Бедная Мэри. Месяц назад она приходила к нам на первую в году садовую вечеринку. Стояла чудесная ночь с огромной луной, заполнившей собой весь горизонт. Я отлично помню бедняжку в саду. Она беззаботно болтала с гостями. Производила впечатление маленькой хрупкой блондинки, которую, казалось, вот-вот унесет порывом ветра. Полагаю, некоторые мужчины находят таких слабых женщин привлекательными. Впрочем, Мэри носила короткую прическу на феминистский манер. Сейчас у меня ноет сердце, когда я вспоминаю ее громкий смех. Тогда мне хотелось сесть рядом с девушкой и объяснить ей нравы османского общества, чтобы она не преступала заведенные здесь нормы морали и держала себя в рамках приличий.
Мадам Россини, жена итальянского посла, отличающаяся острым язычком, подошла ко мне и сообщила довольно едко, что Мэри, кажется, ссорится с турецким журналистом Хамзой-эфенди. Как будто я должна была сразу же помирить их. Я ответила, что, по моему мнению, они просто оживленно разговаривают и, возможно, спорят о политике. Мэри придерживалась твердых убеждений и, похоже, любила устраивать всякие провокации. Разве не замечательно, что гнев и радость порой сливаются в одно неразделимое чувство? Только я в любом случае всегда являлась сторонницей умеренности. Никогда не стоит переходить определенную черту. Но давать подобный совет бедной Мэри в ту пору было уже слишком поздно. Я, разумеется, не хочу сказать, что она спровоцировала кого-то на убийство. Просто она отличалась очень неуравновешенным нравом.
Кузен Берни шлет вам наилучшие пожелания. Я уже несколько месяцев с удовольствием провожу время в его компании, и мне совсем не хочется расставаться с ним. Он часто приходит к нам на ужин. Остроумные речи Берни просто дар небес, так как отец не выносит их и покидает комнату. За исключением походов в оперу, однако, мне редко удается заставить Берни сопровождать меня на прогулках. Он все время занят поиском материалов для своей книги об отношениях между Оттоманской империей и Дальним Востоком. Район Пера гудит как улей, и мне не хочется выходить туда без сопровождения. Приходится пока довольствоваться мадам Россини и ее близкими родственниками. В любом случае Берни просил меня передать тебе и Ричарду, что, несмотря на ряд неудач, он продолжает работать над своим проектом и собирается закончить его еще до конца года.
Получила ли признание у докторов твоя работа в клинике, после того как ты в полной мере продемонстрировала свое умение во время эпидемии? Я полагаю, нежелание врачей поручать тебе серьезных больных следует отнести к подозрительности, с какой они относятся к французам, в чьих больницах ты обучалась, а также к негативному мужскому представлению о женских способностях. Дорогая, тебе необходимо проявить настойчивость. Ты всегда хотела стать врачом и много вытерпела, приобретая необходимые навыки, хотя и не добилась формального признания. Надо показать пример другим женщинам. Я так восхищаюсь тобой! О, если бы я обладала хотя бы долей твоего таланта!
Я прилагаю все усилия, дабы помочь отцу. Каким же ребенком я была, когда приехала в Стамбул! Тебе следует знать, что папа потребовал продлить срок своего пребывания в столице. Он совершенно не заинтересован в возвращении в Англию и останется послом по крайней мере еще на год. Меня печалит то обстоятельство, что ни у него, ни у меня нет возможности узнать Дики и Нейта. К нашему возвращению они уже станут взрослыми мужчинами! Однако я не вижу никакой альтернативы. Мне нужно находиться рядом с отцом, пока он не окрепнет и не сможет вернуться домой. В настоящее время папа покидает библиотеку лишь для того, чтобы заняться насущными делами. Когда они бывают связаны с поездкой в отдаленные уголки империи, он становится особенно беспокойным, сводя с ума слуг и заставляя их без конца проверять и перепроверять багаж и бумаги. Так что, как видишь, он все еще нездоров. Я считаю, что его болезнь стала следствием нервного потрясения после смерти матери. Папа до сих пор не может прийти в себя. Здесь по крайней мере он занят делами, а у британского посла забот всегда хватает.
Султан Абдул-Хамид обижен тем, что наше правительство хочет отнять у него египетскую провинцию, народ которой сейчас бунтует. Он называет присутствие наших войск оккупацией и, озлобившись, пригласил ко двору немецких советников, надеясь выставить нас вон, как будто такое возможно. Османцы нуждаются в поддержке англичан. Если бы мы не вмешались после проигранной турками войны с Россией восемь лет назад и не настояли на подписании мирного договора в Сан-Стефано, султану пришлось бы отдать противнику гораздо больше земель. А так он отделался несколькими пыльными провинциями в Анатолии. Отец годами пытается убедить турок, что мы печемся об их насущных интересах. Мы хотим сохранить Оттоманскую империю, которая должна стать буфером против России, жиреющей за счет соседей. Ты помнишь, как королева Виктория послала перевязочные материалы турецким войскам, когда они сражались с русскими. Какие еще доказательства дружбы нужны султану?
