Я увидел на площади Клермона и сказал ему возвращаться домой. Несмотря на все золото, что мне стоило это бесчестное дело, я не жалел, что все узнал, и что последовал совету доброго капуцина, который честно полагал, что я пропал. Он должен был узнать о деле на исповеди от той особы, что отнесла кровь колдунье. Такие чудеса происходят частенько в римской католической религии при устной исповеди.
Твердо решившись никогда не показывать графине, что я раскрыл ее ужасное преступление, я, наоборот, склонился к тому, чтобы вести себя с ней так, чтобы ее успокоить и заставить забыть тяжкую несправедливость, которую я ей учинил. Я должен благодарить Провидение, что она подумала о колдовстве, потому что, без этого, она заплатила бы убийцам, которые вполне осуществили бы ее месть.
Придя к себе, я взял самую красивую из двух женских накидок, что у меня были, и пошел сделать ей подарок, поцеловав ей руку. Накидка была подбита горностаем. Она спросила меня, приняв ее с наилучшей благодарностью, по какому случаю я делаю ей столь красивый подарок. Я ответил, что я воображал, что она настолько обижена на меня, что договаривалась с наемниками о моем убийстве. Она ответила мне, краснея, что она не сошла с ума. Покидая ее, я видел, что она погрузилась в мрачные размышления. Однако, то ли потому, что она все забыла, то ли потому, что не нашла способа мне отомстить, у меня не было оснований ее опасаться во все оставшееся время моего пребывания в Милане. Граф вернулся из своего имения. Он сказал мне, что с началом поста мы непременно должны отправиться в поездку. Я дал ему слово, что поеду. Графиня сказала, что останется в Милане. Я отправился одеваться и думать о маскараде.
Глава VIII
Уникальный маскарад. Мои счастливые амуры с прекрасной маркизой К. Покинутая марсельянка; я становлюсь ее спасителем. Мой отъезд в С.-Анж.
Нуждаясь для своего плана в персонах, заслуживающих доверия, я подумал о двоих, в которых мог быть уверен без малейшего сомнения. Это были муж Зенобии, потому что я нуждался в портном, и сама Зенобия, которая должна была быть готова сделать все, что может оказаться необходимым для трех девиц, которых я хотел переодеть. Выйдя пешком, я направился к портному, которого заставил бросить всю работу, чтобы проводить меня к самому богатому старьевщику Милана. Этот старьевщик спросил, нужны ли мне старые одежды или все новое.
– У вас есть новое?
– Да, месье, мужское и женское.
– Найдите, прежде всего, красивую одежду из бархата, совсем новую, никому не известную, без золота и серебра, гладкую.
Он показал мне несколько, и я выбрал голубое платье, подбитое белым сатином. Он сказал мне цену, портной поторговался, и мы сошлись в цене. Это была одежда, которую я предназначил любовнику кузины.
– Найдите мне другую красивую одежду, для хорошо сложенного мужчины, на три дюйма ниже меня.
– Вот, желтого цвета, рытого бархата, подбитое сатином того же цвета.
– Я его откладываю. Запишите цену.
Это была одежда, которую я предназначил для офицера.
– Найдите мне два женских платья, с юбками, новые. Эти дамы очень хорошо сложены, шести дюймов ниже меня.
– Вот, два зимних платья разного вида, но оба замечательные.
– Мне нравится. Запишите цену и отложите.
Одно из этих платьев было из сатина цвета пламени, другое – из шелковых очесов, лилового цвета. Кузины были одного роста. Затем я спросил у него платье для любовницы офицера, на два дюйма меньше ростом, чем кузины, и он дал мне одно, в полоску. Я спросил у него тонких рубашек, и он показал мне батистовые, мужские и женские. Я купил две мужских и три женских, обшитых прекрасными кружевами. Я купил также прекрасные батистовые платки и куски ткани, по пол-локтя, из бархата различных расцветок, сатина и шелка. Я заплатил ему около двухсот дукатов золотом за все, но при условии, что если кто-то захочет узнать, что я все это купил у него, и я дознаюсь, что это выяснилось от него, он должен будет вернуть мне все мои деньги и забрать обратно весь свой товар, в каком бы состоянии он ни был. Он подписался под этим условием, портной все принял и пошел отнести все это, вместе со мной, в меблированные апартаменты, что я снял. Пригрозив, что убью его, если он кому-то поведает о работе, которую я ему поручил, я заперся с ним в комнате, разложил на столе мужские одежды и, достав из кармана нож, стал проделывать там дыры, затем, вставляя туда пальцы, раздирать, – два-три дюйма туда, сюда, – штаны, куртки, одежду, подкладку, не имея силы сдержать смех при виде портного, бледного и трясущегося, который решил, что я сошел с ума, и боялся, что я перережу ему горло.
Нанеся на два комплекта одежды до шестидесяти ранений, все в том же духе, я выложил перед портным все бархатные платки и куски батиста, что я купил, двадцати различных качеств.
– Вам нужно будет напрячь свое искусство, чтобы восстановить эти одежды, кое-как обшивая прорванные места и пришивая самым случайным образом или так, как вам захочется, эти разрозненные куски. Вы видите, что у вас много работы. Я велю приготовить вам еду в другой комнате, и вы не выйдете отсюда, пока ваша работа не будет закончена. Я пришлю вашу жену; у нее тоже будет работа, и она будет спать здесь с вами.
