— Получается, придется нам это все до конца досматривать.
— Ну, давай. Недолго осталось. Сейчас все и откроется…
Первым дорогу услышал Супонька. Подняв руку вверх, он крикнул:
— Автомобиль! Дорога! Наши!..
Мы остановились, прислушиваясь и действительно издали уже незаглушаемый шумами леса доносился звук мотора.
— Ну, на счет «наших» это мы еще посмотрим, — проворчал Маленький. — «Наши» они разные бывают…
Я поднял руку, и все умолкли. Перед тем как войти в свое будущее следовало отдохнуть — будущее могло оказаться очень, очень опасным.
— Привал… Проверить оружие.
Лес жил своей жизнью. Привалившись спинами к деревьям, мои товарищи смотрели на деловито жужжащих насекомых, ковыряющихся в диковинных цветах. Думая каждый о своем они несколько минут молчали. Первым нарушил молчание Корявый.
— Пива напьюсь! — мечтательно сообщил он. Его нос возбуждено задвигался, пытаясь не то передать окружающим его жажду, не то пытаясь уловить вожделенный запах.
— Потерпи, — устало отозвался Супонька. — Давай сперва до пивной доберемся…
Опершись на костыль, он поднялся с земли.
— Пивная! — возмутился он. — Он о пиве думает!!! А вот кто из вас подумал, братцы, что мы чуть в Историю не попали? Такой шанс упустили! Такой шанс! Мировую линию повернуть!
Я спокойно смотрел, как старый товарищ подначивает молодежь. Насколько я помнил, ни один из гостей из будущего не говорил о том, что президента закидают тыквами с воздушного шара. Очень хотелось надеяться, что мы сформировали-таки новую реальность.
— История, — протянул Маленький, не поддавшись на провокацию. — Мировая линия! Нашел о чем говорить! Пивка бы… или чего-нибудь безалкогольного…
Я засмеялся. Вместе со мной засмеялись и все остальные.
— Что нам слава? Мы дело сделали. И так сделали, что никому из наших, кто до сегодняшнего дня не дожил мне в глаза не стыдно посмотреть… А все остальное неважно. Все остальное — пыль…
До дороги мы дошли через четверть часа.
По ней длинной вереницей текли грузовики. Они выходили из-за поворота, проходили мимо нас и уходили за другой поворот… С машин, признав в них своих, кричали:
— Догоняй, погорельцы, торопитесь! Без вас все дела закончим!
Молодые парни с автоматами смеялись во все горло, проезжая мимо оборванных и небритых людей у обочины.
Машины текли мимо меня словно лица в давнем сне, и я осознал, что все закончилось. На мгновение машины потеряли четкие очертания. Я моргнул, досадуя, но ничего не мог с собой поделать — глаза слезились. Восстание! Нам удалось! Мы таки добрались до Президента!
Я вытер слезы тыльной стороной ладони и ощутил влагу.
— Это пыль, товарищ майор… — сказал Супонька по-русски. — Всего только пыль…
— Получается, зацепили они твоего…
— Получается, что так… В следующий раз…
— Да погоди ты со следующим разом. Ты что, не понял, что там Революция началась?
Второй поднялся. Первый сразу заметил, что не просто так поднялся товарищ, а торжественно. В мгновение какое-то общее чувство захватило их, одно желание, один порыв. Не сговариваясь, а прочитав друг у друга в глазах все, что нужно они запели:
«Вставай, проклятьем заклейменный…»
Голоса звучали хрипловато и не очень уверенно, но и тот и другой знали, что это голоса их душ.
Я вспомнил пять последних недель.
Вспомнил товарищей, живых и мертвых, вспомнил удачи и неудачи…
Нет! Не одни мы шли этим путем. Не одни! Кто-то еще шел рядом, помогал, подталкивал, советовал, оберегал… И не важно кто. Важно другое. Те, кто все это время незримо стоял рядом, думал также как мы и стремился к тому же. Цель у нас была общая. Одна на всех! Где-то тут стояли наши браться! Невидимые и неощутимые… Неведомые, нечувствительно обозначенные, но братья. Единомышленники… Товарищи…
— Спасибо товарищи! — негромко, одними губами произнес я.
Я прислушался и где-то на самом краю звука, за шепотом ветра и шелестом листьев уловил знакомый мотив. Два голоса пели «Интернационал»…