«Фюрер и канцлер Великой Германской империи» покончил с собой 30 апреля 1945 года. С этой смертью для его режима опустился занавес, однако многие вопросы остались открытыми: как именно произошло самоубийство? Где останки человека, превратившего в груду развалин целый континент?
Легенды возникли быстро. С самого начала очень многие старались замять дело. По странному согласию победители и побежденные сеяли сомнения, наводили на ложные следы. Все началось с официального сообщения о смерти: «Фюрер погиб в своей ставке в рейхсканцелярии, сражаясь до последнего вздоха за Германию», — сообщило Имперское радио 1 мая 1945 года. Таким было одно из последних лживых сообщений режима. Но если бы не описание героической смерти, можно ли верить, что сообщение о смерти правдиво?
В Кремле Иосиф Сталин сомневался в достоверности рапорта о смерти. 2 мая советские власти объявили это сообщение пропагандистской уловкой, целью которой было скрыть одно — бегство «фюрера».
Множились запутанные теории: одни болтали о рискованном бегстве, другие придумывали двойников, которые погибли, чтобы выжил «фюрер». Сталин же хотел ясности.
Утром 2 мая солдаты советской 5-ой Ударной армии проникли в рейхсканцелярию. Красной Армии нужен был Гитлер — мертвым или живым. Но у красноармейцев, первыми вошедших в бункер, была иная цель. Женщин из медицинского персонала интересовало не так «воплощение зла», как имущество жены Гитлера. Иоганнес Хенчель, инженер в бункере, показал им дорогу в личные комнаты Евы Браун. Он видел, как представительницы победоносной советской армии, выходя из бункера, с ликованием размахивают как добычей бюстгальтерами.
Когда в бункер пришли первые солдаты регулярной армии Сталина, в горящих развалинах они наткнулись лишь на нескольких мелких служащих. Последние соратники Гитлера незаметно улизнули. Все, что они нашли, — это трупы Геббельса и его семьи. Местонахождение Гитлера оставалось неизвестным. Никакого трупа, никакой уверенности.
Чтобы положить конец всем кривотолкам, 4 мая Красная Армия предъявила фотоснимок, на котором якобы были изображены бренные останки «фюрера». Дело не ограничилось только этим ложным сообщением. Красная Армия обнаружила сразу нескольких мертвых «Гитлеров». Каждый раз обман раскрывали: у одного не соответствовал рост, другой труп был в штопаных носках — неподобающе «фюреру». Еще 6 июня маршал Жуков объявил международной прессе: труп Гитлера. пока не найден.
Возникли новые слухи. Самым несуразным было предположение французского радио: Гитлер, как некогда император Барбаросса в горе Кифхойзер, будет ждать, когда вороны перестанут кружить вокруг горы, чтобы возвратиться.
Такие умозаключения объяснялись тремя обстоятельствами: пропагандистскими целями советских победителей, которые не были заинтересованы в истине; хаосом, царившим в последние дни Третьего рейха, когда уничтожались все улики; и не в последнюю очередь благодаря стараниям самого Гитлера. «Фюрер» точно спланировал свой конец. Отсчет времени для его последнего выступления начался 20 апреля 1945 года.
56-й день рождения Гитлера не был юбилейным торжеством. Предстояла не «окончательная победа», а конец. Крупные деятели «Великой Германской империи» встретились в последний раз. Вместе с верными соратниками Гитлера в рейхсканцелярию заявилась военная верхушка.
Город и правительственный квартал выглядели уныло и удручающе. Поздравляющим мешала канонада. Если до этого момента шла речь о переезде руководства до «окончательной победы» в «Альпийскую крепость», то теперь Гитлер удивил присутствующих своим решением остаться в столице рейха. «Как я могу призывать войска к решительной битве за Берлин, если сам буду скрываться в безопасном месте?»
Другие предпочли с чемоданами выбираться из Берлина. Гиммлер отправился на север, а Геринг на юг, чтобы уладить «срочные дела». Гитлер пошел в бункер под рейхсканцелярией. Здесь, на глубине 15 м под землей, была подготовлена сцена для последнего выхода — театральной кончины через десять дней.
Подземные катакомбы состояли из шести бункеров, соединенных лабиринтом идущих под разными углами коридоров. В центре сооружения находился бункер «фюрера» с 18 комнатами: от моечного отделения диетической кухни до гардеробной для Евы Браун. В катакомбах царила непривычная теснота. Человек, который начал добывать для немецкого народа «жизненное пространство» на Востоке, возвратился на неполные 300 м2.
Теперь все потеряно. Все кончено. Я застрелюсь. Я живу и умираю с Берлином.
Темные низкие комнаты и затхлые, голые коридоры усиливали тягостное настроение. В такой призрачной атмосфере проживало около 20 человек. Это были наводящие тоску декорации. «Когда мы уйдем, весь мир должен содрогнуться!» — изрек шеф пропаганды Йозеф Геббельс. Теперь земля содрогалась от града снарядов советской артиллерии. Когда Вальтер Хевель, «постоянный представитель Министерства иностранных дел при фюрере», предложил «политическую инициативу», диктатор тихо переспросил: «Политика? Я больше не занимаюсь политикой. Когда я умру, вы будет вдоволь заниматься политикой». Это случится через девять дней.