– И вы хотите, чтобы порезали на куски также и эти три прекрасные платья?
– Разумеется.
– Это убийство. Моя жена будет плакать.
Перед тем, как пойти за Зенобией, я купил пять пар шелковых белых чулок, мужских и женских перчаток, две шляпы из самого тонкого велюра, мужские карикатурные маски и три женские, с красивыми натуральными физиономиями, но серьезными. Я купил также фарфоровые тарелки. Я сложил это все на портшез, усадил туда Зенобию и отвел ее к кондитеру.
Я застал ее мужа за работой по подбору кусков для заделывания отверстий. Зенобия была сбита с толку, ибо, когда увидела меня кромсающим женские одежды так же, как я проделал с мужскими, она всерьез испугалась. Муж ее ободрил, и когда она поняла мое намерение, она согласилась, что я, возможно, в своем уме, несмотря на странную идею, пришедшую мне в голову. Зенобия обогатила мою идею, когда я сказал, чтобы она уменьшила эти платья, так, чтобы дамы, что их наденут, вызывали еще большую любовь, чем обычно. Зенобия разорвала их на шее, у плеч, и надорвала юбки так, что стало видно рубашку и ноги более чем на половину голени. Я оставил их работать, велев их кормить, заходя три или четыре раза в день, чтобы посмотреть их работу, и выходя каждый раз все более довольным. Работа была окончена только в субботу после обеда. Я отпустил мужа, дав ему шесть цехинов, но оставил Зенобию, так как она должна была понадобиться девицам… Я позаботился доставить в комнату пудру, помады, гребни и все, что может понадобиться девицам комильфо. Я позаботился также о наличии шнуров и лент.
Назавтра, в пять часов, я застал игру в полном разгаре и, не видя девиц, зашел к тетушке, где они находились. Они сказали мне, что не играют, так как г-ну Барбаро слишком везет.
– Но мой брат выигрывает, – говорит м-ль К.
Когда тетя вышла, они спросили у меня, сказал ли мне лейтенант, что у него есть еще другая девушка, и я заверил их, что они все останутся довольны, но не более, чем я. Я сказал, что мне надо поговорить с лейтенантом завтра утром.
– Скажите нам, как мы будем замаскированы.
– Как вы мне и приказали. Я ничего вам не скажу сверх этого. Разве вы не сказали, что хотите быть уверены, что останетесь неузнаны? Вас не узнают.
– Но как мы будем одеты?
– Вы застанете всех врасплох, вызовете всеобщее любопытство. Образуете свой кружок с начала и до конца бала. Но не спрашивайте меня, как, потому что я хочу насладиться вашим удивлением. Театральные эффекты – это моя страсть. Вы узнаете все не ранее чем после ужина.
– Вы хотите, чтобы мы поужинали?
– Если вам угодно. Я большой объедала, и надеюсь, что вы не будете столь жестоки, чтобы заставить меня есть в одиночестве.
– Нет, разумеется, если это доставит вам удовольствие. Мы поедим еще раз после обеда. Я боюсь только, что вы из-за нас понесете большие расходы.
– Это пустое. Покидая Милан, я буду поздравлять себя, что вкусил удовольствия в компании двух самых очаровательных девиц этого города.
– Как отнеслась к вам фортуна?
– Каркано выиграл у меня двести цехинов за день.
– Но вы выиграли у него в другой день две тысячи.
– Однако, я в проигрыше.
– Вы выиграете у него в воскресенье.
– Вы хотите, чтобы я дал вам этот спектакль?
– Это доставило бы мне удовольствие. Мой брат сказал, что вы не хотите быть там с нами.
– Нет. Потому что меня узнают. Мне, однако, сказали, что персона, которая будет с вами, похожа на меня.
– Действительно, так, – сказала кузина, – за исключением лица, так как он блондин.
– Ему повезло. Блондины побеждают брюнетов.
– Не всегда, – говорит сестра. Вы вполне можете нам сказать, если вы оденете нас мужчинами.
– Ну нет! Я об этом даже не думаю. Я не перенесу, чтобы красивая девушка одевалась мужчиной.
– Это странно. Скажите, почему.
– С удовольствием. Если девушка, одетая мужчиной, кажется действительно мужчиной, она не в моем вкусе, потому что я вижу, что она не имеет того очарования, что должно быть присуще женщине, формы которой должны бы отличаться от свойственных красивому мужчине.
– А если эта девушка, одетая мужчиной, показывает вам, что ее красота такова же, какой вы ожидаете в красивой женщине?
– В таком случае мне досадно, что она лишает меня иллюзии, потому что мне нравится смотреть только на лицо и воображать себе остальное.
– Но зачастую воображение обманывает.
– Я согласен с этим. Я всегда влюбляюсь в лицо, готовый извинить все остальное, если удостаиваюсь милости его увидеть. Вы смеетесь.
– Я смеюсь той энергии, которую вы придаете вашему рассуждению.
– А вам нравится наряжаться мужчиной?
– Ох, ох! Я ждала, что вы зададите этот вопрос. После всего, что вы сказали, мы не можем вам ответить.