История загадок и тайн. Книги 1-18 — страница 35 из 917


Лиззи Оддингселл написала черновик письма под диктовку Эми. Затем та принялась усердно копировать его, изо всех сил стараясь, чтобы буквы шли ровно по разлинованным строчкам.

Дорогой муж!

Надеюсь, мое письмо найдет тебя пребывающим в добром здравии. Я тоже здорова и счастлива, по-прежнему нахожусь у наших дорогих друзей Хайдов. По-моему, я нашла именно такие дом и землю, какие ты просил меня подобрать. Надеюсь, они тебе понравятся. Мистер Хайд говорил со сквайром, которому принадлежит усадьба. У того слабое здоровье и нет наследников. Цену он просит вполне разумную.

Дальнейшие переговоры о покупке я смогу вести только после получения твоих распоряжений. Быть может, ты сам сумеешь сюда приехать, все увидеть и переговорить с владельцем? Чета Хайд шлет тебе свои добрые пожелания и эту корзину с ранним салатом. Леди Робсарт сообщила, что в Стэнфилде народилось восемьдесят ягнят. Воистину, год можно считать удачным. Надеюсь на скорый твой приезд.

Твоя верная жена

Эми Дадли.

P. S. Я очень надеюсь, дорогой муж, что ты вскоре приедешь.

Потом Эми и Лиззи Оддингселл отправились в местную церковь. Они прошли по веселым весенним лужайкам и очутились перед массивными воротами. За ними, если идти прямо, находилось кладбище, а справа – старая приходская церковь.

Приезжая к Хайдам, Эми всегда ходила сюда. Она обрадовалась, попав в знакомый сумрак, однако почти сразу поняла, что перемены пришли и сюда, причем странные. В начале прохода Эми увидела новенький медный аналой, на котором лежала раскрытая Библия, словно каждому желающему дозволялось ее читать. Прежде она всегда хранилась в алтаре, но сейчас тот был пугающе пуст. Эми и Лиззи молча переглянулись и сели на семейную скамью Хайдов. Служба велась на английском языке, а не на латыни, куда более обыкновенной в таких случаях. Столь же привычную мессу заменило чтение молитв из сборника короля Эдуарда. Склонив голову, Эми слушала новые слова и пыталась ощутить присутствие Бога, хотя Его церковь и язык изменились и во время причастия дарохранительница уже не поднималась.

Наступил момент, когда священник вознес молитву за королеву. Голос его почти не дрожал. Потом он стал молиться за их любимого епископа Томаса Голдуэлла. Хлынувшие слезы помешали ему произносить нужные слова. Он умолк. Вместо него молитву дочитал помощник. Служба продолжалась и закончилась обычным приглашением к молению и благословением.

– Ты иди, – шепнула подруге Эми. – Я здесь еще немного помолюсь.

Она дождалась, пока церковь опустеет, и только тогда поднялась со скамьи. Священник находился за перегородкой. Он стоял на коленях.

Эми тихо подошла, тоже опустилась на колени и шепотом позвала:

– Святой отец.

– Что тебе, дочь моя? – спросил тот, поворачиваясь к ней.

– У вас что-то случилось?

Он кивнул, опустил голову, будто стыдился произошедшего.

– Нам сказали, что Томас Голдуэлл более не является нашим епископом.

– Как это так?

– Королева не определила его в Оксфорд, епископское служение Томаса в церкви Святого Иосафа тоже прекращено. По словам новых властей выходит, что он ни тут ни там. Словом, места в церкви ему нет.

– Но как они могут такое говорить? – удивилась Эми. – Все знают, что Томас – добрый и праведный человек. Он оставил приход в церкви Святого Иосафа, чтобы служить в Оксфорде, был рукоположен Папой.

– Ты должна знать такие вещи не хуже меня, – устало произнес священник. – Твой муж сведущ в придворных делах.

– Он не… рассказывает мне, – призналась Эми, подбирая верное слово. – Я ничего не знаю о том, что происходит при дворе.

– Всем известно, что наш епископ – человек, на всю жизнь преданный церкви, – грустно вздыхая, сказал священник. – Он был близким другом кардинала Поула, находился у его смертного одра, проводил причащение и соборование. Все знают, что Томас не станет менять свои убеждения ради благосклонности королевы и осквернять священную облатку, как всем нынче приказано. Сдается мне, новые церковные власти сперва оборвут его связи с конгрегацией – им это сделать проще простого, – а затем и убьют его.

– Довольно убийств и новых жертв! – воскликнула Эми. – Не надо нам еще одного Томаса Мора!

– Епископу было велено предстать перед королевой. Боюсь, это закончится его гибелью.

Побледневшая Эми кивнула.

– Леди Дадли, как я слышал, твой муж теперь один из самых влиятельных людей при дворе. Можешь ты попросить его, чтобы замолвил слово за нашего епископа? Могу поклясться, отец Томас не сказал ни единого слова против королевы. Он говорил лишь то, что велел ему Бог, защищая нашу святую церковь.

– Это не в моих силах, – вздохнула Эми. – Извините меня, святой отец, и пусть Бог меня простит, но выполнить эту просьбу я не могу. Я не имею влияния на мужа. Он никогда не советуется со мной ни по части придворных дел, ни о политике, даже не подозревает, что подобные дела могут занимать мои мысли. Я не смею давать ему советы. Он не стал бы их слушать.

