ом лабиринте человеческого сердца.
— Мне интересно, как и почему происходит нечто. Поэтому я и стараюсь смотреть на то, что передо мной. Обращать внимание.
— Обращать внимание. Мне это нравится. Ты и сейчас обращаешь внимание?
— Да, Владыка.
Он сделал мне знак приблизиться, чтобы никто его не подслушал.
— Тогда вот: есть загадка. Тревожная загадка. Царица, моя Нефертити, Совершенная, исчезла.
Хуже этой новости для меня ничего быть не могло. Подтверждение неотступной тревоги, которая нарастала с первого моего разговора с Амосом. Я почувствовал себя странно спокойным для человека, который вдруг обнаружил, что остановился на самом краю пропасти.
Он ждал моих слов.
— Позвольте мне спросить: когда это произошло?
Он помолчал, обдумывая ответ.
— Пять дней назад.
Я не знал, верить ли ему.
— Я попытался сохранить ее исчезновение в тайне, — продолжал он, — но в этом городе шепотов и эха такое невозможно. Не отсутствие уже стало предметом массы догадок, в основном среди тех, кому это выгодно.
— Это мотив, — сказал я.
Внезапно он раздражился.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать, что, возможно, ее… похитили такие люди.
— Разумеется. Есть силы невежества, которые действуют против нас, против просвещения. Ее исчезновение даст возможность усомниться во всем, что мы сделали, и откроет дверь для возвращения во тьму суеверий. Время выбрано идеально. Слишком уж подходящий момент.
Должно быть, вид у меня был слегка ошарашенный.
— Не совершили ли рекомендовавшие тебя серьезной ошибки?
— Простите меня, Владыка. Мне ничего не сообщили ни о деле, ни о его обстоятельствах. Сказали лишь, что вы пожелали лично говорить со мной.
Он быстро и успешно собрался с мыслями.
— Через десять дней состоится Празднество в честь освящения города. Я потребовал присутствия и даров от властителей, правителей и вождей племен со всей империи, вместе с послами и их свитами. Это открытие нового мира. Именно над этим мы с ней трудились все последние годы, и нельзя потерпеть поражение, когда мы вот-вот достигнем нашей славы. Я должен ее вернуть. Я должен узнать, кто забрал царицу, и вернуть ее!
Внезапно он затрясся от ярости — больше, как показалось мне, разгневавшись на похитителей, чем собственно из-за потери жены. В неистовстве он треснул костылем по столу, затем покачал головой, с трудом поднялся и отвернулся. Успокоившись, он направил на меня свою золотую палку.
— Ты понимаешь, какое доверие я тебе оказываю, говоря с тобой подобным образом? Раскрывая такие мысли?
Я кивнул.
Он встал, прошел к фонтану и некоторое время смотрел на пульсирующую воду. Затем снова повернулся ко мне:
— Найди ее. Если она жива, спаси ее и доставь ко мне, равно как и тех, кто причастен к этому деянию. Если она мертва, доставь тело, чтобы я мог предать его вечности. У тебя десять дней. Можешь прибегать к любым средствам, какие потребуются. Но никому в этом городе не доверяй. Ты здесь чужой. Пусть так и будет.
— Могу я сказать?
— Да.
— Мне понадобится расспросить всех, кто имел доступ к царице. Всех, кто ее знает, кто обслуживает, кому она небезразлична и кому безразлична. Это может включать и членов вашей семьи, Владыка.
Он смотрел на меня, никуда не торопясь. Лицо его снова потемнело.
— Ты намекаешь, что твои мотивы могут иметься у моей собственной семьи?
— Я должен рассмотреть все возможности, независимо от того, насколько они неприемлемы и немыслимы.
Это ему не понравилось.
— Делай, что должен, от моего имени. Я дам тебе полномочия. Однако помни, что эта власть несет и ответственность. Если ты каким-либо образом не оправдаешь ее, я тебя казню. И знай следующее: если в течение десяти дней ты не добьешься успеха, я убью также и твою семью.
Сердце мое окаменело. Самый худший из моих страхов подтвердился. И он это понял. Я увидел это по его лицу.
— А что касается того дневничка, которому ты доверяешь свои мысли, я бы на твоем месте сжег все свитки до последнего. «Что-то среднее между мулом и тещей»? Не слишком-то лестно. Вспомни собственный совет. Будь осторожен.
Он ткнул костылем в мою сторону, пристально посмотрел на меня, и на этом аудиенция закончилась.
9
За дверью меня поджидал Хети. Он увидел, что я потрясен, но ждал, пока я сам заговорю.
— Где Тженри?
— Ему пришлось уйти. За ним прислал Маху. Мы увидимся с ним завтра.
Я кивнул.
— Мне нужно выпить. Куда в этом засушливом городе идет жаждущий человек?
Хети отвел меня в павильон у воды, отгороженный от пыльной дороги деревянным забором и стоявшими отдельно от него затейливыми воротами. Мы легко могли их обойти, но раз кто-то потрудился задумать и создать такое сооружение, мы подчинились и прошли через ворота. За забором находилась обширная деревянная платформа, немного нависавшая над рекой, на ней были беспорядочно расставлены столы и стулья. За столами выпивали компании и пары, их лица освещались лампами и висевшими над головами фонарями. Большинство присутствующих повернулись, разглядывая меня. Я снова отметил, что прибыли они из всех частей империи. Возможно, они уже собирались в преддверии Празднества.
