новый мир, и его будущее туманно. Берите этот мир, и несите его осторожно и бережно, и не уроните.
Её поняли — очень хорошо поняли. По залу пронёсся лёгкий шорох, и снова упала тишина, изредка нарушаемая только звоном капель, падающих в Чашу Равновесия. Эухенью обдало вихрем чужих мыслей: «Что? Как? Почему? Новый мир… Новая реальность… Войны не будет? Адский Огонь не вспыхнул! И что теперь?».
— Легко идти, когда путь известен, и когда знаешь, где споткнулся шедший до тебя. Идти в неведомое — трудно. Главное — сказано. Идите, и прислушайтесь к себе. Думайте. Будет что сказать — говорите, я услышу.
Диего всегда изумляла та лёгкость и быстрота, с которой мать Эухенья умела донести до учеников всё, что она хотела им сообщить. Он не перестал удивляться даже тогда, когда понял — слова служили ведьме всего лишь своеобразным скелетом, несущей конструкцией, на которую нанизывалась сложная вязь мыслеобразов, воспринимаемых детьми-индиго. Вот и сейчас — полсотни слов, сложенных в несколько размыто-неопределённых фраз, а ученики всё поняли, и вопросов у них нет — пока нет. Вопросы появятся позже — потом, когда индиго пропустят через себя звенящие мысли Мудрой…
Зал пустел. Ученики вставали со своих мест и исчезали — один за другим, молчаливые и сосредоточенные. «Люди будущего — орты… А будет ли в этом будущем, — подумал вдруг Рохо, — место другим людям? Таким, как я сам, как Мерседес, как наши младшие дети? Или мы обречены уйти и исчезнуть бесследно? Индиго тысячи, обычных — миллионы. Смогут ли они жить вместе? Или…». Мысль об этом причиняла смутное беспокойство, зудела, и Диего поспешил её отогнать — не время, сейчас надо думать о другом.
В Зале осталось три десятка человек — узкий круг: те, кому предстояло действовать.
— Родриго, — обратилась Миктекасиуатль к плечистому смуглому парню лет двадцати пяти, признанному вожаку взрослых индиго, — усиль стражу пещер. Ты знаешь лучше меня, кого из учеников можно считать настоящим воином. Выберешь сам — лучших. В Катакомбах могут появиться гости… не слишком желанные гости. И ещё — пошли в город разведчиков. Отсюда трудно следить за ворохом мыслей, которым наполнен Пуэбло-дель-Рио, — надо смотреть вблизи. Будьте осторожны — не светите магией по пустякам. Смотрите. Слушайте. Запоминайте.
Родриго сдержанно поклонился, а Эухенья повернулась к Мерседес. Жена Диего была полноправным членом братства — ни она, ни её муж не владели магией, но все индиго знали, что эти люди сделали для того, чтобы родился новый мир, и поэтому супруги Рохо (Диего съездил за женой, пока собирались ученики) имели полное право присутствовать здесь, в узком кругу.
— Избавь нас от назойливых туристов — хотя бы на время. Придумай что-нибудь — я не хочу прибегать к чарам. Сочините с Диего статью в «Милагроса Сиудад» — отпугните бездельников. А вы, вечно опаздывающие, — ведьма отыскала взглядом брата и сестру, — для вас тоже есть дело.
В глазах Мерседес на секунду появилось выражение птицы, у которой вынимают из гнезда птенцов, зато ауры Андрея и Наташи полыхнули вспышкой жадного интереса. Диего слегка сжал руку жену и прошептал: «Не бойся — мать Эухенья ничего не будет делать зря и никогда не подвергнет опасности наших первенцев…».
— Поедете к морю, — объяснила Мать-Ведунья. — Не одни, конечно. Возьмёте с собой, — она скользнула глазами по Залу, — двух-трёх талантливых девочек — Эстреллу, например, — Андрей улыбнулся, и Наташа тут же одарила брата ехидной ухмылкой, — а ты, Родриго, дай им пару своих парней. Экскурсия к морю — но в наших беспокойных местах детям не стоит оставаться без охраны. — И Миктекасиуатль тоже еле заметно улыбнулась — она-то хорошо знала, на что способны эти «дети».
— Гонсало и Фернандо, мать Эухенья, — без промедления отозвался Родриго. — Они не подведут.
Мудрая кивнула в знак согласия, и тогда Наташа спросила:
— А зачем, Мать-Ведунья?
— Там есть те, с которыми надо попытаться найти общий язык — Дети Моря. Твой брат сумеет это сделать, а ты — ты ему поможешь. Вы хорошо работаете в паре.
Эухенья не стала тратить время на слова: она превратила их в мыслеобразы — такие яркие, что их видели даже далёкие от магии Мерседес и Диего.
«Новая разумная раса планеты, — думал Рохо, наблюдая разворачивающиеся прямо в воздухе цветные картины. — Значит, отрывочные сведениями в Сети не были чистой воды бредом: дельфины Карибского моря — не просто дельфины. Вот это новость… Хотя почему же новость — вспомним Водяных, тех самых, из той реальности. Интересно, чьих это рук дело? Такие вспышки разума не появляются сами по себе…».
…Отпустив всех, Эухенья задержала чету Рохо.
