История загадок и тайн. Книги 1-18 — страница 819 из 917

Вильгельм покачал головой.

– Не рискуй из-за меня, – сказал он и натянул поводья. Животное чувствовало висящее в воздухе напряжение и гарцевало. – Если представится возможность, скажи королеве Маргарите, что я очень сожалею обо всем случившемся, и пожелай ей мужества.

– Все дело совсем не в тебе и королеве! – с яростью в голосе воскликнул Болдвин. – Это мелкая зависть трусливых людишек!

Вильгельм пожал плечами.

– Значит, я теперь от этого избавился. – Он наклонился с коня и сжал плечо Болдвина, как делают солдаты. – Передай ей.

Болдвин напряженно кивнул.

– Передам. Куда ты собираешься?

Вильгельм снова пожал плечами.

– Туда, куда понесет меня ветер, – ответил он. – И это будет легче, чем служить здесь.

Глава 20

Рейнланд,
весна 1183 года

В марте снег никогда не лежит долго, но, глядя на густой снегопад и темные тучи, никто не поверил бы в это. Местами тучи были серыми, местами желтоватыми, они закрывали все небо, а снежинки кружились везде вокруг. Дул пронизывающий северный ветер, и плащ Вильгельма прилипал к спине. Время дня определить было невозможно, потому что ни одного солнечного луча сквозь тучи не пробивалось и было непонятно, где сейчас солнце. Но Вильгельм знал, что полдень уже миновал. Он чувствовал, как снег проникает под плащи по спине катятся ледяные струйки, напоминающие щупальца. Снежинки таяли на земле, превращаясь в серую жидкую грязь, покрывающую дорогу с выбоинами. По бокам росли деревья, где-то завыл волк, и Вильгельм услышал, как оруженосец обращается к Пресвятой Деве Марии и просит защитить их отряд от бед. Ходили ужасающие истории о том, как на паломников нападали стаи, рыскавшие в лесу, в самом центре Священной Римской империи. И, хотя острые мечи немного успокаивали, страх все равно оставался.

Вильгельм возвращался с паломничества в собор святого Петра в Кельне, куда ездил поклониться трем Святым Волхвам. Он молился и просил о заступничестве и помощи в отношениях с молодым королем. Саму святыню все еще продолжали строить, но ее популярность уже была велика. Вильгельм оказался среди сотен людей, включая паломников, которые уже совершили путешествия в Рим, Компостелу и даже к Гробу Господню в Иерусалиме. Это одновременно принизило и подняло его. Гордость отобрали и гордость вернули.

На мгновение воцарилась тишина, ветер прекратился, снежинки стали мельче и напоминали цветы боярышника, разносимые ветром.

– Свет! – закричал Юстас и показал рукой в рукавице на желтый мерцающий огонек впереди.

– Слава Богу, – Вильгельм перекрестился.

Ему совсем не хотелось ставить шатер у обочины дороги сегодня вечером. Через несколько минут из снега словно выплыл постоялый двор. Из труб поднимался дым и рассеивался среди кружащихся снежинок. Мужчины с облегчением въехали во двор, и слуга направил их к просторному сараю, где можно было поставить лошадей. Рис с Юстасом занялись верховыми и вьючными лошадьми и боевым конем Вильгельма, а он сам тем временем осматривал животных, принадлежавших другим постояльцам. Там стояли две крепкие полукровки, явно рабочие лошади, красивый серый мул, обычный набор разнообразных вьючных лошадей и отличная, сильная верховая лошадь едко-коричневого цвета, как сок красильного дуба. Вильгельм уставился на животное, которое переступало с ноги на ногу и жевало сено. Поскольку лошади составляли дорогостоящую и неотъемлемую часть его жизни, он редко их забывал и уже давно восхищался именно этим животным.

Он оставил Юстаса и Риса в сарае заниматься лошадьми, а сам поспешил через двор к харчевне, над входом в которую горел факел. По пути он наступил в лужу и выругался. Ледяная вода залилась в правый сапог, промочив завязки на голени. Крепкая дверь вела в основной зал, пол которого покрывал толстый слой соломы, не меньше, чем в конюшнях, правда, значительно более истоптанной. Она тут явно лежала давно. Поверх старой бросали новую, и один слой ложился на другой, поднимаясь все выше и выше. Получался этакий толстый ковер. Большинство постояльцев сидели, согреваясь, вокруг очага. Вильгельм обвел собравшихся взглядом и увидел купцов, солдат, возчиков и священников; наконец, он остановил взгляд на владельце едко-коричневой верховой лошади, согнувшемся над языками пламени. Его плащ, подбитый мехом бобра, был натянут до ярко-красных ушей. В точно таких же красных руках он держал кружку с горячим вином. Он обернулся, когда Вильгельм открыл дверь и порыв ледяного ветра пронесся по залу.

– Христос на кресте! – воскликнул Ранулф Фицгодфрей, слуга молодого короля. Он опустил кубок на стол и поднялся на ноги. – Наконец-то! Где я только тебя не искал! Куда я заехал? Тебя труднее поймать, чем проклятого единорога!

Двое мужчин крепко обнялись и долго хлопали друг друга по спине. Наконец Ранулф отступил назад и заказал владельцу постоялого двора еще горячего вина. Вильгельм с радостью взял его.

