Для восторженной учительницы Шэрон Кристы Мак-Олифф ее экскурсия в космос не была вопросом жизни и смерти. Предстоял полет, дававший большие шансы, в котором должна была состояться премьера: она хотела быть первой учительницей, давшей школьникам урок из космоса. «Надеюсь, на меня будут смотреть все», — с нетерпением сказала 37-летняя учительница из г. Конкорд в штате Нью-Гэмпшир. Шэрон Криста Мак-Олифф успешно выдержала годовой отборочный конкурс. Она победила в конкурсе из 11 000 кандидатов как инициатор честолюбивой программы «учитель в космосе» и должна была стать первым гражданским лицом в космосе. За время шестимесячной подготовки к экскурсии в космос она своим открытым, энергичным поведением постоянно поддерживала в экипаже астронавтов хорошее настроение — будь то медицинские тесты с нагрузкой, пробы питания для астронавтов, к которому нужно привыкнуть, тренировки в условиях невесомости в имеющем мягкую обивку брюхе транспортного самолета, летящего по параболической траектории, или научные занятия в лаборатории космического челнока.
В этот день, 28 января 1986 г., «Челленджер» на пусковой установке 39-Б на мысе Канаверал выглядел мощно и элегантно. Многие сотрудники из технического персонала НАСА даже считали космический корабль многоразового использования с его длинным, прямым белым корпусом и черным НОСОВЫМ отсеком очень красивым. На каждом боку гордо красовались «звезды и полосы». В грузовом отсеке космического челнока находился 18-тонный спутник связи НАСА. Из-под несущих плоскостей справа и слева выступали два мощных твердотопливных ускорителя. Посредине располагался огромный главный бак длиной 47 метров. Из-за необычного для Флориды холода последних дней и ночей января вся пусковая установка покрылась толстым слоем льда. Во многих местах со штанг свисали сосульки. Последним соединением между космическим челноком и пусковой установкой были кабели толщиной с руку. Эти кабели, а также большие части «Челленджера» обледенели.
После великих времен полетов «Аполлона» с уже ставшими в конце рутиной посадками на Луне в 70-е годы пусковая установка 39-Б больше не использовалась, но была полностью отремонтирована. Для Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства, НАСА, «миссия 51 — Л» была юбилейной: предстоящий полет был двадцать пятым для космических челноков и десятым применением «Челленджера» — как всегда, с обратным билетом на Землю. Однако ответственные лица находились в глубоком цейтноте, потому что «миссия 51-Л» отставала от календарного плана уже на восемь суток. Уже днем раньше процесс пуска пришлось прервать после шестичасовых колебаний из-за неисправности входного люка шаттла. Поэтому нервы были напряжены до предела. Но теперь, 28 января, старт должен был состояться. Но снова получалось двухчасовое отставание от графика: возникли проблемы из-за неисправной системы пожаротушения на пусковой установке, и важные части космического челнока пришлось освобождать ото льда. На безопасном расстоянии от пусковой установки на холодном январском ветру родственники астронавтов напряженно ожидали старта. Рядом с ними на трибуне застыли сотни сотрудников НАСА и множество зрителей.
Наконец в 11 ч 38 мин 00 с пошел отсчет времени готовности. Все двигатели заработали одновременно. Пять огненных струй медленно подняли «Челленджер». Начали действовать все три двигателя космического корабля многоразового использования и оба твердотопливных ускорителя справа и слева от космического челнока. В момент старта управление космическим челноком взяли на себя операторы полета из центра наземного управления.
11 ч 38 мин 15 с: центр наземного управления — «Челленджеру»: «Двигатели развивают тягу. Сейчас мощность трех двигателей 104 процента, «Челленджер», полная мощность». После фазы неполной тяги (65 %) вся пятикратная мощность двигателем вышла на запланированную полную нагрузку (104 %).
11 ч 38 мин 15 с: командир — центру наземного управления: «“Челленджер”. Перехожу на полную мощность!»
Это были последние слова командира Френсиса Р. Скоби. Телезрители слышать их не могли, повезло только техникам в Хьюстоне. До тех пор казалось, что все функционирует наилучшим образом. У родственников на трибуне во Флориде на глазах были слезы умиления и радости» а в центре наземного управления в Техасе все как раз стали хлопать друг друга по плечу. Гордость охватила всю нацию — как часто бывало в такие мгновения, когда американцы отправлялись покорять глубины космоса.
«Вдруг все потоки данных оборвались. Нам оставалось только одно: уставиться на экраны».
11 ч 38 мин 25 с: эксперты по двигателям вдруг заметили на контрольных мониторах, как в задней части правого твердотопливного ускорителя зазмеились язычки пламени. Зрители на мысе Канаверал видеть пламя не могли. Слишком велики были клубы дыма на старте, слишком впечатляющим было зрелище человеческих возможностей, открывшееся их глазам.
11 ч 38 мин 40 с: на мониторах контроля полета в Хьюстоне непрерывный поток данных неожиданно оборвался. К ужасу присутствующих, была видна только буква «S», обозначающая «static»: ничего не происходит. Поначалу на лицах операторов полета читалось беспомощное недоумение, потом — немой ужас. В центре наземного управления раздались первые предостерегающие возгласы. Никаких признаков, никаких отклонений каких-либо предыдущих параметров. Ни одна контрольная лампа не уведомила о катастрофе, которая как раз разыгралась на 2 000 километров восточнее над Флоридой. «Челленджер» без предварительного оповещения летел в преисподнюю.
