Он был еще довольно молод и из-за тюрьмы на некоторое время оторван от жизни. Я знаю, что он был очень привязан к своей матери и тяжело переживал разлуку с ней». Кроме того, он, разумеется, был бесконечно благодарен бывшей охраннице, за то что она спасла его в чреватые опасностями последние месяцы гитлеровского рейха. Как закончился первый брак Хонеккера — неизвестно, нет документов, которые позволили бы судить об этом, а сам Хонеккер на этот счет отмалчивался. Вера Кюхенмайстер знает только, что в 1947 г. Шарлотта Хонеккер умерла от онкологического заболевания.
Потребность Хонеккера в материнской заботе, похоже, пока была удовлетворена. В этот период за шефом СНМ укрепилась слава бабника.
Фриц Шенк, впоследствии сбежавший на Запад и сделавший карьеру ведущего на телеканале ZDF, в то время был сотрудником министерства экономики ГДР. Он рассказал, что в кругах активистов ходили слухи, будто в летних лагерях для школьников Хонеккер и другие руководящие работники СНМ, что называется, «устраивали шалости». «Стало известно, что там забеременели несовершеннолетние и что потом в правительственной клинике при соблюдении строжайших мер безопасности были сделаны нелегальные аборты». Хейнц Кеслер, один из соратников Хонеккера того времени по Центральному совету СНМ, лукаво объяснил, не вдаваясь в излишние подробности: «Мы были молоды и, конечно, испытывали потребность в радости и удовольствии. Мы были людьми из плоти и крови — и нам. не было чуждо ничто человеческое».
Была ли Маргот Фейст для Хонеккера тоже только «шалостью», в которую он потом действительно влюбился? Или все было совсем наоборот: симпатичная Маргот подцепила уже не совсем молодого Хонеккера, чтобы возле него сделать карьеру? В кругах активистов был секрет на весь свет, что Маргот тогда практически вцепилась в Эриха мертвой хваткой, чтобы с помощью руководителя СНМ ускорить собственную карьеру. Она точно знала, чего хочет. В интеллектуальном плане она уже тогда превосходила Хонеккера, считает Вольфганг Зайфферт, бывший активист СНМ: «Хотя она тоже была родом из простой семьи, она всегда превосходила его. Она была достаточно ловкой, чтобы явно не показывать, но, стоило внимательно присмотреться, это было видно». К тому же она была молода, хороша собой и убежденная коммунистка — Хонеккеру, которому было под 40, льстили ее заигрывания. Довольно чопорная Эдит Бауман мало что могла противопоставить этому — разве что «бойко печатать на машинке» (Хонеккер). А если кто-то однажды попал в лапы самоуверенной Маргот, того она не скоро отпускала.
«Интриги, которые были вокруг и которых я не мог предотвратить, естественно, привели к тому, что в самое прекрасное время совместном жизни, когда подрастала малышка, Маргот решением секретариата ЦК партии была послана в высшую молодежную школу в Москву. Ведь для каждой матери, невзирая на любовь к мужу, очень тяжело расставаться с грудным ребенком».
Однако сначала было похоже, что она поставила не на ту лошадку. Потому что, хотя роман Хонеккера и Фейст закончился свадьбой, в верхушке СЕПГ все еще были силы, которые не могли простить Хонеккеру нарушения социалистической морали. Менее чем через год после рождения дочери Маргот будто бы в наказание послали на учебу в Советский Союз.
На этот раз даже Пик ничего не смог сделать для нее, и в сентябре 1953 г. ей пришлось на год поехать в Москву. Когда она вернулась, кадровики в СЕНГ поначалу не знали, что с ней делать. Послать ее обратно в СНМ они не хотели. Так она совершенно случайно попала в министерство народного образования, в котором ее поставили руководить второстепенным отделом.
Тем временем для Хонеккера зенит его деятельности как молодежного активиста тоже был пройден. После десяти лет с момента, как Ульбрихт поручил ему создать союз молодежи, в мае 1955 г. он был заменен на посту председателя СНМ и тоже послан в высшую партийную школу в Москву. После его возвращения имени Хонеккера уже не было в первом эшелоне руководителей СЕПГ, тем не менее он по-прежнему пробивался наверх в партийном аппарате. Ульбрихт сделал его секретарем ЦК по вопросам безопасности, что гарантировало Хонеккеру контроль над полицией и госбезопасностью. В августе 1961 г. он отличился, организовав постройку стены.
Маргот Хонеккер тоже с упорным честолюбием строила свою карьеру. В 1958 г. она с образованием восемь классов школы стала заместителем министра, в 1963 г. заняла пост, который будет занимать до конца существования ГДР, — министра народного образования ГДР. Между тем ее муж уже был бесспорно вторым лицом в политбюро СЕПГ и прежде всего верным слугой своего хозяина, Ульбрихта. Но в конце 60-х назначенный кронпринц все чаще плел интриги за спиной Ульбрихта, все очевиднее стремясь отстранить его от должности. В мае 1971 г. Хонеккер сам стал во главе партии. Многие знатоки считают, что за этим сценарием стояла Маргот Хонеккер. Говорят, что у него самого не хватило бы честолюбия и энергии, чтобы довести до конца подобную игру.
