Они не двинулись, непонятно на что надеясь.
— Кыш, говорю…
— Ну и что тут без нас случилось?
Первый зубочисткой ковырялся в зубах.
— А что тут могло случиться? — спросил из-за спины Второй. — Отдохнули мои. Сил набрались и выход обнаружили. Теперь горят желанием пролить кровь.
Он тронул клавиатуру, но экран остался темным. Люди переглянулись.
— Завис?
— Вероятно…
Второй пошевелил мышкой, но снова безо всякого результата…
— Я же говорил — глюки у него какие-то иногда… Заняться им надо…
— Нет… Это он какие-то вои концы прячет… Чтоб мы не видели…
Экран, наконец, вспыхнул…
Первые метров двести мы протискивались по узкой расселине. Справа и слева вверх росли ледяные стены, потом их сменил камень и что уж вовсе удивительно — бетон…
Супонька оперся на стену, и мне на мгновение почудилось, что сейчас та рассыплется и Супонькина рука провалится туда, как совсем недавно его собственная прошла сквозь ледяную стену, обещая скорые, приятные перемены, но ничего такого не случилось. Товарищ безо всяких последствий похлопал по бетону и покивал. Что-то понял.
— Ты чего?
— Я думаю это один из старых укрепрайонов. Помнишь, в конце Большой Войны все ждали десанта нацистов?
Я кивнул. В истории Сен-Колона я более-менее ориентировался.
— Вот и готовились…
— Тогда много чего говорили…
— Точно… Таких тут на моей памяти десятка полтора построили…
— Кто-то из строителей и правительства руки, наверное, погрел…
Супонька улыбнулся и развел руками. Мол, не маленькие. Сами все понимаем.
— Ну, а когда война закончилась, выяснилось, что эти зарытые в землю деньги никому не нужны. Так потихонечку, полегонечку все забылось и быльем поросло…
— А это осталось…
— А куда оно денется? Первое время эти вот катакомбы военные использовали, потом, когда стало ясно, что с океана никакой опасности прийти уже не может, военных убрали. А тут так все и осталось…
— Это нам повезло, что они все это с собой не унесли… — улыбнулся Енм.
— Согласен. Тут, пошарить если, много чего, наверное, полезного осталось…
— Осталось, осталось… Осталось дверь найти.
Теперь мы шли, целенаправленно глядя не только под ноги, но и на стены. Фонарь выхватывал то изгиб трубопровода, то провисший кабель, сорвавшийся с крючьев… Сырые стены безо всяких дверей. Люков также не было. Переходов — не было. Оставался только коридор, длинный как слоновьи кишки.
— Что это такое? — сквозь зубы поругивался Супонька. — Что ж они прямо в коридорах жить собирались? Архитекторы, фортификаторы… Мудрецы помойные…
Двигаясь позади него, я на бурчание не разменивался — считал на всякий случай повороты — и поэтому первым уловил чужие шаги. Кто-то невидимый, не особенно сторожась, двигался нам на встречу. Впереди коридор немного искривлялся, но этого хватало, чтоб другого конца коридора мы не видели.
Ощущение опасности отчего-то отдалось холодом в ладони. Я почувствовал, как её наполняют ледяные иголочки, так же как это произошло совсем недавно.
Тронув товарища за плечо, я прикоснулся пальцем к губам, призывая к молчанию.
Присев на корточки, одноногий осторожно выглянул из-за поворота.
— Свои… — улыбнулся через пару секунд. — Два товарища… Вон там слева Корявый стоит.
Что удивительно — он не ошибся! Новообретенные товарищи были целы, правда выглядели как-то пришибленно.
— Что случилось? Как сюда попали?
Корявый с Маленьким переглянулись.
— Мы до перевала не дошли…
— Это я понял, — подтвердил я. — Почему?
— Сунулись через пещеру…
— Вертолеты там летали… — добавил из-за спины товарища Корявый.
Маленький кивнул.
— Ну да. Вертолеты впереди услышали и свернули. Хотели отсидеться, но пришлось спешно уходить вглубь. У них там собаки…
— Обнаружили вас?
Террористы переглянулись. Молчание несколько затянулось. Наконец Корявый выдавил из себя.
— Нет. Некому стало обнаруживать. Некому…
Казалось, он стыдится своих слов.
— Что, не стали вас преследовать?
Он помялся.
— Ну… Можно сказать и так.
— Да что ты крутишь? — рассердился я. Видно было, что не все говорит товарищ. И даже не меньшую половину того, о чем следовало бы сказать. — Что случилось?
Они снова переглянулись, словно искали друг у друга поддержки.
— Вход в пещеру исчез…
— Завалило? — переспросил Супонька настороженно. Выглядели ребята чистыми. Рядом с завалом такими чистыми не останешься.
Маленький отрицательно покачал головой.
— Нет. Исчез… Прямо на глазах. Вот он есть — я мигнул, и его не стало…Стена… Камень…
В голосе его слышалась тоска человека, вынужденного говорить то, во что он и сам не верил.
— Чудеса… Как в кино, — сказал Супонька, а я ничего не сказал. И не спросил, рассматривая Корявого.
Тот словно китайский болванчик кивал, подтверждая, что все так и случилось.
— Тут что-то вообще странное творится… Не только со стенами.
Маленький протянул календарь.
