Злата, словно прочитала мысли брата, или просто заметила весёлые искорки в его глазах, потому что, не сказав ни слова, приступила к еде. Каша, надо признаться, оказалась вполне съедобной, а уж когда миловидная хозяйка принесла горшочек с ягодным сиропом, то нелюбимая с детства вязкая субстанция неожиданно обрела волшебный вкус солнечного лета. Как же вытянулись лица у парней, которые в большинстве своём были сладкоежками.
— Угощайтесь, — сжалилась над друзьями Злата и передвинула горшочек в центр стола.
Ой, зря она это сделала. Десяток рук вцепились в заветный горшочек, едва не раздавив его, в попытке перетянуть к себе поближе. Положение спасла всё-та же миловидная женщина, она принесла ещё сиропа, а к нему свежеиспечённые булочки. Восторженные возгласы мужчин, должно быть, перебудили всех постояльцев, но хозяйка явно осталась довольна таким откровенным выражением признательности в свой адрес. Сумки с припасами в дорогу оказались набиты под завязку.
После окончания совместной трапезы, все направились к своим повозкам, где их поджидали южане, которые, по-видимому, совсем не ложились спать. Злата посмотрела на их измученные лица и подумала о том, что возможно в скором времени, они будут также неуютно чувствовать себя под палящим южным солнцем, как эти мужчины в снегах Игунарии.
Ещё одна повозка ожидала своих седоков. К удивлению целительницы, ими оказались те самые мужчины, что напугали её вчера ночью. Выходит, им снова по пути. Ну что же, дорога тут одна, нет ничего удивительного в том, что какое-то время они будут путешествовать вместе.
— В добрый путь, — пропел ей на ушко мелодичный голосок и девушка тепло улыбнулась окружающей темноте, не имея возможности поблагодарить лично, но зная, что волна признательности обязательно поднимет настроение ветреной Богине.
Глава 11
Полированное серебро идеально отражало тонкие черты черноволосой красавицы. Она раздражённо повела плечиком, выражая своё недовольство. Служанки тут же бросились к своей госпоже, чтобы поправить непослушный завиток или поднести флакон с соком адонии, который был способен придать глазам влажную глубину. Достаточно было закапать по одной капле, чтобы и без того тёмные глаза прелестницы стали чернее южной ночи. Идеально очерченные брови почти сомкнулись на переносице, рабыни замерли в ожидании бури, но принцесса передумала гневаться. Она плавно поднялась и прошла к распахнутому окну, откуда открывался чудесный вид на цветущий сад. Но природная красота больше не трогала сердце девушки, из её груди вырвался судорожный вздох. На сердце тяжким камнем давило осознание её нового положения: наречённая правителя соседнего государства. А правильнее было бы сказать — обречённая. Не секрет, что будущему мужу давно перевалило за семьдесят. Как брат мог обойтись с ней так жестоко? Ну да и она не осталась в долгу. Раз уж Сархат лишил её надежды на счастье, то и ему не видать своей любимой наложницы. Старая ведьма Гальгуам приготовила верное средство. Не пройдёт и двух лун, как нежная Рашана отправится к своим предкам.
Лицо принцессы Нармины озарила такая зловещая улыбка, что служанки в страхе шарахнулись в стороны. А молодая госпожа провела пальчиками по вырезу расшитого драгоценными камнями платья, сквозь тонкую ткань которого можно было нащупать небольшой флакон. В нём оставалось достаточно зелья, чтобы избавиться и от ненавистного мужа.
Из дальнего угла комнаты раздался тяжкий вздох. Хорошенький носик Нармины сморщился от досады. «Ну сколько можно?» — мысленно возопила девушка, а вслух произнесла строго:
— Прекрати свои стенания, мабу, — так она обращалась к женщине, заменившей ей мать, но не ставшей для капризной принцессы чем-то большим, чем простая служанка, которой позволено чуть больше, чем остальным прислужницам. — У меня голова болит от твоих горестных вздохов.
— Прости, моя госпожа, — послышался тихий ответ, — я постараюсь больше тебя не тревожить.
Нармина резко повернулась в сторону говорившей и фыркнула:
— Представляю, чем мне придётся заплатить за твоё вынужденное молчание. Ладно уж, говори, что задумала.
Потом прикрикнула на молоденьких служанок:
— А вы пошли прочь отсюда, бездельницы, и чтобы не смели подслушивать. Узнаю, прикажу всех выпороть.
В том, что угроза будет исполнена, никто не сомневался, поэтому девушки выбежали из покоев своей госпожи и разлетелись в разные стороны, как опавшие листья, подхваченные знойным ветром.
— Говори, — прозвучал в тишине приказ, и служанка зачастила, стараясь поскорее донести до любимой госпожи все свои сомнения и тревоги.
— Тебе не следует больше использовать это зелье, моя госпожа. В чужой стране это может оказаться небезопасным. Лекари не так глупы, чтобы не распознать чёрную хмарь, всем известно, что родом она из тягучих песков Сайдомской пустыни. Только там растёт колючее растение астераца, яд которого способен разлагать живую плоть. Как ты думаешь, надолго ли ты переживёшь собственного мужа?
