Эдит Бауман рвала и метала по адресу причины беспокойных ночей — «М. Ф.», как она назвала в письме соперницу. Якобы та трижды «жестко ставила вопрос о разводе» перед Эрихом Хонеккером, озлобленно жаловалась она. «Он знает, что навлекает на себя беду, но его будто сжигает огонь, он не может отделаться от девчонки, хотя много раз пытался обращаться с ней, как с любой другой». Потом Эдит Бауман предложила отправить Маргот Фейст обратно в Галле, несомненно, там тоже найдутся ответственные посты. «Если это действительно огонь, как говорит сам Эрих, то он потухнет, если не будет ежедневно получать топлива». Но Хонеккер по-прежнему горел — он даже заявил, что лучше снова будет работать кровельщиком, чем бросит Маргот.
«Эриха словно подменили, его явно мучила двойная жизнь, которую он вел на протяжении многих месяцев… Все резко изменилось в тот день, когда он снова Пал работать вместе с М. Ф.».
У Маргот Фейст тоже были высокие покровители — прежде всего президент Пик, которому она стала дорога после их встречи в Народной палате. Сам Хонеккер мог быть уверен в лояльности председателя партии Ульбрихта, который не пожертвовал своим шефом СНМ, несмотря на его новый роман. Хотя Хонеккер на официальных мероприятиях все еще появлялся с Эдит, его новая любовница была принята в партийном кругу. Так, политбюро СЕПГ в августе 1952 г. даже приняло решение послать Хонеккера и Фейст в отпуск в Советский Союз. Эрих и Маргот больше не пытались скрывать свои отношения. В середине 1952 г., через два года после начала романа, Маргот Фейст забеременела. В декабре 1952 г. родилась вторая дочь Хонеккера, Соня. Хонеккер окончательно переехал к своей молодой любовнице, развелся с Эдит Бауман и женился на Маргот Фейст.
«Мы с Эдит не держали зла друг на друга. Мы разошлись по-хорошему и еще вместе работали. Мы по-товарищески находили общий язык».
После этого Бауман больше не суждено было стать счастливой. Ее перевели в администрацию Восточного Берлина, жизнь ее была отравлена, умерла она в возрасте 64 лет.
Значит, Маргот Фейст была второй супругой Хонеккера? Или это еще не все? Обратимся к прошлому Хонеккера. Как и Маргот Фейст, Эрих Хонеккер происходил из бедной семьи. На своей родине, в г. Вибельскирхен в земле Саар, он был активистом коммунистической молодежи, которая стала для него «главным смыслом жизни» (Хонеккер). Там не было места для подруги. Лишь когда в 1930 г. Компартия Германии послала его на учебу в Москву, 18-летний парень впервые влюбился — в русскую соученицу по имени Наташа. Об этих отношениях Хонеккер в последующие годы рассказывать не любил, сказал лишь, что ему было очень трудно расстаться с Наташей. Уже эта первая любовь была показательной для Хонеккера: он всегда находил друзей (а соответственно, и подруг) в своем ближайшем окружении — в данном случае на своем курсе. То, что впоследствии он вращался почти исключительно в коммунистических кругах и почти не встречался с инакомыслящими, гарантировало, что его возлюбленные тоже имели правильную «классовую позицию».
Вскоре после его возвращения новая любовь смягчила болезненное расставание с Наташей — ее звали Шарлотта Шон, и она тоже была убежденной коммунисткой. С ней Хонеккер познакомился на партийной работе в области Саар. Некоторые источники говорят о том, что с ней он даже обручился. Стало быть, большая любовь? Но для него партийная работа опять важнее личного счастья. После «захвата власти» в рейхе нацистами коммунисты могли первое время продолжать нормально работать в автономной области Саар и поддерживать своих товарищей из КПГ, которые в других местах вынуждены были уйти в подполье. Хонеккер тоже ездил много раз на тайные встречи во Франкфурт-на-Майне и в Рурскую область.
Когда в начале 1935 г. после всенародного опроса руки Гитлера дотянулись до Саара, известный полиции коммунист уехал из страны во Францию — без Шарлотты. Летом по подложным документам он вернулся в Германию, но не в область Саар, а в Берлин, где по заданию партии должен был поддерживать нелегальную работу КПГ. Однако через несколько месяцев Хонеккер был арестован. Из предварительного заключения он послал Шарлотте Шон свою фотографию с надписью: «Не принимай близко к сердцу, из этих камер мне не выйти молодым. Прости мне эту резкость, но в будущее нужно смотреть открытыми глазами». Можно преклоняться перед чувством реальности Хонеккера — но настоящая любовь выглядит, пожалуй, иначе. Похоже, Шарлотта Шон поняла прозрачный намек, по крайней мере в последующие годы о ней речи не было. А Хонеккер со своим пессимистическим прогнозом оказался прав: больше девяти лет — период между 24-м и 33-м годами своей жизни — он провел за решеткой.