— Мы его там вон нашли…
Я повертел бумагу в руках. Календарь как календарь. Отрывной. На каждом листочке свой день. Все месяцы на месте, числа вроде тоже. Он перевел взгляд на Маленького, ожидая объяснений.
— На дату глянь…
Календарь оказался на 1944 год. Несколько секунд я держал его в руке, но так ничего и, не сказав, передал товарищу.
Взяв из командирских рук бумагу, Супонька потер её и даже понюхал.
— И что? — спросил Маленький, не скрывая скептического интереса.
— Не лежалая бумага, — сказал Супонька задумчиво. — Та пахнет иначе…
Безо всякой уверенности в голосе предположил:
— Новодел что ли? Сувенир для туристов?
— Кто его знает…
После тех странностей, что происходили с нами не так уж и давно, страшно было подумать, что это на самом деле может означать.
«Не дай Бог!» — мысленно перекрестился я, — «Неужели и правда 44-й? Эти, из будущего к нам, а мы, получается… Что ж такое на свете твориться-то?»
А вслух, для всех сказал:
— Ладно… Все непонятки на потом оставим… Задача остается прежняя. Сейчас нам отсюда как-то выбраться надо.
За этими словами таилось лукавство. Я точно знал, что выход найдется. И выход и много чего еще…
Перед глазами всплыла картинка, как Монстр ладонью разбивает камень и за обломками кирпичей обнаруживаются ящики с оружием.
На всякий случай я провел рукой по стене и слегка толкнул её…
Я не удивился.
Камни осыпались, словно не рукой я ударил, а молотом, и не по камню, а по источенной сотнями лет древней кирпичной кладке. Облако пыли вспухло и почти мгновенно рассеялось. Супонька покачал головой. Это произошло хоть и неожиданно, но… Скажем так. Если б получилось как-то иначе, я удивился бы…
Когда пыль осела стали видны ящики… Разумеется оружие. Только вот…
Я провел рукой по стволу шмайсера. Не зря, видно, ходили слухи о том, что кто-то из тогдашних генералов водил шашни с нацистами. Вставив магазин, щелкнул затвором. Слегка обалдевшие товарищи стояли рядом.
— Вооружайтесь. Получить что-то лучшее в ближайшее время вряд ли получится…
Оружие в руках снова делало нас действующими лицами Истории. Теперь мы могли не только отвечать, но и спрашивать… Теперь бы еще сухпайков. Я потянул носом… В воздухе мелькнул запах колбасы…
Первый и Второй стояли перед экраном. Первый держал в руках бутерброд, Второй — вилку с насаженной сосиской. Пережевывая, Первый спросил.
— Это что тут вообще происходит?
На экране и впрямь суетились герои их экшена, расковыривали какие-то ящики… Звука не было, да и зачем там звук? Милитаризм так и пер с каждого квадратного сантиметра экрана.
— Я думаю, пока нас нет, комп сам с собой играет… — прожевав откушенное предположил Второй. — У нас на кухне свои дела, а тут — свои. Жизнь-то там, за экраном, своим ходом идет…
— Да я о другом. Ты же говорил, что нет у тебя больше складов с оружием?
— Нет.
— Это что тогда?
Он потыкал пальцем в экран.
— Это?
Куча оружия говорила сама за себя, но как-то выворачиваться нужно было.
— Ты же видишь, что это за оружие. Остатки со Второй Мировой. Их тут оставил не я, а фашистское подполье, когда готовили путч в 43 году. Точно знаю. Мамой клянусь…
Первый ничего не сказал. Тогда Второй добавил:
— Слушай, что тут стоять? Там водка греется…
Я не успел ничего сказать, как где-то рядом заработал мотор. Электромотор. Звук был глухим и жужжащим.
— Электромотор… — сказал Маленький. — Лифт?
Что бы там не гудело, встречать это в коридоре никак не хотелось.
— Туда!
Я рванул ближайшую дверь. Она распахнулась, не сдерживаемая защелкой замка, и на нас обрушилась темнота. Супонька провел рукой по стене рядом с собой. Есть тут враги или нет, еще неизвестно, но даже для того, что понять это, нужен свет.
Вспышка заставила нас отпрянуть к стенам.
Мы оказались в комнате. Даже нет, не в комнате, а скорее в маленьком зале. Стол, стулья… Окон в тут не имелось, но их обозначали полотна драпировки — они смотрелись, словно закрытые шторы, придавая залу какой-то домашний вид.
Шум мотора стих, послышался металлический лязг открывающихся дверей и шаги. Шло несколько человек. Я кивком головы отправил товарищей за портьеры и сам укрылся за ближайшим полотнищем.
Шаги становились все отчетливее, и не прошло и десятка секунд, как в зал вошел первый человек…
Я почувствовал, как сжатая где-то в груди пружина ожидания расслабляется, отпуская перетянутые нервы.
— СС… — озадаченно прошептал Супонька за моей спиной. — Самый настоящий СС…
Я не стал отвечать. Тут ни возразить, ни согласиться — человек выглядел стопроцентным эсэсовцем. Но именно эта стопроцентность и делала его немного нереальным — не мог нормальный человек полностью соответствовать идеальному образу, а вот у этого — получалось. Все в нем было настоящим — и до блеска начищенные сапоги, и фуражка с черепом-кокардой, и серебряные шнуры погон, и портупея, в которой наверняка лежал так любимый всеми кинорежиссерами парабеллум. Но вот все вместе это и представляло его мифом.