это великолепие и думала: как будет столь смелый аксессуар сочетаться с моим новым ужасно модным итальянским джемпером и любимой сумочкой… такое отличное начало образа (если начинать с макушки и перемещаться ниже)… и такой неожиданный финал.
Но ногам в тот момент на образ было наплевать. Они мерзли в мокром состоянии.
Дети взяли свои пары и пошли переодеваться. Вернулись довольные, сухие, приступили к трапезе. Я задумчиво смотрела на свои варианты.
– Других не было, – сказал муж, видимо, понимая мои метания. – Но можешь взять любые.
То есть оставшиеся черные запасные сорок третьего.
– Нет уж, надену свои с люрексом! – гордо заявила я и направилась в дамскую комнату.
Должна признать, что ноги были рады переменам в своей жизни и не хотели обратно в мокрый капрон. Вздохнув, я вышла в зал и села за столик.
– Ну-ка покажи. – Муж забавлялся.
Я чуть выдвинула ногу из-под стула. Чего уж…
– Ты же в цирк идешь, – успокоил он, разглядывая финал моего образа.
Носки, конечно, не могли все время оставаться сухими, они постепенно впитывали влагу, но на время представления здорово выручили. Потом я их сняла и сменила на уже высохшие капроновые.
Но в памяти семьи они остались ярким, я бы даже сказала – блестящим событием.
Что сказать про само представление… Оно было великолепным! Два часа пролетели незаметно. Жонглеры, акробаты, воздушные гимнасты, танцоры, пудели, пони, лошади… Яркое, красочное, захватывающее шоу, и ты снова ребенок, и удивляешься, и смеешься, и выдыхаешь «ах!», когда циркачу после сальто удается приземлиться на качели. А потом с потолка падают десятки огромных мячей, и начинается игра, в которой участвуют все.
Появляется клоун… Наверное, только с годами начинаешь понимать, насколько сложно и тонко искусство клоунады. Смешное и грустное одновременно. В детстве грустного не замечаешь – просто хохочешь над забавными ситуациями, глаза клоуна и его трагичность видишь гораздо позже. Вот он спускается вдоль зрительных рядов, за яркой фигурой следом – луч прожектора. Клоун подходит к ребенку, просит протянуть ему руку и сажает на детскую ладонь бабочку. Невероятно трогательно. Удивительно красиво. А потом клоун идет дальше, и ему вслед вытягиваются детские ладошки в ожидании чуда, и горят восторгом детские глаза.
Как он умеет всего лишь парой жестов, простым движением, бессловесно вызвать такую реакцию, такой отклик зала? Это большая тайна. Тайна ремесла клоуна.
Но вот он уходит, и снова – оркестр, эквилибристы, забавные обезьяны, а потом воздушная гимнастка в костюме лебедя. За ее спиной два крыла. Гимнастка садится на обруч, который поднимается высоко под купол. Зал темный, только лучи прожекторов ярко прорезают пространство. Красота невероятная. Во второй части выступления намечены сложные трюки, и крылья мешают, поэтому гимнастка их снимает. Как она это делает – не замечает никто, внимание зрителей приковано к балету на арене. Но вот гимнастка опять взмывает вверх! Все взоры вновь обращаются к ней.
За моей спиной сидят две девочки лет десяти, они активно обсуждают увиденные номера, особенно наряды.
Девушка-лебедь выполняет опасный трюк, а я слышу:
– Где крылья? Крыльев нет!
– Они отклеились.
– Линяет…
К концу представления дождь закончился.
Мы вышли из цирка в солнечный город, который приглашал на прогулку.
– Что тебе понравилось больше всего? – спросила я младшего, когда мы дружно перепрыгивали через лужи.
– Никулин, – ответил он, не задумываясь.
В фойе цирка находится постоянная выставка, посвященная Юрию Никулину, человеку, который сохранил это здание на Цветном бульваре. Там представлены его клоунские костюмы и костюмы из фильмов, реквизит для цирковых номеров, афиши к кинокартинам, военные награды.
Цирк бережно хранит память о человеке, которому стольким обязан.
– Кеды классные, – выдал вердикт мой ребенок, имея в виду увиденные кеды Балбеса из «Кавказской пленницы».
И я не могла с ним не согласиться.
Мои дороги
Я уже практически написала эту книгу, когда вдруг поняла, что одной главы не хватает. А именно – рассказа про поездки и путешествия. Без них моя «подготовка к настоящим мемуарам» выглядит неполной. Я очень люблю путешествия, смену обстановки, впечатления, дорогу.
Дорога туда – это всегда предвкушение, дорога обратно – переполненность новым, которое еще только предстоит осмыслить и положить куда-то в уголок памяти.
Раньше была жадность информационных знаний – посетить то-то, увидеть то-то, купить экскурсию туда-то.
Сейчас это необязательно. С годами по-другому видишь жизнь и интересное находишь не только в необычном здании – шедевре архитектуры восемнадцатого века, но и в узких улочках городов, скверах, парках, людях. Жизнь и новизна – она везде. Надо только приглядеться.
