Вражеский отряд ожидал еще один сюрприз: дверь в башню, до недавних пор никуда не годная, вдруг оказалась крепкой и стойко сопротивлялась ударам, как бы они ни старались. Пришлось отрядить трех или четырех человек за инструментом, которым можно будет ее сломать, а оставшиеся организовали противнику настоящую осаду.
Через полчаса гонцы вернулись, и не только с ломиками и кирками, но и со значительным подкреплением из числа юных жителей деревни, куда они бегали за инструментом. Башню попытались взять приступом. Занд с товарищами отчаянно оборонялись, однако скоро стало ясно, что, если не подойдет помощь, гарнизону придется сдаться. Кто-то предложил посредством жеребьевки определить «солдата», который, презрев все опасности, выскользнет из башни, проберется, если повезет, через ряды противника и призовет остальных мальчишек из Вундизеля, трусливо оставшихся дома. Рассказ о бедственном положении товарищей, постыдное поражение, за которое краснеть придется всем, – все это, конечно же, заставит их позабыть про лень и организовать внезапную атаку, чтобы забаррикадировавшиеся в башне товарищи смогли выйти. План был принят, но, вместо того чтобы отдать все на волю случая, Карл предложил на эту роль себя. Товарищи знали, что он смел, ловок и хорошо бегает, поэтому в один голос согласились. И вот этот новый Деций[32] стал готовиться к самопожертвованию.
А предприятие и вправду было опасное. Выйти из башни можно было двумя путями: через дверь, что означало тут же попасть в руки врага, либо спрыгнуть с террасы, которая была настолько высока, что осаждающие и не думали ее охранять. Не устрашившись ни на мгновение, Занд вышел на террасу. Искренне верующий, он даже в детских забавах своих не забывал о Боге: сотворил короткую молитву и без страха и колебаний, вверив свою судьбу провидению, спрыгнул с высоты в двадцать два фута на землю.
И тут же пустился бежать. До Вундизеля он добрался, хотя противник и выслал в погоню самых быстроногих своих бегунов. Осажденные, видя, что задумка их увенчалась успехом, приободрились и объединили свои усилия против врага, ибо были уверены в силе убеждения Занда, дававшей ему большую власть над сверстниками. И действительно, не прошло и получаса, как он явился во главе трех десятков мальчишек, вооруженных фрондами и арбалетами. Осаждающие, сообразив, что положение у них незавидное, потому что враг будет атаковать и с фронта, и с тыла, бежали. Победа досталась отряду Занда, и товарищи прославляли его на все лады.
Мы так подробно остановились на этом забавном эпизоде потому, что хотели дать читателю возможность лучше разобраться в характере мальчишки, который очень скоро повзрослеет и станет мужчиной. Впрочем, у нас еще будет возможность проследить, как развивался этот кроткий и возвышенный характер с течением времени, на примере и малых, и значительных событий.
Вскоре после этого юный Карл Занд почти чудесным образом избежал двух опасностей. Однажды со строительных лесов свалилось корыто с гипсом и упало ему под ноги, а в следующий раз запряженная четверкой карета принца Кобургского, который гостил у родителей Занда, пока король Пруссии отдыхал на тамошних водах, застала юношу в арке. Карлу деваться было некуда, слева и справа – стена и риск оказаться раздавленным между нею и колесами был очень велик. Кучер никак не мог остановить несущуюся галопом упряжку. И тогда Карл бросился плашмя на мостовую, так что карета проехала по его телу, но ни лошадиные копыта, ни колеса не оставили на нем и царапины.
С этого момента многие смотрели на Карла Занда как на избранного и говорили, что на нем печать Господня.
В то же время политические события, происходящие в стране, были настолько серьезны, что ускорили превращение мальчика в юношу. Наполеон довлел над Германией, подобно новому Синаххерибу. Штапс[33] пожелал сыграть роль Муция Сцеволы и умер мучеником.
Занд в то время жил в Хофе и учился в гимназии добрейшего профессора Зальфранка. Узнав, что человек, которого он считал антихристом, намеревается дать смотр войскам в этом городе, Карл тотчас же уехал к родителям. И когда его спросили, по какой причине он прервал обучение, юноша ответил:
– Я не смог бы находиться в одном городе с Наполеоном и не попытаться его убить, но руке моей недостает пока силы.
Шел 1809 год, и Занду было всего четырнадцать.