– Я ездил к Святилищу Волхвов в соборе Кельна, – сообщил он. – А до этого был во Франции и Фландрии. Ты мог найти меня там…

Он внимательно посмотрел на Ранулфа и сел на одну из скамей. Прямо на него шел жар от кирпичей, на которых стояло два больших глиняных горшка, и от них поднимался пар. Пахло очень вкусно. У Вильгельма потекли слюнки. Казалось, прошла целая вечность после завтрака, состоявшего из хлеба, холодной баранины и кислого вина, да и перекусывал он в седле.

– Я ездил и во Францию, и во Фландрию, – сообщил Ранулф. – Но ты всегда меня опережал, а твоя слава летела впереди тебя.

– Правда? – бесстрастным тоном переспросил Вильгельм. – И что у меня за слава?

Открылась дверь и вошли Юстас с Рисом; они дышали на пальцы, пытаясь их согреть. Вильгельм подвинулся, освобождая им место у очага. и показал на кувшин с горячим вином, стоявший на кирпичах рядом с густым супом.

– Филипп из Фландрии сказал мне, что дал тебе денег на путешествие и предложил место в своем боевом отряде, если захочешь, – заговорил Ранулф. – Теобальд из Блуа и его графиня желали тебе добра. Роберт де Бетюн сказал, что ты ему как сын и он с готовностью примет тебя в свою семью. Никто из них не поверил слухам, которые вынудили тебя уйти от молодого короля.

– Очень жаль, что молодой король не смог не поверить им, – только и ответил Вильгельм.

Ранулфу было не по себе.

– Генрих был в трудном положении, – заметил он.

– И я тоже. Зачем ты меня искал?

Слуга молодого короля потер руки о колени.

– Мы с тобой всегда были друзьями, даже в трудные времена, – сказал он.

Вильгельм кивнул.

– Я ничего не имею против тебя, – он выпил горячее вино, от которого пахло корицей и перцем. – Однако я не могу простить некоторых рыцарей из окружения молодого короля.

– В таком случае ты будешь рад узнать, что они больше не служат при дворе.

Вильгельм быстро допил вина и поперхнулся. На глаза навернулись слезы, и он уставился на Ранулфа.

– Что ты говоришь?

Ранулф обвел взглядом других постояльцев и заговорил тише:

– Молодой король очень страдал из-за ужасного отношения к тебе в Кане…

Вильгельм рассмеялся.

– У меня сложилось другое впечатление. Он не сделал ничего, чтобы предотвратить мое унижение. Вопрос можно было решить задолго до Кана, если бы он пожелал слушать. Но у него определенно имелись свои причины позволить делу зайти так далеко.

Ранулф откашлялся, ему явно было не по себе.

– Ему лгали и давали плохие советы люди, которых он считал друзьями. Фарси, Икебеф и братья де Куланс теперь с позором изгнаны. Я искал тебя потому, что молодой король просит тебя вернуться к нему на службу как можно быстрее. Как только ты сможешь. Ему очень нужно твое мастерство.

Вильгельм выпил вино и какое-то время молчал. Ранулф ничего не сказал об извинениях Генриха или о признании им своей неправоты. Но, с другой стороны, Вильгельм знал, что Генрих никогда в жизни ни за что не извинялся и не видит причины меняться сейчас.

– А если я откажусь? – наконец спросил он.

Жена владельца постоялого двора принесла корзинки со свежеиспеченным хлебом, расставила их на скамьях вокруг очага, проверила горшки с супом и начала разливать густую смесь по деревянным чашам.

– Тебе нужно многое узнать, – сказал Ранулф и показал на еду. – Поешь вначале. Тебе потребуются силы.


* * *

Снаружи выл ветер, стучали ставни. Вой ветра напоминал вой волков в лесу, казалось, он звучит на той же ноте. Вильгельм и Ранулф наелись. Они переместились вместе с кувшином горячего вина за стол, стоявший дальше от огня: здесь их никто не мог услышать. Ранулфу предстояло рассказать сложную и запутанную историю – о ссорах, непонимании и гноящихся ранах, которые никакие деньги не могут промыть и вылечить. Принц Ричард поссорился с отцом и братьями. Молодой король и его брат Джеффри присоединились к недовольным баронам Аквитании и взялись за оружие, выступив против Ричарда. Деньги, которые король Генрих дал своему наследнику, пошли на союзников и наемников. Беспокойно и в южных землях Анжу. Когда раздраженный король попытался разобраться с воюющими сыновьями, они повернулись против него.

– В Лиможе, куда он прибыл, чтобы поговорить с нашим господином, лучник выстрелил в него со стены, и стрела пронзила ему плащ. Убили двух его посыльных. – Ранульф говорил мрачно и с отвращением. – Я никогда не думал, что увижу такой позор и бесчестие.

– Это приказал молодой король? – спросил Вильгельм, смиряясь с судьбой.

– Надеюсь, что нет, но в последнее время он стал жестким и злым. Его переполняет горечь. Он злится на отца, но станет ли он стрелять в него со стен?… – Ранулф развел руками. – Я могу только сказать, что при мне он такого приказа не отдавал, и надеюсь, что он вообще не отдавал его. Если бы мне предложили объяснить, как было дело, я сказал бы, что этот выстрел был досадной ошибкой, а случившееся с посыльными – излишне усердное выполнение приказа Икебефа.