Сквозь оконный проём можно было наблюдать, как на сереющем небосводе одна за другой гаснут звёзды. Злата слушала ровное дыхание мужа, который забылся сном уже под утро, а она так и не смогла сомкнуть глаз, напряжённо размышляя о том, как ей следует поступить.
Нужные слова, способные смягчить удар, который, несомненно, разобьёт Ронгальду сердце, не находились. Она уже решила оставить всё, как есть. В конце концов, поселению оборотней ничто не угрожает благодаря защите, установленной Нерайной. На рассвете они отправятся по своим делам, как и планировали. Вряд ли его мать проснётся так рано. А когда они вернутся, возможно, проблема рассосётся сама собой.
Вот только простит ли ей Ронгальд подобное умалчивание? Не расценит ли он её заботу, как неверие в его силы, в его способность противостоять ударам судьбы? Связь между ними ещё не успела окрепнуть настолько, чтобы без труда выдержать испытание недоверием.
Злата старалась не шевелиться, чтобы не потревожить мужа. Как же трудно принимать решение за двоих. Прежде она никогда так долго не сомневалась в своих действиях. Просто поступала так, как велело ей сердце. А сейчас она чувствовала, как готова разорваться пополам, потому что в ней боролись любовь и уважение к мужу. Любовь твердила, что её долг оберегать его сердце от разочарований, а уважение напоминало, что этот путь ведёт в никуда. Нельзя лишать человека самоуважения и права самостоятельно принимать решения.
Да и так ли уж велика вина Азалии. Если подумать, эта женщина не сделала ничего предосудительного. Она не предавала сына. Разве можно счесть предательством попытку Азалии предупредить Ронгальда об опасности? А если при этом она что-то выигрывает для себя, так ведь это не преступление.
Стоило только немного поразмыслить над ситуацией и становилось совершенно ясно, что наверняка Азалия по собственной инициативе вызвалась поговорить с сыном. Вряд ли её жестокий супруг стал бы озадачиваться спасением одного из своих отпрысков, к тому же беглого и послужившего причиной его опалы. И его согласие дать Ронгальду двухдневную отсрочку, не что иное, как соблюдение собственной выгоды. Наверняка, отец Ронгальда решил, что так будет проще и безопаснее для него самого, а главное, не потребует больших трат, на которые пришлось бы пойти, чтобы оплатить услуги наёмников.
Как же она сразу не подумала об этом?
Образ Азалии обретал в глазах Златы всё большую жертвенность. Теперь девушка уже не думала о матери Ронгальда, как о слабой и эгоистичной женщине. Требовалась определённая смелость, чтобы в одиночестве отправиться в лес, на встречу с сыном, с которым не виделась много лет. Он больше не был тем слабым затравленным мальчиком, потрясённым своим первым обращением. Теперь этот мужчина стал главой целого клана оборотней, что говорило о его уме и силе.
Скоро Азалия поймёт, что её сын не станет лёгкой добычей для наёмников Марагона, и останется жить вместе с ними. Злата не сомневалась, что они легко уживутся с матерью Ронгальда. Если бы эта женщина замышляла недоброе, защитная магия не пропустила бы её в поселение. И то, что она спит сейчас в соседней комнате, лучше всяких слов говорит о том, что ей можно доверять. Злата понимала, что она просто пытается найти оправдание для Азалии, но уже и сама готова была поверить в её невиновность. Осталось только убедить в этом Ронгальда.
Она так глубоко погрузилась в свои размышления, что пропустила момент, когда Ронгальд проснулся. Злата вздрогнула, когда неожиданно наткнулась на внимательный взгляд серых глаз.
— Тебя что-то тревожит, родная? — спросил Ронгальд сиплым ото сна голосом.
И Злата решила — будь, что будет.
— У меня состоялся непростой разговор с твоей матерью, — начала она издалека, позволяя Ронгальду окончательно проснуться.
— Она сказала что-то такое, что тебя расстроило? — напрягся Ронгальд.
— Не очень сильно, — слукавила Злата, — но всё же это было неожиданно для меня. Я ведь впервые в этих местах и совсем ничего не знаю о ваших проблемах. Наверное, для тебя это не станет таким уж открытием, — добавила она, легкомысленно наматывая длинную светлую прядь на палец.
Но Ронгальда не обманули её неуклюжие попытки казаться менее встревоженной, чем это было на самом деле.
— И о чём же вы говорили? — спросил он, с нарастающей тревогой всматриваясь в глаза любимой.
Злата сжала его пальцы и выдохнула:
— На твоё поселение готовится нападение, но это не должно тебя беспокоить, потому что Нерайна уже позаботилась о вашей безопасности, когда устраивала тут место силы. Защитная магия не позволит никому с дурными намерениями проникнуть на территорию стаи.
Брови Ронгальда поползли вверх, а Злата только сейчас сообразила, что возможно её мужу ничего не известно о защите, которую даёт своим детям богиня. Он ведь родился и вырос вдали от родных мест. Некому было передать ему древние знания, которые все оборотни в её клане впитывали с детских лет. А Нерайна, как обычно была слишком занята, чтобы провести разъяснительную беседу с вожаком вновь образованного клана.