Делайте, что хотите. Больше я не отдаю приказов!
«Великая Германская империя» пришла в упадок, как и ее «фюрер». Болезнь Бехтерева заставляла его горбиться, от болезни Паркинсона дрожала левая сторона тела. Гитлер, усталый, истощенный, превращался в развалину. Когда он находил силы для долгих речей, это были исполненные ненависти обвинения. Подлость, вероломство и измена — в адрес соратников он не стеснялся грубости, поносил военное руководство, упрекая в бездарности и трусости. 22 апреля в припадке бешенства он ошеломил Йодля, Бормана и Кейтеля признанием: «Война проиграна! Но если вы думаете, что я покину Берлин, вы сильно заблуждаетесь! Я скорее пущу себе пулю в голову». Вслух о самоубийстве он сказал впервые. Через восемь дней он исполнит свое обещание.
Еще 23 апреля в сводке вермахта вырисовывался образ решительного главнокомандующего: «Фюрер находится в столице рейха. Он принял на себя командование всеми силами, ставшими на оборону Берлина». Во второй половине дня Гитлер узнал об «измене» Геринга, который — как и Гиммлер, — вслух размышлял о капитуляции. Пока взбешенный Гитлер с пеной у рта снимал с должностей «изменников», для населения продолжалось ставшее уже привычным безумие. В те дни берлинцы при прощании сухо говорили «Останьтесь в живых!» До самоубийства Гитлера оставалось семь дней.
Разочарование, вероломство, бесчест ность, измена — ничто на свете не миновало меня.
24 апреля Красная Армия взяла под обстрел аэропорт Темпельхоф. Одновременно под Потсдамом сошлись головные части двух советских наступающих формирований. Кольцо вокруг Берлина сомкнулось. 25 апреля зародилась надежда: Гитлер неправильно истолковывал дискуссии союзников о зонах оккупации — как «явное доказательство разногласий наших врагов». Ложная уверенность усилилась 26 апреля благодаря сообщениям: «Наступление 9-ой армии началось многообещающе». 27 апреля кратковременную эйфорию вызвало сообщение: «Венк идет, мой фюрер». Но время самообмана прошло. Гитлер понимал, что проиграл.
28 апреля он узнал о смерти «дуче». Бойцы итальянского Сопротивления расстреляли фашистского вождя и его любовницу Клару Петаччи. Трупы были перевезены в Милан, где толпа в ярости оплевывала человека, которого еще недавно приветствовала возгласами ликования.
29 апреля церемония прошла очень скромно и длилась несколько минут. От волнения невеста хотела расписаться в свидетельстве не той фамилией. Затем она поставила под документом свою новую фамилию: «Ева Гитлер, урожденная Браун». Перед кончиной «фюрер» справил свадьбу с женщиной, которую считал единственным существом женского пола, близким ему.
Это была зловещая свадьба. Вместо колоколов звуковой фон создавала канонада. Вместо веселых поздравлений гостей звучали разговоры жениха о смерти. Свадебную ночь Гитлер провел со своей секретаршей — он диктовал ей свою последнюю волю. В частном завещании он передал все свое имущество партии и государству. Свою тещу Гитлер тоже одарил.
Его политическое завещания вышло менее сентиментальным — это было подведение итогов и оправдание одновременно. «Прежде всего я обязываю руководителей нации и их подчиненных тщательно соблюдать законы расы и безжалостно противостоять отравителю всех народов — международному еврейству». На документе, зафиксировавшем тупое безрассудство, самоуверенность и необузданную ненависть, стоит дата 29 апреля 1945 года, четыре часа.
Затем Блонди сослужила своему хозяину последнюю службу: хирург Гитлера отравил овчарку. «Фюрер» получил доказательство, что яд в ампулах действует быстро. После «успешного» теста началась подготовка к последнему акту.
30 апреля Красная Армия стояла в 500 м от рейхсканцелярии. Последняя ночь Гитлера в бункере напоминала танец на смертном одре. Около 2.30 он молча пожал руку примерно 20 женщинам и офицерам и вышел из комнаты. Всех охватило необузданное веселье. Бункер наполнила музыка, все пили и хохотали.
Гитлер заранее позаботился о том, что будет после его смерти: «Я сам и моя супруга выбираем смерть, чтобы избежать позора смещения или капитуляции. Мы желаем, чтобы нас сразу сожгли там, где я на протяжении двенадцати лет изо дня вдень служил моему народу». Еще раньше он объяснил, что не хочет попасть в русский паноптикум. В своем завещании он снова указал: «Кроме того, я не хочу попасть в руки врагов, которым для забавы возбужденных масс нужно новое зрелище, организованное евреями».
Нельзя пытаться трусливо избежать своей судьбы.