Синклер угостил их рассказом о других местных легендах о сокровище, а также более отвратительными историями о неразборчивых кладоискателях. Он рассказал им, как нацисты во время войны посылали сюда команды в попытке обнаружить оккультные артефакты, которые, как они верили, были спрятаны в этом районе. Насколько известно, гитлеровские войска не добились успеха в своих поисках и покинули эту территорию с пустыми руками — и вскоре проиграли войну.
Питер вел себя сдержанно и спокойно, решив подождать и дать себе возможность переварить огромный объем информации. Позднее он разложит все детали по полочкам и определит, насколько они могут быть правдой, а насколько — романтическими лангедокскими фантазиями Синклера. В таком диком и таинственном месте легко поверить в легенды о Граале и потерянных священных рукописях. Хотя даже Питер чувствовал, как учащается его пульс при одной мысли о существовании подобных артефактов.
Морин шла рядом с Синклером и внимательно слушала. Питер не знал, была ли это Морин — журналистка и писательница или Морин — одинокая женщина, ловящая каждое слово Синклера. Но ее внимание полностью сосредоточилось на харизматичном шотландце.
Когда они свернули у вершины маленького холма, на склоне перед ними внезапно появилась каменная башня, похожая на сторожевую башню замка. Высотой в несколько этажей, она, одинокая и нелепая, стояла на фоне скалистого пейзажа.
— Она напоминает башню Соньера! — воскликнула Морин.
— Мы называем ее Причуда Синклера. Построена моим дедом. И да, действительно, он создал ее по образу башни Соньера. Оттуда открывается далеко не такой впечатляющий вид, как с башни в Ренн-ле-Шато, потому что мы находимся ниже, но все же достаточно приятный. Хотите взглянуть?
Морин посмотрела на поглощенного мыслями Питера, чтобы понять, хочет ли он исследовать башню. Хили покачал головой.
— Я останусь здесь. А вы идите.
Синклер вытащил ключ из кармана и отпер дверь в башню. Он вошел первым и повел Морин вверх по крутой винтовой лестнице. Он открыл дверь на площадку на крыше и жестом позвал за собой Морин.
Вид на страну катаров и разрушенные древние замки в отдалении был чудесным. Морин минуту наслаждалась открывшейся перспективой, а затем спросила:
— Зачем он построил ее?
— По той же самой причине, по которой Соньер построил свою. Вид с высоты птичьего полета. Они верили, что сверху можно раскрыть множество секретов.
Морин оперлась на парапет и разочарованно простонала:
— Ну почему кругом загадки? Вы обещали ответы, но пока только добавили мне вопросов.
— Почему вы не спросите голоса в вашей голове? Или, что еще лучше, женщину в ваших видениях? Именно она привела вас сюда.
Морин была ошеломлена.
— Откуда вы знаете о ней?
Улыбка Синклера была понимающей, а не самодовольной.
— Вы — женщина из семьи Паскаль. Этого следовало ожидать. Вы знаете о происхождении вашей фамилии?
— Паскаль? Мой отец родился в Луизиане, он француз по происхождению, как и любой другой в «штате речных рукавов».
— Каджун?
Морин кивнула.
— Да. Он умер, когда я была маленькой. Я немногое помню о нем.
— Вы знаете, откуда происходит слово «каджун»? «Аркадиец». Французов, которые поселились в Луизиане, называли аркадийцами, что, благодаря местному диалекту, превратилось в «акадийцев», а потом в «каджунов». Скажите мне, вы когда-нибудь смотрели слово «paschal» в английском словаре?
Морин наблюдала за ним с любопытством, но и с растущей осторожностью.
— Нет.
— Меня удивляет, что вы, с вашими исследовательскими способностями, так мало знаете о собственной фамилии.
Морин отвернулась от него, когда стала говорить о своем прошлом.
— Когда мой отец умер, мать увезла меня к своим родным, в Ирландию. После этого у меня не было никаких контактов с семьей отца.
— Однако один из ваших родителей, должно быть, предчувствовал вашу судьбу.
— Почему вы так говорите?
— Ваше имя. Морин. Вы знаете, что оно означает?
Снова подул теплый ветер, взъерошив рыжие волосы Морин.
— Конечно. По-ирландски это — «маленькая Мария». Питер меня все время так называет.
Синклер пожал плечами, как будто получил, что хотел, и принялся созерцать панораму Лангедока. Морин проследила за его взглядом туда, где среди расстилавшейся перед ними зеленой равнины то тут, то там возвышались огромные камни.
Летнее солнце осветило какой-то предмет вдалеке. Отражение заставило Морин на короткое время задержать взгляд, как будто она увидела что-то в поле.
Синклер явно заинтересовался тем, куда смотрит Морин.
— Что там такое?
— Ничего, — покачала головой Морин. — Просто… солнце попало в глаза.
Синклер на этом не успокоился.
— Вы уверены?
Морин на минуту заколебалась, снова посмотрев на поле. Она кивнула, прежде чем задать вопрос, который камнем лежал у нее на душе.
— Все разговоры по поводу моей фамилии. Когда вы покажете мне письмо моего отца?