11 ч 39 мин 10 с: после окончания отсчета времени готовности из динамиков постоянно был слышен голос диктора центра наземного управления. Стив Э. Несбит постоянно передавал текущие технические данные полета: «…одна минута, десять секунд… скорость 2 900 футов в секунду… высота девять морских миль… удаление от старта семь морских миль…»
«Для меня это было хуже всего: облако висело в небе как саван».
11 ч 39 мин 14 с: регистрация данных бортовыми компьютерами закончилась на 73,621 секунды. В этот момент произошел мощный взрыв. Длинная прямая белая полоса стартовавшего космического челнока превратилась в огромный красный огненный шар. Оставшееся содержимое главного бака под космическим челноком, почти два миллиона литров топлива, взорвалось на высоте 16 км над Атлантическим океаном. После немого ужаса, длившегося доли секунды, повсюду раздались крики. Зрители во Флориде отпрянули, чтобы потом снова неотрывно смотреть на огненно-красное зарево в небе.
Огромный шар пламени медленно превращался в вытянутый белый облачный вихрь. Во все стороны разлетались взрывы поменьше, вспышки пламени и облака пыли. Оба отделившихся твердотопливных ускорителя, двигаясь по неконтролируемой беспорядочной зигзагообразной траектории, оставляли за собой белый дымовой след. Центр наземного управления прекратил блуждающий полет и взорвал обе оболочки ракет с помощью радиосигнала.
Лица сотрудников НАСА в Хьюстоне выражали неприкрытый ужас. После мгновений немой растерянности в просторных помещениях центра наземного управления раздались дикие крики. Некоторые в шоке отпрянули от своих мониторов. Другие прятали слезы на плечах коллег. Беспомощное чувство непонимания охватило технический персонал, который только что был убежден в абсолютной осуществимости своих идей.
В 11 ч 40 мин 00 с каждому было ясно, что случилось: все наблюдавшие стали свидетелями крупнейшей на тот момент катастрофы американского пилотируемого космического корабля. Еще в течение часа после взрыва части космического челнока догорали в небе и падали в море, целый дождь мелких и мельчайших обломков, заброшенных силой взрыва в стратосферу. Всю вторую половину дня место катастрофы отмечали дымные полосы — саван «Челленджера».
Трагедия потрясла всю страну. Всех охватило мрачное оцепенение. При оценке катастрофы были проведены сравнения с другими ужасными историческими событиями: после убийства Джона Ф. Кеннеди в 1963 г. или нападения японцев на Перл-Харбор в 1941 г. ни одно событие так не взволновало американцев, не вызвало у них такой растерянности, нерешительности и отчаяния, как крушение «Челленджера». Мечта Америки, страны, где все возможно и осуществимо, лопнула. Лишь события 11 сентября 2001 г. вызвали еще больший шок.
Ежегодная речь президента США «О положении нации», запланированная на вечер 28 января 1986 г., была отменена. Рональд Рейган хотел говорить о мужественной американке, об учительнице Шэрон Кристе Мак-Олифф, которая должна была обучать школьников из космоса. За письменным столом в Овальном кабинете Белого дома сидел старик, с трудом пытавшийся взять себя в руки. Вечернее телевизионное обращение президента было коротким. Сидя на фоне звездного флага, Рональд Рейган сказал о Шэрон Кристе Мак-Олифф, Джудит Э. Ресник, Грегори Б. Джарвисе, Рональде Э. Мак-Нейре, Эллисоне С. Онизуке, Френсисе Р. Скоби и Майкле Смите: «Мы оплакиваем семерых героев».
Через несколько минут после катастрофы начались исследования ее причины. Американские власти нельзя упрекнуть в том, что они не отреагировали быстро. На мысе Канаверал и в Центре НАСА им. Линдона Б. Джонсона была сразу же изъята вся документация НАСА, защищены все компьютерные данные и даже конфискованы карандашные записи в центре наземного управления. Вскоре после полудня была конфискована вся производственная документация в бюро и лабораториях фирм-изготовителей.
«Был принят ряд внешне безобидных решений, которые, накопившись, привели управление по астронавтике и исследованию космическою пространства к катастрофе».
В то же время 13 кораблей, четыре самолета поисковой службы и девять вертолетов начали поиски обломков в районе моря площадью 26 000 кв. км. Со дна Атлантики обломки доставали на поверхность с помощью подводных роботов. Эти собранные обломки космического челнока, отснятый материал более чем со 100 прецизионных камер вокруг мыса Канаверал и огромные блоки памяти центра наземного управления были главными источниками информации для агентов и следственных комиссий. При этом речь шла о миллионах данных измерений, которые из нескольких тысяч точек измерения в космическом челноке каждую миллисекунду передавались по радио на Землю: параметры температуры с минимальными отклонениями, малейшие колебания давления в двигателях, системах трубопроводов и баках, готовность к эксплуатации и состояние программ цепей управления, приборов управления и бортовых компьютеров, управляющих перемещениями огромных двигателей. Все эти данные нужно было расшифровать — гигантская программа, которой предстояло длиться два года, целых два года до установления истинной причины катастрофы «Челленджера».