Присутствие Берни навеяло воспоминания о чудесных летних днях, проведенных вместе, когда дядя Альберт и тетя Грейс привозили его, чтобы познакомить с британскими кузенами. Звуки и картины тех дней соединяют меня и с тобой, моя дорогая сестра. Молю, не болей и передай мою любовь и наилучшие пожелания твоему мужу и моим драгоценным племянникам. Поздравляю Ричарда с назначением на должность министра.
Я заканчиваю письмо. Багряники цветут под моим окном в районе Пера. Босфор сверкает, словно чешуя спящего дракона. Как видишь, замечательное лето принесло нам немало волнений. Наш жизненный путь так сложен, дорогая Мейтлин, и всегда полон неожиданностей. Кто мог подумать в те дни, когда мы детьми играли в догонялки на лужайке, что когда-нибудь я буду писать тебе из такого места, которое османцы называют обителью блаженства? Или что Мэри найдет здесь свой конец? Возможно, восточные люди правы, постоянно подчеркивая то обстоятельство, что все мы находимся в руках судьбы, чьи скрижали пишутся на нашем челе еще до рождения.
Желаю тебе, дорогая сестра, а также всей нашей семье прямой жизненной дороги, ведущей к приюту блаженства.
Твоя любящая Сибил».
Глава пятаяМОРСКАЯ ХАМАМ
Мишель стоит на пороге кабинета Камиля, слегка расставив ноги и опустив руки, как борец, готовый к схватке с противником. Судья поднимает на него взгляд и откладывает в сторону бумаги, которые изучал с хмурым видом. Он делает знак рукой, приглашая Мишеля сесть в удобное кресло.
— Два торговца лечебными травами на египетском базаре продают сушеные цветы, — сообщает врач, подаваясь вперед и кладя руки на колени. — Не белладонну, но родственное растение, датура страмониум. Симптомы почти те же. К сожалению, торговля этим товаром идет очень бойко. — Лицо Мишеля искажает гримаса недовольства. — За прошлый месяц по меньшей мере четыре человека купили его, три женщины и старик. Есть и другие способы добывать цветы. Они растут прямо за стенами города.
Камиль неподвижно сидит за письменным столом, отполированное красное дерево которого проступает местами среди груд писем и досье. Он барабанит пальцами по столу.
— Я выследил этих двух женщин, — продолжает Мишель. — Они повивальные бабки и пользуются травами для лечения бронхиальных заболеваний. Старик также страдал от сильного кашля.
— Значит, тут искать нечего.
— Выяснилось кое-что еще. Одна из женщин купила большую партию растения. Она продавала его разным семьям в районе Шамейри за неделю до убийства.
— Есть подозреваемые?
Мишель хмурится:
— К сожалению, нет. Мои люди проверили все дома и опросили соседей. Они подтвердили, что кто-то из жителей заболел на прошлой неделе. Это не значит, что неизвестный нам человек не мог воспользоваться травами для иных целей, однако такое представляется маловероятным. Мы имеем дело с простыми деревенскими семьями, которые вряд ли были связаны с англичанкой.
— Каким образом применяется это зелье?
— Мы предполагаем, что покойная выпила отвар. Сушеные цветы также можно курить, но тогда эффект не столь значителен и не ведет к расширению зрачков. Семена растения ядовиты, однако нет никаких признаков того, что девушка умерла перед тем, как ее бросили в воду. Возможно, наркотик подмешали ей в чай. Жаль, что мы не можем заглянуть в содержимое ее желудка, — бормочет он.
— Где могла англичанка пить чай? И с кем?
— Только не в деревне. Невозможно общаться с местными жителями, не зная их языка.
— Значит, события снова разыгрывались в Шамейри. Обе женщины — английские гувернантки. — Камиль проводит пальцами по пятнам солнечного света на столе. — Интересно, кто-нибудь в семье Исмаила-ходжи говорит на английском языке? — Он поднимает взгляд. — Как насчет его племянницы?
— Янан-ханум?
— Она находилась там, когда нашли тело Ханны Симмонс. Конечно, в то время она была ребенком. — Камиль сжимает губы. — Девушке приходилось несладко. — Он сочувственно качает головой.
Мишель не обращает внимания на слова судьи.
— Девушку скорее всего учили домашние учителя, как и всех женщин ее класса. С ней занималась гувернантка-француженка, однако не исключено, что она также изучала английский. Ее отец один из тех современных политиков, которые сделали головокружительную карьеру в обществе.
— Кажется, он служит в министерстве иностранных дел.
— Да.
— Но девушка живет со своим дядей в Шамейри, а не в доме отца.
— Мать переехала к брату, ходже, когда ее муж взял вторую жену. Он ведь реформатор, — язвит Мишель, — и лицемер. Новое — это хорошо забытое старое.
— Настоящий безумец. Две жены. — Камиль недоверчиво качает головой. — Да это же просто самоубийство.
Они натянуто смеются.
— Достигнув зрелого возраста, Янан-ханум переехала в город, в дом отца. Место весьма уединенное и не подходит для девушки на выданье. Однако после неприятностей, случившихся с ней в нынешнем году