— А шо з моею репутацией? — возмутилась Яга. — Слово я завсегда держала!
— Нууу, — потянул князь, — о Яге такие слухи ходят, что только держись. Даже если половина из них вранье, то оставшейся половины за глаза хватит, чтобы отнестись к Вам, уважаемая с недоверием, — припечатал он. — Да, кстати, представьте своих подельников.
— А чего сразу подельников-то? — возмутилась она. — Ади — мой внук, Фиалка — фея, ее подопечная Алена.
Алена в это время умудрилась опять притянуть к себе вожделенное ведро и подтолкнуть его ногой к двери. Маневр заметили, оценили и вернули все в прежнее состояние.
— Это же нужно! — восхитился князь. — У феи подопечная с воровскими наклонностями! А, кстати, Вы фея чего?
— Любви, — буркнула я.
— Отлично! — потер он руки. — Там в гареме у султана Василиса прекрасная сидит, если еще и ее прихватите, то так уж и быть, пожертвую вам парочку яблок за старание.
Мы только обреченно вздохнули и переглянулись. Князь был в своем праве.
— Вот вы двое остаетесь, — он ткнул пальцем в Алену и Ади, — а Вы на выход, сроку Вам на все — неделя, если не появитесь через неделю с птичкой и Василисой, с вашими друзьями может случится неприятность.
— Слову феи Вы поверите? — спросила я обреченно, представляя размеры будущих неприятностей, в случае если я оставлю Алену одну.
— Подкрепленному магией — поверю, сказал он задумчиво. — Только Вам уж тогда придется поклясться не только за подопечную, но и за всех остальных.
Слово феи было во всех мирах нерушимым гарантом исполнения договоренностей. Уж слишком страшная кара нас ожидала, в случае его не исполнения, вплоть до полного развоплощения. Это было связано с тем, что чаще всего феи в мирах следили за равновесием сил и, как следствие, на них возлагалась большая ответственность. Сами понимаете, что в таких условиях принудить фею дать слово было практически нереально, но уж если это удавалось, то можно было быть спокойным, то что было обещано, будет выполнено, чего бы фее это не стоило.
— Хорошо, — сказала я обреченно. — Я, фея Фиалка, клянусь своим именем и своей сутью, что мы: Алена, Ади и Ядвига Курцвайль добудем для Николоса Мак-Каля жар-птицу и Василису прекрасную.
— Фиалка, ты что? — взвилась Яга, когда после произнесения мною клятвы, над нашими головами раздался гром небесный.
— У меня не было выбора, — сказала я обреченно. — Мы можем идти? — спросила я у правителя.
— Да, конечно, — сказал он довольно.
Глава 19
К домику мы вернулись расстроенные, еле дождались рассвета и тут же поднялись в небо. Все-таки на воздушном шаре добраться до далекой Тересии будет намного быстрее, чем, используя гусеничный ход домика. Главное в воздухе держать правильное направление и организовать попутный ветер, чем собственно и занималась Яга. За несколько утренних часов мы успели преодолеть существенный кусок дороги, но были вынуждены остановиться из-за того, что у Яги был пустой резерв.
Алена, осознав свою вину, тихо сидела в уголочке и не отсвечивала, Ади что-то читал в своем уголочке, вобщем все были при деле.
— Ясь, — сказала я усталой бабульке, — ты бы прилегла на часик, отдохнула, все равно подниматься в воздух сейчас бессмысленно, направление я сама не удержу, воздух не моя стихия.
— Хорошо, — она устало поднялась и поплелась в свою комнату.
Я решила, что два часа полноценного сна без сновидений еще никому не вредили и пустила ей в спину небольшой магический посыл. У Яги на фоне последних событий и так психика несколько подрасшаталась, и потом, непонятно как скажутся на ней два съеденных яблока. Пока никакого результата я не наблюдала, Яся не омолодилась, не похорошела, цвет волос тоже не вернул естественную окраску. Может яблоки были бракованные? Или князь решил подстраховаться и раскидать для незадачливых воров на земле левые яблоки? А что? Все может быть. Кстати, если он до такого еще не додумался, я ему эту идею подарю… или продам. Все зависит от настроения. Пока Яга спала, я занималась изучением карты местности, над которой нам нужно будет пролететь. Из гор мы выбрались, причем достаточно быстро, даже умудрились пролететь часть степи, на которой совсем недавно бушевал пожар, из-за чего вид вокруг нашего домика был несколько угнетающим. Осталось долететь до моря и потом вдоль побережья добраться до столицы Тересии Магбара. На все про все должно уйти не больше шести часов полета, если Яга будет поддерживать попутный ветер. Хорошо бы раз в два часа садиться, и давать ей возможность отдохнуть, уж больно утомительное это занятие. Да, кстати, что-то ее долго не видно, два часа уже прошло, она должна была встать.
Я открыла двери в ее комнату, да так и застыла на пороге. Передо мной возле зеркала стояла потрясающая черноволосая красавица и с удивлением разглядывала себя.
— Фиалка, ты видишь то же что и я? — спросила она голосом Яги.
