Я не знала, что такое «ассамблея», но прекрасно поняла, что, если хочу попасть в Троншуа, мне придется целую неделю вести себя примерно.
И всю неделю я старалась, как могла.
А именно: не встречалась с друзьями (кроме Жерома, конечно; он жил в замке вместе с матерью), не лазала по деревьям, не ловила рыбу и не затевала морских сражений. Надевала только платья, занималась хозяйством (раскладывала постельное белье и помогала Матильде чистить серебро) и если и выезжала верхом, то только под присмотром Гастона и всего на часок – чтобы Пончика размять.
Пончик – это мой пони. Папа подарил мне его на день рождения три года назад. Я, как только увидела это чудо, такое рыжее, круглое и лоснящееся, сразу подумала про пончики, что жарит Матильда. Это был лучший подарок в моей жизни!
Правда, прошлым летом я чуть не сломала себе шею, пытаясь верхом взять препятствие. До этого мы с Пончиком ни разу не прыгали, но я уже достаточно уверенно держалась в седле и не видела никакой опасности в старом поваленном дубе на опушке леса.
К сожалению, у Пончика на этот счет было свое мнение. Резво подскакав к дереву, он внезапно встал как вкопанный, и я, не удержавшись в седле, кубарем полетела на землю. Кажется, я даже сознание тогда потеряла ненадолго. Помню белое-пребелое лицо Гастона, склонившегося надо мной.
Гастон сначала разрыдался от облегчения, когда понял, что я не только жива, но даже ничего себе не сломала. А потом он меня отлупил. Больно.
И это был наш с ним секрет, потому что я не сказала папе, что Гастон за мной не усмотрел (хотя как он мог?). И не призналась, что он отшлепал дочь хозяина. С одной стороны, я понимала, что старому слуге влетит из-за меня, а с другой – боялась, что отец запретит мне садиться в седло.
В общем, с этого момента я стала осмотрительней ездить верхом.
А через поваленный дуб мы с Пончиком все-таки перепрыгнули. Этим летом.
Глава 2
К концу недели примерного поведения я просто озверела от скуки и всерьез подумывала, а стоит ли коллекция оружия, пусть и старинного, таких мучений.
К счастью, наконец, наступило воскресенье, и мы с отцом поехали к крестному в Троншуа. Поместье маркиза находилось неподалеку от Фужера, на окраине Фужерского леса. Возле Меридора лес тоже достаточно густой, прятаться есть где, но вокруг Троншуа были настоящие чащи.
Летняя резиденция маркиза покорила меня с первого взгляда: огромный внутренний двор со всех сторон закрывали четыре крыла здания, образующие почти правильный квадрат; по углам высились четыре сторожевые башни с узкими бойницами; мощные серые стены, потемневшие от времени и непогоды, выглядели совершенно неприступными. Короче говоря, это была настоящая крепость.
Конечно, отец мне рассказывал про замок Троншуа, и я готовилась увидеть нечто потрясающее. Но увиденное превзошло все ожидания! И как же прикажете все это изучить за один день?
Я так и не узнала, что такое ассамблея, и зачем, собственно, мы приезжали. Потому что, едва поздоровавшись с крестным и маркизой, я помчалась исследовать замок. Кажется, отец прокричал что-то мне вслед, но я уже неслась по парадной лестнице на второй этаж, а потом по коридору направо, а потом опять наверх и еще раз направо, а затем…
В общем, я постаралась заглянуть во все двери и обойти все помещения. Конечно же, мне это не удалось – это было просто невозможно! Ведь там была, наверно, тысяча комнат, и одна интересней другой. Я поднималась и спускалась по крутым лестницам, переходила из одного крыла в другой по темным галереям, заходила и в маленькие каморки, и в огромные залы, стараясь никому не попадаться на глаза и ощущая себя первооткрывателем.
Я надолго застряла в рыцарском зале. Не знаю, как он назывался на самом деле, но там было полно огромных мрачных фигур в старинных доспехах. Мне казалось, что они следят за мной сквозь щели в забралах своих шлемах.
На стенах висели мечи, шпаги, кинжалы, арбалеты, копья, алебарды и еще много всего такого, чему я и названия-то не знала. Мне захотелось потрогать один меч, очень простой, совсем без украшений, но от того еще более грозный. Но я даже не смогла дотянуться до него. Придется подрасти.
Не знаю, сколько я бродила по замку. За окнами уже начинало темнеть, когда я добралась до картинной галереи. Стены длинного узкого коридора были сплошь увешаны картинами. В сумеречном свете краски на них казались приглушенными, а контуры размытыми. Здесь были не только портреты, но и натюрморты, и пейзажи. И еще полотна, изображавшие библейские сюжеты и сценки из деревенской жизни.
Я как зачарованная переходила от картины к картине, рассматривая одежду и украшения прошедших времен, вглядываясь в лица мужчин и женщин. Было так странно смотреть на них, видеть их живые улыбающиеся лица и сознавать, что на самом деле их давно уже нет.
Дойдя до конца галереи, я попыталась открыть дверь, ведущую в другую залу, но она оказалась запертой. Тогда я повернула назад и пошла в обратном направлении, снова и снова подолгу задерживаясь у каждой картины. Как жаль, что я плохо рисую!