Я выбрал столик в стороне, у воды, и мы сели. Список вин был интересным, и я заказал кувшин молодого вина из Хатти, достаточно легкого для этого времени дня и для закусок. Слуга вернулся с тарелкой смокв и — невероятная редкость! — миндаля, хлебом и кувшином, на котором были указаны год, место происхождения, сорт и производитель. Я попробовал вино. Бесподобное. Вкус чистый, как звон колокольчика.
— Вы не заказываете египетское вино?
— Нет, Хети. Я уважаю вино из Харги, и кинопольское бывает недурственное. Но для трудяги вроде меня выпить белого хаттского — редкая возможность. Попробуй.
— Я в винах не разбираюсь. Пью египетское пиво.
— Очень здоровый напиток, но мало наслаждения для нёба.
— Вообще-то вино тонкое. Легкое и чистое. Мне нравится.
— Попробуй по-настоящему им насладиться.
— Да, господин. — Он сделал еще один глоток. — Да, приятное.
— Возьми миндаль. Просто восторг.
— О нет, спасибо.
Как заставить этого человека раскрыться? Он смотрел на меня как недоверчивый и не особо умный пес. Я пожалел, что на его месте не сидит Тженри. У того жажда жизни, похоже, посильнее.
— Хети, перед нами стоит невыполнимая задача. Ваш очаровательный начальник раскрыл вам суть дела?
— Нет, господин.
— Что ж, я собираюсь тебе рассказать. И этим рассказом сделаю нас равными в одном и только в одном жизненно важном отношении. Нас обоих ждет одинаковая судьба: если нам не удастся раскрыть эту тайну, мы пострадаем от одинаковых последствий. Ты понимаешь?
Он кивнул.
— Отлично. Вот эта тайна. — Я сделал паузу для пущего эффекта. — Исчезла царица, и моя задача найти ее и вернуть Эхнатону к началу Празднества.
Глаза его округлились, рот открылся.
— Исчезла? Вы хотите сказать…
Давно я не видел такой плохой игры. Он знал. Знали, по-видимому, все, кроме меня.
— Ради богов, прекрати притворяться. Судя по всему, в городе только и говорят о ее отсутствии.
На лице моего помощника отразился спешный поиск выхода из возникшей ситуации, но Хети быстро сообразил, что разоблачен. Он поднял ладони и с короткой искренней улыбкой пожал плечами.
— Отлично. Теперь мы, вероятно, можем начать сначала.
Он посмотрел на меня, явно заинтригованный.
— Что происходит в этом городе?
— А что вас интересует больше всего?
— Политика.
Он пожал плечами:
— Грязная.
— Стало быть, ничего нового во вратах в вечность.
— Что?
— Так, кое-что из сказанного мне Эхнатоном.
Я отхлебнул своего превосходного вина и подвинул к Хети редкостный миндаль. Он неохотно взял одно зернышко.
— Я всего лишь полицейский среднего ранга, — сказал Хети, — поэтому знаю не много. Но раз уж вы спрашиваете, вот что я думаю. — Он придвинулся ближе. — Все приезжающие в этот город стремятся сделать карьеру. Большинство здесь для того, чтобы обеспечить будущее — свое, своей семьи. Они понимают, что могут чего-то добиться, сделавшись частью новой администрации и власти. Это возможность подняться над своим общественным положением. А здесь столько богатства. Оно стекается сюда со всей страны и, насколько мне известно, со всей империи. Один мой друг сказал мне, что личный состав гарнизонов на северо-востоке едва укомплектован, несмотря на то что там сейчас зреют серьезные беспорядки. Люди съехались сюда из самых разных мест, где они не имели возможности заработать себе на жизнь. Подготовка к Празднеству страшно давит на всех, ремесленникам платят в пять раз больше обычного из-за условий и спешки, а подрядчики берут себе определенную долю. Власти привлекли тысячи чужеземных рабочих, но я уверен, что не весь бюджет тратится на еду и оплату труда. Средства тают, казначейство не поспевает за перерасходом, уменьшение средств бьет по остальной стране… По-моему, катастрофа надвигается полным ходом.
К этому моменту солнце закатилось за реку, за Красную землю.
— И какое все это имеет отношение к ее исчезновению?
Хети затих.
— Не надо загадочности, это раздражает.
— Иногда говорить опасно.
Я ждал.
— Причин две. Одна — выбор времени. Празднество без царицы бессмысленно. Вторая — симпатии людей: ее любят, и ею восхищаются гораздо больше, нежели им. Иногда мне кажется, что все мирятся с новой религией по одной простой причине: люди гораздо больше верят в царицу, чем в поклонение Атону. Даже те, кто не находит для происходящего ни одного доброго слова, вынуждены признать, что Нефертити — необыкновенная личность. Подобной ей никогда не было. Но в этом тоже есть проблема. Некоторые видят в ней угрозу.
Я глотнул вина.
— Кто?
— Люди, которым есть что терять при ее власти, а порой и приобретать в случае ее смерти.