С подписанием мирного договора 14 октября[34] Германия получила некоторую передышку, а юный фанатик – возможность продолжить учение, не отвлекаясь на политические перипетии. Положение его изменилось в 1811 году, когда было объявлено, что гимназию распускают с тем, чтобы заменить ее начальной школой. Ректору Зальфранку предложили остаться в школе учителем и вместо тысячи флоринов жалованья, которое приносила ему прежняя должность, получать пять сотен. Карлу не было смысла оставаться в новой школе, поскольку он не смог бы продолжить свое обучение. Он написал матери обо всех этих переменах и о той поразительной выдержке, с которой герр Зальфранк, этот истинно германский философ, их встретил. Далее приведен ответ матери Занда, позволяющий нам получше узнать эту женщину, ибо искренность и сила духа не оставляли ее и в минуты самых серьезных испытаний. Ее послание сыну проникнуто немецким мистицизмом, о котором мы, французы, не имеем ни малейшего представления.
«Мой милый Карл!
Ты не мог сообщить мне новости более удручающей, нежели та, что касается твоего профессора и приемного отца. Но, как бы ужасна ни была эта перемена, он с нею обязательно примирится и тем самым преподаст своим ученикам пример добропорядочности и смирения, с которым подданный принимает решения монарха, ниспосланного ему Господом. А в остальном помни: на этом свете нет пути вернее и благороднее, чем тот, что продиктован древней мудростью, – уважай Господа нашего, будь справедлив и никого не бойся.
Не стоит забывать и о том, что, если праведник несправедливо обижен, всегда найдутся те, кто поддержит его словами и делом.
И если, вопреки всему, этого не случится, если Господь ниспослал нашему добродетельному другу это наивысшее испытание и окружающие презрели его заслуги, а Провидение отняло те блага, которыми ранее так щедро его наделило, поверь мне, существует вознаграждение наивысшего порядка: все, что происходит вокруг нас и с нами самими, – всего лишь проявления высшей силы, которая и приводит все в движение, дабы как можно лучше подготовить нас к миру горнему, ибо там и только там мы займем наше истинное место. Помни об этом, мой милый сын, чтобы не принимать отдельные людские поступки, даже величественные и прекрасные, за истинную добродетель, и будь готов в любой момент жизни исполнить то, что предписывает тебе долг. Подумай сам: ничто не велико и не мелко, если рассматривать явления и поступки по отдельности, и лишь их совокупность предстает перед нами как единство зла или добра.
Господь ниспосылает испытания только тому сердцу, кое он уже наделил силой, и присутствие духа, с которым твой наставник воспринял свои злоключения, лишний раз доказывает эту великую и вечную истину. Бери с него пример, мое дорогое дитя, и, если придется тебе переехать из Хофа в Бамберг, ты с этим примиришься и поступишь как должно. Человек получает воспитание тремя путями: усваивает то, что дают ему родители, затем то, что навязывают обстоятельства, и наконец, то, что постигает самостоятельно. И раз уж приключилось такое несчастье, моли Бога помочь тебе достойно завершить это последнее воспитание, наиважнейшее из всех.
Также приведу тебе в пример жизнь и поступки моего отца, о котором ты слышал мало, потому что, когда ты родился, его уже не было на этом свете. Но из всех моих детей только ты похож на него и внешне, и по духу. Когда случилось несчастье и родной город его сгорел дотла, все имущество – и родительское, и его собственное – пропало. Отец его умер от горя, когда стало ясно, что семья осталась без крыши над головой, ведь пожар случился в доме по соседству, чтобы затем перекинуться на остальные дома. Мать его, прикованная к постели болью и ужасными судорогами, на протяжении шести лет, насколько ей позволяло здоровье, кормила трудом своих рук трех младших дочерей, а сам он поступил простым приказчиком в крупный торговый дом в Аугсбурге. Нрав у него был живой и, вместе с тем, уравновешенный, что не могло не понравиться новому патрону. И вот, поднаторев в ремесле, для которого он не был рожден, мой отец вернулся к родным с сердцем чистым и незапятнанным, дабы стать опорой для матери и сестер.
Человек может много, когда стремится сделать многое. Подкрепи мои молитвы делами, а остальное да пребудет в руках Господа».
Предсказание этой пуританки сбылось: очень скоро ректор Зальфранк получил преподавательскую должность в Райхенберге, куда Занд за ним и последовал. Там его и застали события 1813 года. В марте он написал матери следующее:
«Вы не представляете, дорогая моя матушка, как спокойно и радостно у меня на душе с тех пор, как я позволил себе поверить в освобождение родины, ведь все вокруг говорят, что до него рукой подать, – родины, которую я в своем доверии к Господу уже заранее вижу свободной и сильной; родины, ради блага которой я готов принять самые страшные истязания и даже смерть. Найдите в себе силы пережить этот тяжелый момент[35] и, если беда все-таки затронет наши благословенные края, обратите очи свои к Всевышнему, а потом полюбуйтесь природой, столь прекрасной и богатой. Доброта Господня, спасшая и охранившая стольких людей во время тридцатилетней войны, и по сей день с нами. Что до меня, я надеюсь и жду с нетерпением».
Битва под Лейпцигом[36] оправдала ожидания Занда. А потом наступил год 1814-й, и он решил, что Германия наконец свободна.