– Тогда я буду молиться и просить Бога, чтобы твой муж обратился к тебе, – тихо сказал священник. – Если Господь сподобит его слушать тебя, тогда, дочь моя, расскажи ему о нашем епископе. Жизнь отца Томаса висит на волоске.

Эми склонила голову и пообещала, почти не надеясь на успех:

– Я сделаю то, что в моих силах.

– Да хранит и направляет тебя Господь, дитя мое.


Письмо от Эми пришло в тот день, когда Дадли произвели в кавалеры ордена Подвязки. Роберт повесил голубую шелковую ленту на спинку стула и отошел на несколько шагов, любуясь наградой. Надо же было писарю явиться именно сейчас!

Роберт надел новый камзол, пробежал глазами письмо и вернул его.

– Что прикажете ответить вашей жене, сэр Роберт? – спросил писарь.

– Сообщи ей, что сейчас я занят и приеду, как только освобожусь, – сказал Роберт, собираясь открыть дверь.

Его ладонь уже лежала на ручке, и только тут он сообразил, что эти неуклюжие буквы выведены рукой Эми. Должно быть, на письмо к нему она потратила не один час.

– Добавь, я очень рад, что письмо она написала сама, – сказал писарю Роберт. – Пошли ей небольшой кошелек с деньгами. Пусть купит себе перчатки или еще что-нибудь.

Роберта снедало ощущение, что он в очередной раз отмахивается от жены. Ей нужно не письмо, написанное чужой рукой, и не деньги, а крупица его внимания. Но в это время раздались звуки труб, созывающих рыцарей на турнир.

– Напиши, что я приеду очень скоро, – бросил он писарю и помчался на конюшню.


Турнир был пышным и ярким зрелищем, какие любила Елизавета. Рыцари в старинных доспехах воспевали ей хвалу и экспромтом сочиняли стихи. Дамы одаривали их разноцветными бантами и лентами, и всадники прикрепляли знаки благосклонности к своим доспехам, прямо возле сердца. Перед тем как начать состязаться, каждый рыцарь подъезжал к королевской ложе, дабы засвидетельствовать Елизавете свое почтение и преданность. Настал черед сэра Роберта. Он подъехал на крупном боевом коне. Королева была в белых шелковых перчатках. Левая оставалась у нее на руке, правую она сняла, чтобы помахать сэру Роберту и пожелать ему удачи.

Елизавета прильнула к перилам, нагнулась и хотела взмахнуть перчаткой, но коварный шелк выскользнул из ее пальцев. Никто и ахнуть не успел, как сэр Роберт пришпорил коня, который слился с всадником в одно целое и послушно развернулся. Дадли ловко поймал перчатку на лету, не дав ей упасть на песок арены.

– Спасибо! – крикнула ему Елизавета, затем приказала пажу: – Иди и возьми у сэра Роберта мою перчатку.

Одной рукой удерживая могучего коня, другой Дадли поднял забрало и прижал перчатку к губам.

Елизавета заметно покраснела. Она не потребовала вернуть ей перчатку и не посмела обратить случившееся в шутку.

– Могу ли я оставить вашу перчатку себе? – спросил Роберт.

Елизавета немного совладала с собой и ответила с притворной небрежностью:

– Раз ты так ловко ее поймал, то она твоя.

Роберт подъехал ближе.

– Благодарю вас, моя королева, за перчатку, врученную мне.

– Я обронила ее случайно.

– А я намеренно ее поймал, – ответил Роберт, сверкнув на нее ликующими глазами.

Нежданный подарок королевы он осторожно засунул под стальной нагрудник, пришпорил коня и поехал занимать свое место среди других рыцарей.


Турнир длился весь день. Когда жаркое апрельское солнце стало клониться к закату, королева пригласила всех своих именитых гостей продолжить празднество на воде. Лондонцы, ожидавшие этого события, вывели на Темзу тысячи больших и маленьких лодок, которые они наняли, взяли взаймы или просто выпросили у родных и друзей. Река превратилась в подобие рыночной площади, только места лотков и прилавков занимали лодки и барки, ярко раскрашенные, расцвеченные большими и маленькими флагами. На каждом третьем судне плыл певец или лютнист. Звуки голосов и инструментов невидимыми струями перетекали от лодки к лодке.

Роберт и Елизавета плыли на королевской барке вместе с Екатериной и сэром Фрэнсисом Ноллис. Здесь же находились леди Мэри Сидни и ее муж сэр Генри, а также несколько фрейлин, включая Летицию Ноллис.

Рядом плыла барка с музыкантами, исполнявшими приторные любовные песни. Негромкие удары барабана помогали гребцам выдерживать ритм. От солнца, садившегося в окружении золотистых и розовых облаков, по темнеющей воде Темзы протянулась огненная дорожка, манившая королевское судно дальше, в самое сердце Англии.

Облокотившись на позолоченные перила барки, Елизавета наслаждалась игрой закатного солнца, живописный вереницей других лодок, плывших следом. Пока солнце еще не скрылось, помаргивающие разноцветные фонарики, размещенные по всему корпусу барки, были не слишком заметны, но с каждой минутой их отражение в воде становилось все ярче. Роберт встал рядом с королевой и молча стоял, наслаждаясь зрелищем речного празднества.