При новом руководителе партии в политбюро выработался и новый стиль. В то время как при Ульбрихте шли постоянные дискуссии и заседания затягивались до глубокой ночи, при Хонеккере работа заканчивалась в полдень. Больше не спорили, только кивали. Критика линии генерального секретаря скоро стала считаться несвоевременной. Лишь один человек вообще решался его критиковать — его жена Маргот. «Противоречия в доме, — дал официальное показание секретарь Хонеккера Франк-Иоахим Херрман, — явно не облегчали ему работу. Возможно, там он больше подвергался сомнению во многих отношениях, чем обычно на всех других уровнях». Поэтому если кто-то хотел чего-то добиться от Хонеккера, то обращался к Маргот. И, конечно, таким образом она имела прямое влияние на политбюро, членом которого не была.
Вильфрид Поснер, последний председатель «юных пионеров», описывает такой случай в 1987 г. Водной из школ в Йене ученик задавал Маргот Хонеккер неприятные вопросы о помпезно проводившихся торжествах по поводу 750-летия Берлина: в то время как в его родном городе дома рушатся, Восточный Берлин к годовщине разукрасили. «Совершенно ясно, откуда идут такие вопросы: от врага», — заявила она Поснеру. Просто надо лучше разъяснять молодежи политику СЕПГ. Уже на следующий день у Поснера зазвонил телефон. Эгон Кренц по поручению Эриха Хонеккера спрашивал, откуда в руководстве СНМ взялись «идеологические неясности» по поводу 750-летия Берлина и программы жилищного строительства СЕПГ.
Правда, личные отношения четы Хонеккер с середины 60-х все более охладевали. Брак поддерживался лишь для проформы. Ходили дикие слухи о романах Маргот — якобы у нее даже был внебрачный ребенок от известного актера. Хоть это и вздор но, в отличие от мужа Маргот любила бывать среди людей, она любила балы и приемы.
«В любви позднее тоже бывали взлеты, и бывали проблемы, когда не было взаимопонимания. Мы много ссорились. Оглядываясь назад, могу сказать, что наш брак в трудные времена выдержал испытание».
Она была неравнодушна к комплиментам и весьма экспансивна с людьми — в том числе с мужчинами. Тем временем ее муж находил отдых и разрядку только на охоте. Почти каждый вторник после заседания политбюро он со своим ближайшим товарищем Гюнтером Миттагом уезжал в вересковую степь и предавался своему единственному хобби.
Их отношения продолжали существовать только благодаря общей дочери Соне и внукам Роберто и Мариане. Но когда в 1988 г. двухлетняя Мариана умерла, скорбь снова объединила Маргот и Эриха. Правда, еще больше их сплотили тяжелая болезнь Эриха и прежде всего — его смещение с постов главы государства и партии.
В одиссее последующих лет Маргот действительно снова стала верной соратницей Эриха. Однако в этой ситуации полного бессилия стало видно, насколько сильно он зависел от своей решительной супруги. Автор песен Рейнхольд Андерт, который в 1990 г. часто беседовал с четой Хонеккер, увидел Маргот, которая полностью держала мужа в руках. Она составляла распорядок дня, назначала сроки, управляла ходом бесед. Как сделал вывод Андерт, «она управляла им, как марионеткой, причем сам он этого не замечал».
1961 год. Побег в «кадиллаке»
В 60-е годы студент-медик Буркхарт Фейгель различными способами переправил из ГДР на запад около 450 человек — в том числе и именно в «кадиллаке», автомобильном символе капитализма.
К шлагбауму медленно подкатывает автомобиль. «Кадиллак». Здесь, на стыке Востока и Запада, на границе между Чехословакией и Федеративной республикой Германией? Довольно необычная картина для середины 60-х! Однако чешские пограничники сразу оживились совсем по другой причине: они получили информацию, что американский дорожный крейсер используется для перевозки беглецов. Не та ли это машина, которую ищут? Они жестом показали автомобильному символу капитализма стать в стороне, велели заехать на эстакаду и тщательно рассмотрели «добычу». Стражи границы выгрузили багаж, отвинтили обивку, посветили фонариками во все щели и с помощью зеркал заглянули во все уголки. По прошествии более чем полутора часов они сдались — все чисто! Водитель и пассажир получили назад свои паспорта, пограничники, вымученно улыбаясь, бормочут извинения, и «кадиллак» исчезает в направлении Германии. Пограничникам, наверно, расхотелось бы улыбаться, если бы они знали, что им в руки действительно едва не попал беглец из ГДР, спрятанный в тесном тайнике за панелью приборов.
С тех пор как 13 августа 1961 г. ГДР в результате секретной акции перекрыла свои границы, ее граждане могли покидать страну и бежать на Запад только подобными авантюрными и опасными способами. В предыдущие годы бегство на Запад превратилось в массовое явление: с 1949 по 1961 г. более двух миллионов восточных немцев ушли из «рая рабочих и крестьян». Только с января по август 1961 г. их было 180 000. С помощью стены и усиленного строительства пограничных защитных сооружений руководству СЕПГ удалось воспрепятствовать исходу собственного народа. Хотя после этого большой поток беглецов иссяк, ни жесточайшие проверки на границе, ни угроза тяжелых наказаний за «побег из республики» не могли подавить стремление подданных Ульбрихта к личной свободе.