Большую часть своего заключения Хонеккер отсидел в тюрьме Бранденбург-Герден — не лучшем месте для знакомства с девушками. Только когда весной 1944 г. вместе с другими заключенными его послали в Берлин, чтобы под охраной устранять разрушения, причиненные бомбардировками, он снова увидел женщин. Хонеккера и его товарищей по заключению на время их работ в столице рейха держали в женской тюрьме на Барнимштрассе. Там он, очевидно, быстро стал любимцем охраны, состоявшей из женщин, которые поступили на государственную службу до 1933 г. и поэтому не были «надзирательницами-нацистками». Ему особенно понравилась младшая надзирательница — ее тоже звали Шарлотта. Как и он сам, во времена Веймарской республики она состояла в рабочем спортивном объединении «Ель»; это помогло установить контакт. Вместе они стали тайком слушать новости на немецком языке, которые передавали Би-би-си или радио Москвы. Но это был не единственный общий интерес. Вера Кюхенмайстер, в то время соседка этой надзирательницы по квартире на Ландсбергерштрассе в центральном районе Берлина, вспоминает: «Если рядом с девушками, которые дома или на работе постоянно окружены женщинами, вдруг появляются молодые люди, что-то в них пробуждается. В такие времена людям чего-то не хватает». Естественно, то же можно было сказать и о заключенных.
«Он говорил, что Шарлотте он обязан жизнью, потому что без ее помощи он бы не выжил».
Насколько крепкими стали узы скоро между Хонеккером и Шарлоттой, обнаружилось в марте 1945 г. Тогда Хонеккер вместе и его товарищи по заключению воспользовались случаем и, находясь на работах, сбежали. Его первая дорога на свободе привела его на Ландсбергерштрассе, которая находилась в двух шагах от тюрьмы на Барнимштрассе. Парадоксальная ситуация: сбежавший заключенный прячется как раз у своей надзирательницы. В дни гибели Третьего рейха это был не лучший выбор — охранницу, скрывавшую коммуниста, наверняка судили бы только что созданным показательным военно-полевым судом. Что уж тут говорить о самом Хонеккере? Но Шарлотте даже удалось тайно переправить его обратно в тюрьму, и она позаботилась, чтобы его «несанкционированная отлучка» осталась без последствий.
Незадолго до окончания войны Хонеккера перевели обратно в Бранденбург, и молодое счастье было разбито. Такой перевод был небезопасен, потому что еще 20 апреля 1945 г. эсе-совцы казнили там политических заключенных, прежде чем Красная армия неделей позже освободила тюрьму. Но Хонеккеру повезло. Он целым и невредимым дождался прихода советских войск и на свой страх и риск сразу снова отправился в Берлин. Его целью была квартира возлюбленной на Ландсбергерштрассе, где он в добром здравии и появился в начале мая.
Всю жизнь Хонеккер не любил распространяться о подробностях отношений с охранницей из тюрьмы на Барнимштрассе. Поэтому существует путаница даже с именем этой женщины, которой Хонеккер стольким обязан. Вера Кюхенмайстер называет ее Лоттой Грунд, потому что ее мать, которая тоже жила на Ландсбергер штрассе, все звали «бабушка Грунд». Кюхенмайстер даже вспомнила, что после окончания войны Хонеккер женился на этой Лотте Грунд. То, что долгое время было домыслами, теперь может быть доказано. В канцелярских шкафах берлинского отдела загса № 1 нашелся документ, согласно которому Эрих Хонеккер в 1946 г., накануне рождественского сочельника, сочетался браком с «охранницей Гертрудой Маргаретой Шарлоттой Шанюль». Нет сомнений, что Лотта (Шарлотта) Грунд и Шарлотта Шанюль — одно и то же лицо. Что касается различий фамилии, с ними разобраться пока не удалось. Возможно, мать Шарлотты еще раз была замужем и при этом взяла фамилию своего второго супруга — Грунд.
В официальной историографии ГДР первый брак Хонеккера замалчивался — никакой Шарлотты Хонеккер не существует ни в одном из большей частью сухих трудов, посвященных жизни Хонеккера. Франк-Иоахим Херрман, много лет работавший секретарем Хонеккера, заявил по этому поводу, что его шеф производил такое впечатление, будто не хотел, чтобы его расспрашивали о подробностях: «Коммунист женится на надзирательнице нацистской тюрьмы, в бывшей ГДР это было крайне проблематичной ситуацией». Существовало неписаное требование соблюдения чистоты, которое исключало такие человеческие отношения, так сказать, из-за идеологических противоречий. Тогда временно существовали большие строгости. И если об этом не упомянули один раз, то не нужно было упоминать этого и впредь». У прежних спутников Хонеккера Шарлотта Шанюль также не оставила неизгладимого впечатления. Вера Кюхенмайстер припоминает «сдержанную, но очень прямолинейную особу. Было чувство, что на нее можно положиться. Хотя она была хрупкого сложения, в ней было что-то материнское». Видимо, именно такие материнские черты искал Хонеккер — как позднее в Эдит Бауман — в этой женщине, которая была на девять лет старше него. Это подтверждает Вера Кюхенмайстер: «Ему нужны были женщины-матери.
«Для молодежного активиста ин был немного староватым, как сказали бы на Западе, плейбоем, который пытался с большим рвением изображать моложавость — но всегда в этаких сухих, жестких рамках марксизма-ленинизма и партийной дисциплины. Мне это всегда казалось весьма наигранным, неестественным и в принципе несвободным».