Вопрос был риторический, и Нармина не удостоила его ответом. Она действительно встревожилась. Служанка была права, Сархат мог простить своей сестре многое, но в чужой стране она окажется совершенно беззащитной перед правосудием. Но и становиться женой дряхлого старика девушка не хотела. Что же делать? Наверное, этот вопрос она задала вслух, потому что услышала ответ мабу:
— Есть другое средство, моя госпожа. Медленное, но верное, а главное, смерть от его воздействия не вызовет ни у кого подозрений.
Принцесса выделила главное для себя слово и спросила:
— Как долго придётся ждать результата, мабу?
— Год или два, — ответила служанка, — всё зависит от возраста и состояния здоровья твоего супруга. Однако, уже после первого приёма, он утратит свою мужскую силу.
Нармина задумалась и неохотно признала, что какое-то время всё же придётся потерпеть рядом с собой старого мужа. Зато потом она получит безграничную свободу. Принцесса мечтала поскорее покинуть империю, где она вынуждена была вести жизнь затворницы. Даже её служанки обладали большей свободой передвижения, чем их госпожа. Из разговоров болтливых прислужниц Нармина узнала, что в соседних государствах женщины не зависят от воли мужчин. Некоторые из них даже ведут собственные дела и могут в любое время выходить из дома в сопровождении одной лишь служанки. Разумеется, молодые девушки вынуждены были соблюдать правила приличия, но по сравнению с теми ограничениями, которые налагались на знатных женщин в империи Айкрам, это были сущие пустяки.
Принцесса с самого рождения была избалована всеобщим вниманием и почтением. Постоянное потакание всем её капризам, породило в девушке уверенность в собственной исключительности. Гордая красавица ни минуты не сомневалась в том, что и в чужой стране встретит то же поклонение и полное подчинение. Откуда ей было знать о сложных дворцовых интригах, предательстве и ненависти? Брат обеспечивал любимой сестре надёжную защиту и беспечное существование. А Нармина, словно прелестная золотая рыбка, бездумно стремилась покинуть уютный мирок родного пруда и отправиться в путешествие по бушующему морю, не ведая об опасностях, которые её там подстерегают.
Девушка никогда не покидала стен дворца, а потому окружающий мир виделся ей таким, каким она создавала его в своём воображении, основываясь на рассказах и сплетнях служанок.
Вот и сейчас, изменив свой первоначальный план, Нармина убедила себя в том, что всё складывается как нельзя лучше. И в скором времени она станет правительницей соседнего государства, то есть почти равной брату.
Сархат принимал очередное посольство. По древнему обычаю, правитель империи встречал гостей полулёжа, вальяжно расположившись на низком ложе, выложенном многочисленными подушками самых разных форм и расцветок. Он был одет в тонкий шёлковый халат, расшитый причудливым орнаментом и шаровары из более плотного материала. Чёрные блестящие волосы рассыпались по спине и плечам мужчины, а на его голове красовался изящный золотой венец, в центре которого помещался красный камень невероятных размеров и дивной огранки. Пальцы императора украшали перстни, а из-под длинных рукавов халата выглядывали массивные золотые браслеты.
Сархат умел произвести впечатление, когда этого требовали обстоятельства. Но не богатая одежда и великолепные украшения притягивали взоры всех присутствующих, а чёрные внимательные глаза императора. Они завораживали, не позволяли отвести взгляд, выворачивали душу наизнанку, страшили и вызывали благоговейный трепет.
В ответ на приветственные речи почтенных послов Сархат лишь благосклонно кивнул головой и указал им на место за своим столом. Это было хорошим знаком. Значит, император не прогонит их сразу, как только будет озвучено первое требование их правителя. А список был удручающе длинным. Старейшины удивлялись недальновидности Марагона. Казалось, он задался целью испытать терпение Сархата, выдвигая всё новые условия присоединения своей страны к империи Айкрам. Глупец совсем потерял страх, возомнив себя величайшим правителем, от которого зависит судьба мира. На самом деле император Сархат просто не желал ввязываться в очередную войну, итог которой было не сложно предугадать: невинные жертвы, разорённые поселения, беженцы, оставшиеся без средств к существованию и, разумеется, голод и болезни.
С тяжким вздохом глава делегации опустился перед императором на колени и протянул ему свиток, скреплённый личной печатью правителя Ренгала. Взгляд седобородого мужчины отражал всю тяжесть возложенной на него миссии. В нём таились обеспокоенность, мольба и обречённость. Сархату стало жаль этого немолодого человека, которому приходится выполнять приказы, обезумевшего от собственного величия Марагона.
— Поднимись, саэлим, — сказал он мягко, на что получил удивлённый взгляд посла, ведь так в империи обращались только к тому, кого уважали и чьи заслуги признавались самим императором.