— Ага, — сказала я растерянно и подлетела к ней поближе, чтобы рассмотреть это чудо природы. А посмотреть было на что: длинные шелковистые волосы спускались ниже спины, укрывая от нескромного взгляда прямую спину, тонкую талию и крутые бедра. Яга чуть повернулась, и я имела удовольствие лицезреть высокую грудь и чуть выступающий очаровательный животик. Всю эту стройную красоту, вызывающую стойкое желание прикоснуться и проверить настоящее ли это все, венчала очаровательная головка с чуть вздернутым носиком, резкими скулами и кошачьими зелеными глазами.
— Вот это да! — сказал зашедший в комнату Ади. — Вот это формы! Грудь, ноги, а личико, просто нет слов! Бабуля, это ты?
— Слюни подбери, — рыкнула она довольно, — мал еще на чужие формы заглядываться.
— Да куда там мал! — возмутился он. — Мне уже двадцать, некоторые в моем возрасте давно женаты и детей наплодили, а ты все мал!
— Зрелость от возраста не зависит, — отмахнулась она от него, а Ади вспомнив что-то свое вдруг поник и расстроился.
— Ух ты! — засунула свой любопытный носик в комнату Алена. — Красота то какая! От бы и мне такою стать! А ты, Фиалка, не дала мне отех яблочек надкусить.
— Дура, — взвилась я, — они не внешность, они возраст меняют. И если тебе природа не дала красоты, то это никакими яблоками не исправишь. Яся, просто вернула назад то, что у нее было изначально.
— Вот так всегда, даже помечтать не даешь, — расстроилась она и вышла из комнаты.
— Яся, а ты уверена, что выберешься из гарема? — решила я уточнить на всякий случай когда мы остались в двоем.
— Это ты о чем? — спросила она, все еще разглядывая себя в зеркало.
— Нам же птичку заказали, она наверно в садах у султана, — начала я.
— Так причем ту гарем? — спросила Яга.
— Не перебивай, — отмахнулась я дрыном. — Гарем очень даже причем, там Василиса, которую тоже придется спереть, иначе мы не выполним задание. Андестенд?
— Угу. Гарем! Ммм! — она потянулась как кошка и загадочно улыбнулась, глядя на меня через зеркало из под косой челки. — Что-то у меня давненько мужа не было! Не порядок!
— А сколько раз ты была замужем? — решила я уточнить на всякий случай. Ади называл какую-то цифру, но я не поверила.
— Было двенадцать, не считая официальных любовников, не выходить же за всех замуж. Причем с каждым из них я была счастлива, — с ее лица не сходило мечтательное выражение. — Тринадцатый муж — это должно быть что-то особенное!
— Ну, ты даешь! — восхитилась я. — А зачем ты за них за всех замуж- то выходила, если у тебя еще и официальные любовники были?
— Ой, да что б ты понимала! — отмахнулась она. — Замуж я выходила исключительно по большой любви, а любовники, это так, баловство одно! Я же не виновата, что мой первый муж решил застукать меня на горячем и полез в грозу по приставной лестнице ко мне в башню. Вот его молнией и шандарахнуло. Как я горевала! Не передать, даже этого любовника больше видеть не могла. Пришлось прогнать, а какой он был затейник, до сих пор жалею, что пришлось расстаться.
— А второй муж? — спросила я.
— Утонул бедняга, и я тут даже была не причем, — вздохнула она.
— А третий?
— Повесился.
— Как? — не поняла я.
— На веревке, как обычно, — пожала она плечами.
— А от чего? — решила я уточнить.
— От великой любви, мы поссорились, и я на недельку решила уехать в столицу развеяться, возвращаюсь домой, а он в петле. Не вынес бедолага разлуки со мной.
— Слушай, Яся, ты прям как черная вдова, мужики вокруг темя мруть как мухи. И не жалко тебе их?
— А я тут причем? — удивилась она. — Все двенадцать раз это были либо несчастные случаи, либо самоубийства.
— И что тебе ни разу не пришло в голову, что тут что-то не так?
— Приходило, — замялась она. — Я проверяла, проклятия нет.
— Дааа? — удивилась я. — А ты не думала, что это может быть кому-то выгодно?
— Что именно?
— Смерти твоих мужей, что-то мне кажется, что неспроста они мрут с такой периодичностью. Кстати, а как ты во время такой бурной личной жизни за Кошей приглядывала?
— А что за ним смотреть-то? У нас же договоренность, он каждый месяц отчитывается о проделанной работе и пускает меня в свои лаборатории для проверки.
— Что до сих пор? — не поняла я.
— Ага, ему же, как каждому художнику от науки нужны зрители способные оценить глубину и ширину его мысли, — сказала она присев на стул.
— А чего ты на двенадцатом муже остановилась? — не отставала я.
— Так мужиков жалко, — вздохнула она.
— Кстати, я давно тебя хотела спросить, — замялась я. — То ты разговариваешь чисто, буквально высоким штилем, то переходишь на диалект, да еще словечки у тебя проскакивают как у нашего дворецкого.
— А дворецкого как зовут? — спросила она лукаво.
— Иосифом Моисеевичем кличут.
— Ааа, тогда понятно. У меня последним мужем был Соломон Курцвайль, вот от него и нахваталась. Великого ума и широкой души был человек. Мда, — вздохнула она печально. — Ладно, давай об этом потом, а сейчас пора в дорогу, резерв благод