Серро Муриано разделена Национальной улицей на две части: на одной стороне богачи построили среди рощ итальянской сосны летние загородные виллы. На другой стороне расположена старая деревня. Простые домики с небольшими патио перед ними стоят вдоль улочек. Здесь каждый посторонний сразу бросается в глаза, особенно если задает вопросы о гражданской войне в Испании. Пыльная проселочная дорога ведет по окраине деревни к низине; здесь был небольшой рудник, в котором до войны простыми средствами добывали железную руду. Там была и старая казарма гражданской гвардии, в которой в годы республики располагались деревенские ополченцы. Позади, за разрушенным опорным пунктом гражданской гвардии, дорога поднимается на небольшой холм. Сегодня эта территория огорожена и относится к расположенной недалеко казарме, где муштруют новобранцев. «Стой, военная зона!» Ржавая табличка на покосившемся столбе внушает слишком мало уважения, чтобы удержаться и не зайти на территорию.
Люди из деревни рассказывают, что в этой части Серро Муриано в тот день была сильная стрельба. К тому же это единственная возвышенность во всей округе, не поросшая деревьями, единственное место с хорошим обзором. Панорама на заднем плане совпадает с панорамой на снимке Капы, в том числе белое пятно вдали. За прошедшие столетия этот ландшафт с оливковыми рощами и пастбищами мало изменился.
Поиск следов приводит к маленькому кладбищу на окраине деревни Вильарга. Оно окружено кипарисами. Земля в центре кладбища растрескалась. Разрозненные могилы обозначены безымянными крестами. На одном памятнике выгравированы имена фашистских «освободителей». Монумент был возведен после войны. Раньше здесь была простая братская могила, в которой были похоронены погибшие с обеих сторон. Летняя жара заставляла спешить. Можно не сомневаться, что безымянный герой Капы нашел здесь свое последнее пристанище и погребен вместе с погибшими противниками. Бургомистр Вильарты не хочет и слышать о копании в истории испанской гражданской войны. Он попросил не ворошить воспоминания: «Старики заслужили, чтобы их оставили в покое», — говорит он.
Мы отправляемся в путь в Пособланко. Вдруг вдали выделяется тень, контуры памятника, который имеет свою историю. Контуры «неизвестного героя» со снимка здесь превратились в скульптуру — высотой более четырех метров, сваренную из железа. Памятник стоит посреди голой местности, на развилке двух шоссейных дорог, в пяти километрах от административного центра провинции.
Художественное произведение создал еврейский скульптор Игаэль Тумакин, расходы оплатило израильское посольство: символ испанско-израильского единения. В годы войны родные скульптора сражались в интернациональных бригадах. Сначала никто не хотел брать статую. Кордова, поблагодарив, отказалась. Правый «Народный альянс» в Пособланко также не проявил интереса к железному монументу. Социалисты колебались. В Пособланко как и во многих местах Андалузии, еще много открытых ран. В конце концов министерство культуры в Мадриде распределило памятник городу — но там никто не знает, кто был тот солдат, смерть которого вдохновила скульптора.
Поиск привел также в Обехо. После первых территориальных потерь в горах под Кордовой группы ополчения отступили в окрестности этой деревни. Неровное шоссе вьется по изрезанной ущельями долине, крутые склоны которой заросли миндальными и оливковыми деревьями. Кортихос — здесь на юге простые крестьянские дома — разбросаны по ландшафту как пятна белой краски.
Обехо — одна из типичных белых андалузских деревень. И здесь, как везде в Испании, бар на деревенской площади — лучшее место для сбора информации. Дед Хосе Марии Моралеса, владельца бара, в начале войны был бургомистром Обехо и одним из основателей деревенской ячейки Социалистической партии Испании. Товарищи в деревне были отчаянными защитниками республики, рассказывает Хосе Мария. Когда стало известно, что левые жители деревни хотят самосудом казнить пленных правых убеждений, фалангисты соседних общин собрали свои силы, напали на деревню и освободили осужденных на смерть.
Бургомистру пришлось спасаться бегством. Взаимные убийства и месть продолжались всю войну.
Под фикусом в прохладной тени сидят седые ветераны — националисты и республиканцы, фалангисты и социалисты — за одним столом; все они были на войне. Обстановка накаляется. Убеждения тех, кто был на стороне республиканцев, и их противников на стороне националистов даже по прошествии более чем шести десятилетий после окончания гражданской войны еще несовместимы. Удивительно, как точно эти старики оперируют фактами. Снимок Капы служит поводом для бурной дискуссии о прошлом. «Я знаю кое-кого, кто знает о нем!» — воскликнул один. — «Тот, на снимке, это Федерико Пейнадо Сил ьвериа». Чуть позже кто-то приводит его двоюродного брата — он тоже уже глубокий старик. Несколько недоверчиво он рассматривает фото, удивленный тем, что спустя столько времени это еще может кого-то интересовать. Неожиданно собравшаяся группа ветеранов пришла к единому мнению: «Это Федерико». Вот это сюрприз! Мы напали на след?