— Ты не знал об этом? — уточнила она на всякий случай, хотя уже догадалась, каким будет его ответ.
Ронгальд отрицательно покачал головой и нахмурился ещё больше. А она так надеялась, что эта новость его обрадует.
— Но разве ты никогда не задумывался над тем, почему разбойники обходят ваше поселение стороной?
Ронгальд оставил этот вопрос без ответа и задал встречный:
— И о чём ещё таком же важном мне следовало бы знать? — спросил он, нервно играя желваками.
Злата растерялась. Ронгальд и не подумал сердиться на мать, объектом его гнева стала она сама. Но почему? Разве в его неведении есть хоть капля её вины?
— Ты сердишься на меня? — спросила она, не в силах справиться с дрожью в голосе, вызванной незаслуженной обидой.
Ронгальд с недоумением посмотрел в глаза любимой и понял, что утратил контроль, чего не позволял себе уже много лет. Но как иначе можно было отреагировать на подобное заявление? Он провёл много бессонных ночей, переживая за беззащитных женщин и подростков, составляющих две трети его клана, а всё оказалось до смешного просто. Им просто нужно находиться в границах поселения, чтобы избежать нападения разбойников. Но Злата точно не заслужила вспышки его негодования.
— Прости, родная, я просто шокирован этим известием. Ты же понимаешь, что это всё меняет? Мы сможем действовать более решительно и…
Злата накрыла его рот ладошкой:
— Ты не забыл, дорогой, что на сегодня у нас уже есть планы?
Ронгальд с трудом сдержал порыв немедленно приступить к осуществлению своих давних замыслов, ведь его руки теперь были развязаны. Мужчина нехотя поднялся с кровати. У них действительно на сегодня было назначено одно важное дело. И что-то подсказывало ему, что лучше бы им поторопиться, уж слишком встревоженной выглядела Далия, когда говорила о матери второй девочки.
Глава 24
Сборы были недолгими. Не желая будить других обитателей дома, Ронгальд и Злата наскоро позавтракали и уже собрались было уходить, когда заметили тоненькую фигурку Далии, застывшую в дверном проёме.
— Вы всё-таки отправляетесь за ней? — спросила девушка с отсутствующим видом.
Можно было не уточнять, кого имела в виду Далия. И её напускное спокойствие тоже никого не обмануло.
— Ты хочешь нам что-то рассказать? — спросила Злата, придав голосу мягкость, как будто говорила с маленьким ребёнком.
Далия пожала плечами:
— Не знаю, вряд ли это вам поможет.
— И всё же… — мягко настаивала Злата.
— Ну хорошо, — наконец решилась на откровенность Далия. — У Линды нет метки богини.
Девушка провела пальцами по виску, привычным жестом касаясь цветка лотоса.
— Значит, её зовут Линда? — уточнила Злата, а Далия неожиданно вспылила:
— Да какая разница, как её зовут? Она не была одной из нас и всё равно родила дочку с неправильной меткой. Вам лучше держаться от неё подальше.
— Это ещё почему? — вмешался Ронгальд. Ему тоже никак не удавалось понять причину неприязни Далии к Линде. Если только они и раньше не ладили между собой, но ведь это не повод, оставлять мать второй девочки без помощи.
— Она проклята, — с трудом выдавила из себя Линда, плечи её опустились, а взгляд стал безжизненным. — Линда сама это признала, когда родила ребёнка, которому было суждено умереть в первые дни жизни. А до этого умирали все, кто имел несчастье приблизиться к ней настолько, чтобы попасть под действие её проклятия. Все, кем она дорожила или просто испытывала дружеские чувства, умирали в короткий срок, стоило только Линде привязаться к ним достаточно сильно, чтобы испытать мучительную боль от их потери. Её родители, старшая сестра, ближайшая подруга, любимый муж — она погубила их всех, но не желала признавать свою причастность к их внезапной гибели. Только смеялась над теми, кто шарахался от неё, как от чумной. И лишь метка на теле ребёнка убедила её в правоте тех, кто называл её проклятой.
Далия перевела дух и продолжила:
— Линда сама принесла девочку в храм, потому что была уверена, что малышка всё равно не выживет рядом с ней, — немного помолчав, Далия подвела итог своей эмоциональной речи: — Она поступила верно. Сами видите, вдали от неё у девочки появился шанс на долгую жизнь.
Однако Злата была не из тех, кого можно было легко напугать проклятьем. К тому же, она знала немало примеров того, как простое стечение обстоятельств порождало в людях суеверные страхи. Конечно, во всей этой истории слишком много смертей, да и девочка родилась с меткой, которой у неё быть не могло. Однако, после рассказа Далии и речи идти не могло, чтобы отказаться от своих намерений. Злата была уверена, что Ронгальд её поддержит, и не ошиблась, заметив огонёк в глазах мужа. Как же ей повезло встретить такого, как он — умного, смелого, упрямого и невероятно красивого.
Огонёк в глазах Ронгальда разгорелся ещё ярче, а губы скривились в усмешке. Мужчина явно заметил, с каким восхищением смотрит на него молодая жена. Злата смутилась и поспешила к двери, ругая себя, на чём свет стоит. Разве можно так откровенно демонстрировать свои чувства, да ещё при посторонних?