Здесь было так торжественно и так тихо, что женский смех и оживленные голоса, прозвучавшие в том конце галереи, откуда я пришла и куда снова направлялась, резанули мне слух. Я вздрогнула и инстинктивно вжалась за невысокую круглую колонну со стоявшей на ней вазой.
Ну конечно! Кто же еще это мог быть, как не мой мучитель! Только на этот раз с другой дамой. Дама взвизгивала и отбивалась от него сложенным веером, а он, не обращая на это особого внимания, методично подталкивал свою спутницу к низкому диванчику возле стены.
Вот они добрались, наконец, до диванчика и устроились на нем. Уже почти стемнело, и я не могла разобрать, что же там происходит. Слышалась какая-то возня, приглушенные вздохи и бормотание.
Дурацкое положение! И выбраться ведь нет никакой возможности, так как пришлось бы продвигаться мимо этой парочки.
Не представляю, сколько бы я так простояла, если бы внезапно у меня не защипало в носу. Так иногда бывает: вдруг, ни с того, ни с сего, словно налетит что-то, и так защиплет в носу, что хочешь – не хочешь, а чихнешь. Ну, вот я и чихнула. Дважды.
Думаю, если бы в галерее раздался взрыв, вряд ли это произвело бы больший эффект. Дама завизжала, и кто-то упал на пол. А может, это они оба упали.
Отборная ругань, раздавшая вслед за этим, впечатлила бы даже Гастона. К сожалению, я плохо запомнила, что именно сказал виконт, так как в этот момент из последних сил пыталась удержать вазу, закачавшуюся на колонне.
Мне бы надо было бежать, но я не могла разбить вазу, похожую на китайскую и, по всей видимости, очень ценную. Так что вазу я спасла. Но момент для бегства был упущен.
Дама все еще причитала, но виконт уже потерял к ней интерес и переключился на новую жертву.
– Так-так-та-а-ак… И что же это за крыса скребется там в углу?
Очень быстро и практически бесшумно он направился в мою сторону, на ходу доставая что-то похожее на кинжал. Господи, он еще и с оружием! Я стояла, как парализованная, и не могла пошевелиться.
– Выходи, мерзавец! Выходи сам, пока я из тебя душу не вынул.
Он даже голос не повысил, и от этого было еще страшнее. А ведь это чудовище и впрямь может в темноте пырнуть меня в живот! Лучше сдаться добровольно. И я шагнула вперед.
– Боже милосердный, что это?
И снова эта тяжелая рука схватила меня за шиворот. Только на этот раз не отшвырнула в сторону, а наоборот – подтащила к себе.
Совсем стемнело. Чтобы разглядеть свою добычу в призрачном лунном свете, он низко наклонился ко мне. Я увидела его глаза, сначала сощурившиеся, чтобы лучше меня рассмотреть, а потом расширившиеся от изумления. А затем он расхохотался и потащил меня к выходу.
– Генриетта, радость моя, я поймал шпиона!
Дама, к этому моменту совсем успокоившаяся, раскрыла веер и начала усиленно им обмахиваться.
– Я желаю рассмотреть это, – изрекла она и выплыла из галереи.
Однако ЭТО не желало, чтобы его рассматривали. Поэтому я не то чтобы упиралась, но слегка подволакивала ноги. Впрочем, все было бесполезно.
Миновав несколько поворотов, мы вышли в ярко освещенный коридор и остановились у лестницы, ведущей вниз. Виконт поставил меня перед собой, не убирая руки с моего воротника, и мы уставились друг на друга. Его светлые глаза так и впились в меня.
Я видела, что мое лицо ему знакомо, только он никак не может вспомнить, где его видел. Да и как узнать чумазого мальчишку в хорошенькой девочке в нарядном платье да еще с бантом в волосах!
– Интересно, чей это уродец, – прошипела дама, обмахиваясь веером. – И любопытно, что именно она видела.
Смысл сказанного не сразу дошел до меня. А когда дошел, то у меня от ярости потемнело в глазах. А виконт снова расхохотался.
– Генриетта, душа моя, неужели ты боишься эту замухрышку?
Я переводила взгляд с одного на другого и никак не могла решить, кого из них больше ненавижу. Так и не определившись, я извернулась и вцепилась зубами в удерживавшую меня руку. Виконт завопил от боли и выпустил мой воротник.
Я и так быстро бегаю, но тут просто скатилась по лестнице и остановилась только в самом низу. А эти двое остались стоять наверху с разинутыми ртами. И выглядели просто по-идиотски!
– Было темно, и я мало что видела. Но зато я могу передать маркизу все, что слышала.
И для убедительности я сначала постонала, потом повздыхала, а потом пошуршала юбкой.
Дама вскрикнула и уронила веер. Виконт дернулся было к лестнице. А я рванула за угол и понеслась прочь, меняя направление и петляя как заяц.
Окончательно запутав следы, я добралась до третьего этажа в северном крыле замка и попала в библиотеку.
Множество свечей освещали огромную комнату. Вдоль стен стояли высокие, под потолок, шкафы, в которых хранились сотни, а может и тысячи книг: старые и новые, толстые и тонкие, в простых кожаных переплетах и богато украшенные золотым тиснением.