Группа ополченцев из Обехо отправилась тогда на фронт и окопалась у Серро Муриано. Как рассказывали, при чистке оружия произошел выстрел, и Мануэль был смертельно ранен.
Значит, несчастный случай в собственных рядах? Пенсионеры уверены: «Да, конечно. Это он!»
Мы не вполне уверены и находим на месте другого осведомленного человека. Тогда он был так близко к месту происшествия, как едва ли кто-то другой: «Снимок аутентичен», — подтверждает Марио Бротоне. Сам он сражался на стороне левых против Франко и в тот самый день, 5 сентября, был в Серро Муриано. Бротоне вспоминает, что даже носил такой же подсумок, как и «неизвестный погибший».
Он видел Роберта Капу, фотографировавшего своей «Лейкой», в то время как ополченцы находились под обстрелом. После войны Марио Бротоне провел собственное расследование. В тот сентябрьский день были ранены многие ополченцы. Однако в военных архивах Саламанки и Мадрида числится один-единственный убитый — Федерико Боррель Гарсиа. Ему было тогда 24 года, в 1936 г. для фронта под Кордовой он собрал отряд из 300 фанатичных, но неопытных республиканских ополченцев. Через несколько недель он был застрелен фалангистами Франко. Тот Федерико Борель Гарсиа, по всей вероятности, и есть мужчина на снимке, «испанский солдат правительственных войск» Роберта Капы.
«Они увидели, что Федерико вскинул руки вверх и сразу рухнул на землю, получив пулю в голову».
Федерико Борель был известен в Алькое также как «эль Тайно», анархист и борец за республику. Он недавно влюбился и хотел жениться на своей подруге Марине, рассказывает жена его брата: «Федерико уже сшил себе свадебный костюм. Все говорили: “Твой костюм принесли, примерь, как он сидит”». Па это жених ответил: “Когда я в следующий раз приеду домой, я его надену”. Он ни разу не примерил свой костюм. Он больше не вернулся домой», — говорит Мария Сегура Пичер.
Федерико Борель умер на холме у Серро Муриано. Где его могила, никто точно не знает. «Когда мой муж после боев вернулся домой, он сказал: “Мой брат мертв”». Поиски тела не дали результата, для семьи это травма. «Когда потом умирал кто-нибудь из членов семьи, мы говорили: “Мы хотя бы знаем, где он похоронен”». Мария Сегура Пичер то и дело берет в руки фотографию: «Этот снимок для меня очень важен. Он отчасти восстанавливает справедливость, не только в отношении Федерико, но и для всех других солдат, которые пожертвовали жизнью за идею свободы».
Наши поиски увенчались успехом. Ведь в конечном счете не важно, что погибшего на снимке звали Федерико. Фото просто символ, символ безумия войны. Ведь кровопролитие в Испании было предвестником грядущих больших конфликтов столетия: борьбы коммунизма с фашизмом, оборонительного сражения старых демократий с новыми диктатурами.
Вмешательство чужеземных войск привело к тому, что почти провалившийся военный путч перерос в продолжительную гражданскую войну. Гитлер превратил Испанию в испытательный полигон для новых видов оружия, с помощью которых он хотел завоевать весь континент. Итог Гражданской войны в Испании ужасен: более 300 000 убитых, сотни тысяч беженцев, которым пришлось отправиться в ссылку, чтобы избежать кровавой мести со стороны Франко. Полагают, что в первые три года после победы фашистов исчезло около двух миллионов противников диктатора. Но настоящая война, с массовыми убийствами и холокостом, Европе еще предстояла. Стали ли мы с тех пор благоразумнее? Снимок погибающего солдата будет оставаться актуальным до тех пор, пока человек человеку волк.
1940 год. Смерть Льва Троцкого
Без него, создателя Красной армии, Октябрьская революция была бы обречена на поражение. Однако преемник Ленина, Сталин, видел в Троцком лишь харизматического конкурента. Сталинские ищейки последовали за ним в изгнание, в Мексику.
С дедом случилось что-то ужасное — это Сева понял сразу. Еще несколькими мгновениями ранее он беззаботно бродил по обсаженной деревьями Калье Вьенна, как всегда в поисках обыденных приключений, которые мексиканский провинциальный городок Койоакан мог предложить 13-летнему мальчику. Но когда мальчик снова приблизился к дому деда, он испугался ~ на тротуаре. вдоль и поперек стояли автомобили, снующие вокруг полицейские наполняли тревогой вялые послеобеденные часы. «Я сразу понял, на этот раз мы дешево не отделаемся — больше нам не повезет». Сева был еще ребенком, но имел опыт в борьбе не на жизнь, а на смерть, которую сталинские палачи вели против его семьи. Сева пробежал мимо полицейских через сад во внутреннем дворе в прохладную темноту дома. «Один из охранников держал в руках пистолет и нервно размахивал им. Я спросил его: «Что происходит?» Он взволнованно воскликнул, не удостоив меня взглядом: «Джексон, Джексон!» Я не сразу понял, что случилось, и выбежал в сад. На расстоянии нескольких метров я увидел кого-то, запачканного кровью, его удерживали двое агентов полиции». П