Много лет назад мы с Таней отдыхали на Мальте. Оттуда нам предложили совершить экскурсию на Сицилию на действующий вулкан Этна. Естественно, мы не смогли удержаться от соблазна и поездку купили. Встали на рассвете, провели пару часов в дороге к порту, потом добирались катамараном до берегов Сицилии, потом автобусом до вулкана.
Нас высадили в районе потухших кратеров.
Это такое огромное-огромное бескрайнее поле с большими воронками, в которые можно спуститься, гулять по застывшей лаве. Лава – порода пористая и очень напоминает черный керамзит.
Поднимаясь на вулкан, мы миновали несколько растительных поясов: широколистный, смешанный, хвойный и наконец достигли места, где прижился только один вид растения – кустарник с желтыми цветами. Корни других не могли питаться породами с вкраплениями лавы. Уникальная зона.
Перед нами шел мужчина средних лет и выговаривал жене: «Вот зачем мы сюда притащились? Встали ночью, столько ехали, деньги еще заплатили. Зачем? Что здесь смотреть? Ерунда!»
Он шел, бубнил, был крайне недоволен и не видел ни этих ярких желтых кустов, ни пористых кусочков лавы, ни поражающих своим ровным очертанием кратеров.
Наверное, это тоже притча. Нам с ним было дано одинаково: час на вулкане. Каждый взял за это время то, что смог. Мужчина – недовольство, Таня – уникальную цветущую желтую веточку, которую потом вставила в кармашек фотоальбома.
А я запомнила этот эпизод на всю жизнь.
Из разных поездок привожу с собой разное.
Из Испании – день Сан-Хуана, аналога нашего Ивана Купалы. Вечером в этот праздник все побережье моря усыпано людьми. Испанцы приезжают семьями, маленькими и большими компаниями, устраивают пикники на раскладных столах. Дети бегают по берегу, играют, взрослые сидят за столами, общаются, пьют вино, смеются. Костры не жгут, огонь у них заменяет пиротехника, поэтому между группами празднующих то тут, то там взрываются петарды, устремляются ввысь фейерверки, рассыпаются искрами хлопушки. И так до самой глубокой ночи. Сан-Хуан – праздник официальный, поздний, поэтому на следующий день испанцы не работают, они отсыпаются.
Из Шотландии я привезла удивительное знакомство с яркой и темпераментной итальянкой. У нее красивое и необычное имя Мариалина. Она – учитель английского языка в маленьком городке недалеко от Сан-Марино. Мариалина прекрасно говорит по-русски; оказалось, что в университете она изучала три языка: английский, французский и русский. Мариалина обожает Пастернака и Достоевского, не очень любит Чехова. Знает, что «наше все» – Пушкин. В университете им обязательно надо было прочитать в оригинале «Евгения Онегина». Это было очень трудно, но маленький томик «Онегина» хранится в ее доме до сих пор. Диплом она писала по Ахматовой. Профессор, который вел эту дипломную работу, был лично знаком с Анной Андреевной. Мы много общались с Мариалиной, обменивались впечатлениями о Шотландии, она сказала, что мне обязательно надо побывать в эдинбургской камере-обскуре, а я поведала, что в Национальной галерее есть Леонардо, Рафаэль и Боттичелли. На следующее утро моя итальянка побежала на свидание со своими великими земляками. Я же, естественно, направилась искать камеру.
Мне очень дороги мои дороги и те воспоминания, которые я привожу с собой.
Ясная Поляна запомнилась легендарным кожаным диваном для рожениц в кабинете, который Лев Толстой увековечил в «Войне и мире», Кострома – Волгой и цветущими в ней кувшинками, Париж – старинным отелем, Абрамцево – высоченными елями, Ростов Великий – предгрозовым серым небом и Кремлем, Крит – иконописной мастерской, Ялта – домом Чехова и театром, Болгария – сочными сладкими помидорами, Поленово – белым, отдающим синевой снегом в морозный солнечный день. Такой снег сейчас редко встретишь в городах.
Из каждой поездки я стараюсь привезти свою желтую цветущую веточку впечатлений.
Спасибо тому далекому случаю на Этне.
Необычное воскресенье
Это воскресенье отличается от других. Его не украла школа. Уроков оказалось немного, поэтому к обеду все было сделано, и наши дети отправились в кино. Вдвоем. Старший повел младшего на очередную историю про супергероев с суперэффектами и суперприключениями.
А мы с мужем… пошли в кафе. Так замечательно, что есть в жизни часы, когда можно никуда не спешить, ни о чем не волноваться, а просто сидеть за столиком, пить вкусный крепко заваренный чай с долькой лимона. В честь этого я, разумеется, захотела самый красивый десерт!
Мы сидели и разговаривали обо всем подряд. О том, о чем не успеваем в рабочие дни. В какой-то момент я сказала:
– Знаешь, у Маши скоро день рождения, пора собирать посылку, а я до сих пор не могу понять, что ей подарить, уже столько вариантов в голове провертела, и все либо не то, либо уже дарила.
Он ответил не сразу, сначала предложил попробовать его десерт. От эклера я, конечно, отказаться не могла. Гулять так гулять. А потом сказал:
– Подари ей то, что она себе не купит.
Вот так просто. Муж был прав. Как часто, принимая решения о покупках, мы руководствуемся приоритетами и практичностью. Подарок же – это радость. От чего Маша может получить радость?