию: «По сравнению с крахом советской империи, с десятками миллионов убитых за время ее существования, «Неммерсдорф» 1944 года — крохотная точка во вселенной», — стало ясно, что название этого населенного пункта остается предметом многочисленных, большей частью крайне эмоциональных дискуссий. Что заставляет людей сегодня — почти через шесть десятков лет после события, — требовать «мести за Неммерсдорф»? Это подтверждает текст листовки, разбросанной в Тильзите, бывшем пограничном городке Восточной Пруссии. О случившемся в Неммерсдорфе до сих пор выходят публикации, часто непроверенные, о неслыханных преступлениях: изнасилованиях, убийствах, распятиях.