— Я думаю, вы поймете больше, когда закончится этот вечер.
Морин вернулась в свою роскошную спальню в замке, чтобы принять ванну и переодеться к обеду. Когда она вышла из ванной, на ее кровати лежала толстая книга в твердом переплете — английский словарь — открытый на букве «р».
Слово «Paschal» было обведено красной ручкой. Морин прочитала определение:
«Paschal — любое символическое изображение Христа. Пасхальный Агнец — символ Христа и Пасхи».
…Многие мне говорили о человеке, которого звали Павел. Он вызвал большой шум среди избранных, и некоторые отправились из Рима в такую даль, как Эфес, чтобы справиться у меня об этом человеке и его словах.
Не мне судить о нем, как и не могу я сказать, что было у него на душе, ибо я никогда не встречалась с ним во плоти и не смотрела ему в глаза. Но с уверенностью могу сказать, что этот человек, Павел, никогда не встречал Ису. А многие утверждали, будто он якобы говорил с Ним и все его учение о свете и добре — и есть Путь.
Многое в этом человеке я считала опасным. Некогда он был связан с самыми строгими последователями Иоанна, всеми теми людьми, которые относились к Исе с великим презрением. Они сопротивлялись учениям Пути. Мне говорили, что некогда он был известен, как Савл из Тарса и преследовал избранных. Он присутствовал при том, как молодой последователь Исы, прекрасного юношу по имени Стефан, чье сердце было переполнено любовью, побили камнями. Некоторые говорят, что этот Савл подстрекал к побитию камнями Стефана. Тот был первым после Исы, кто умер за свою веру в Путь. Но он далеко не последний. Из-за людей, подобных Савлу из Тарса.
Здесь многого надо было остерегаться.
Аркское Евангелие от Марии Магдалины,
Книга Учеников
Глава 9
Замок Синих Яблок
23 июня 2005 года
Столовая, которую Синклер выбрал на этот вечер, была его личной, менее официальной, чем просторная главная столовая замка. Комнату украшали великолепные репродукции самых знаменитых картин Боттичелли. На одной стене висели два варианта шедевра, известного как «Оплакивание Христа», изображающего распятого Иисуса на коленях у матери. В первом варианте его голову поддерживает плачущая Мария Магдалина; во втором она придерживает его ногу. Три картины мастера эпохи Возрождения, изображающие мадонну, — «Мадонна с гранатом», «Мадонна с книгой» и «Мадонна Магнификат» в дорогих позолоченных находились на других стенах.
Морин и Питер отвлеклись от произведений искусства, только когда увидели предстоящее им традиционное лангедокское пиршество. Служанки поставили на стол булькающие супницы с кассуле, сытным рагу из белой фасоли, сдобренным утиным конфи и колбасой, а корзинки ломились от хрустящего хлеба. Густое красное вино из Корбьера только и ждало, чтобы его налили.
— Добро пожаловать в комнату Боттичелли, — объявил Синклер, когда вошел. — Я так понимаю, что недавно вы довольно близко познакомились с нашим Сандро.
Морин и Питер уставились на него.
— Вы следили за нами? — спросил Питер.
— Конечно, — ответил Синклер, будто это само собой разумеется. — И я очень рад. На меня произвело огромное впечатление то, как вы добрались до свадебных фресок. Наш Сандро полностью посвятил себя Марии Магдалине, что становится очевидно в его самых знаменитых произведениях. Вроде этого.
Синклер показал на репродукцию «Рождения Венеры» Боттичелли, изображающую обнаженную богиню, которая возвышается над волнами, стоя на раковине моллюска-гребешка.
— Здесь представлено прибытие Марии Магдалины к берегам Франции. В живописи эпохи Возрождения она часто изображается как Богиня Любви и имеет сильную связь с планетой Венерой.
— Я видела ее не меньше сотни раз, — заметила Морин. — Понятия не имела, что это Мария Магдалина.
— Мало кто это знает. Наш Сандро был членом тосканской организации, которая посвятила себя сохранению ее имени и памяти, — Братства Марии Магдалины. Вы поняли символику фресок в Лувре?
Морин заколебалась.
— Я не уверена.
— Выскажите ваши основные предположения.
— Моей первой мыслью была астрология, или, по крайней мере, астрономия. Скорпион олицетворяет созвездие Скорпиона, а лук — символ Стрельца.
— Браво. Я думаю, вы абсолютно правы. Вы когда-нибудь слышали о лангедокском Зодиаке?
— Нет, но я слышала о Зодиаке Гластонбери в Англии. Они похожи?
— Да. Если вы наложите карту созвездий на этот регион, то обнаружите, что города попадают на определенные созвездия. Это же верно и по отношению к Гластонбери.
Питер выразил свое замешательство:
— Простите, но я не в курсе всего этого.
Морин просветила его:
— Общая тема для древних, начиная с египтян. Священные места на земле построены, чтобы отражать небеса. Например, пирамиды в Гизе были предназначены стать отражением созвездия Орион. Целые города были спланированы в соответствии с положением звезд. Это совпадает с алхимической философией «Как вверху, так и внизу».