— Перебирайтесь в Катакомбы. Совсем. Забирайте детей — и уходите. Ваш дом скоро может стать не самым безопасным местом этого мира.
Мерседес хотела что-то возразить, но Диего её остановил.
— Хорошо, мать Эухенья. Мы так и сделаем.
Но сразу последовать совету Мудрой им не удалось. Каждое утро Диего говорил себе» «Сегодня — непременно», и каждый раз в веренице повседневных дел находилось какое-то очередное, которое обязательно надо было закончить, и поэтому отъезд снова откладывался. То Мерседес задерживали дела фирмы, то надо было заехать в школу к Эстебану и Кончите и поговорить с учителем, то малыш Хуан немного прихворнул, то у самого Диего возникали неотложные дела с издателями. К тому же Рохо чувствовал, что Мерседес совсем не хочется покидать насиженное за долгие годы уютное гнёздышко, и ему не хотелось принуждать жену к поспешному бегству в Катакомбы. Да и то сказать — всё было тихо-мирно, и ничто не предвещало никаких бед.
Так шли дни за днями, свиваясь в гроздья недель. Минул месяц, но семейство Рохо всё оттягивало свой переезд в Пещеры Миктекасиуатль, пока однажды утром в доме Диего не появились гости.
Мерседес спозаранку уехала в аэропорт провожать двух важных персон из Европы, очень интересовавшихся «горной обителью» и крайне раздосадованных невозможностью её посещения, Диего работал в своём кабинете над статьёй для журнала «Сайентист XXI век». Ракушка и Эстебан были в школе, Хуан с нянькой отправился на прогулку к реке. Наташа в гордом одиночестве раскачивалась в гамаке в саду, наслаждаясь покоем и тёплым ветерком. Они с Андреем только вчера вернулись с побережья, но брат уже умчался за реку, в пещеры, «будучи не в силах хоть на часок расстаться со своей аргентинкой», как прокомментировала его поступок язва-сестрица. Наташа не спешила последовать за ним — им пришлось изрядно потрудиться там, на взморье, и она считала, что заслужила хотя бы маленький отдых.
…Из состояния полудрёмы её вывел шорох гравия — по тропинке кто-то шёл. Наташа открыла глаза и увидела мужчину неопределённых лет, по виду вроде бы индейца, и рядом с ним смуглого кареглазого мальчишку. «Как они попали в сад? — подумала девочка. — Опять эта растяпа-нянька забыла заблокировать ворота!».
— Добрый день, сеньорита, — вежливо поздоровался мужчина. — Можем ли мы видеть вашего почтенного отца? Вы ведь дочь сеньора Диего Рохо, не так ли?
— А кто вы такие, собственно… — начала было Наташа и осеклась. От мужчины веяло силой — силой, сравнимой с той, которой обладала сама мать Эухенья. А мальчишка — он ведь индиго, уж в этом-то одна из лучших учениц Миктекасиуатль никак не могла ошибиться!
Наташа проворно спрыгнула на землю, ощупывая взглядом незнакомцев. Положим, с мальчишкой-то она справится, если что, а вот этот мужчина… Или старик — сколько ему лет? «Жаль, что нет Андрея, — подумала она, — вдвоём с ним мы бы с кем угодно…»
— Нас не стоит опасаться, сеньорита, — мягко и дружелюбно сказал вдруг «индеец». — Меня зовут Алан, а его — Хайк. А вас, юная сеньорита?
— Наташа, — ответила «юная сеньорита» и неожиданно для самой себя покраснела, встретившись глазами с Хайком.
— Русское имя… — медленно произнёс Алан со странной интонацией. — Так мы можем увидеть вашего отца?
— А что вам от него нужно? — подозрительно осведомилась Наташа. — В этих местах не ходят в гости без приглашения. Вы из Пуэбло-дель-Рио?
— Нет, мы приезжие. Издалека — с севера.
— С севера? Вы не очень-то похожи на гринго!
— А разве на севере живут одни гринго? Может быть, вы позволите нам войти в дом?
— Я знаю ваши имена, — отрезала Наташа, — если они, конечно, настоящие, но вы так и не сказали, зачем вам мой отец.
Препирательства грозили затянуться на неопределённый срок — Наташа намерена была стоять насмерть, — но в это время в сад вышел сам хозяин дома. Окно его кабинета было открыто, и Рохо услышал голоса.
— Что вам угодно? — спросил он, остановившись в трёх шагах от Алана.
— Здравствуйте, сеньор Рохо. Меня зовут Алан — Алан Ансиано[14]. Или Алан Старов, господин… Краснов.
— Краснов? Давно меня так не называли, — медленно проговорил Диего, внимательно глядя на Алана. — Ну что ж, коль скоро вы знаете мою прежнюю фамилию… Наташа, сделай нам кофе, пожалуйста.
— Если позволите, мне хотелось бы поговорить с вами приватно.
— Ну что ж… Ната, забери с собой этого молодого человека, а кофе принеси нам сюда, хорошо?
— Хорошо, отец, — отозвалась дочь и махнула Хайку, словно старому знакомому. — Идём, поможешь. Да не бойся ты, не укушу.
— Я не боюсь девчонок, — подал голос молчавший до того Хайк.
— А… Тогда ты, наверно, — невинным голоском пропела Наташа, — боишься змей? Не бойся, у нас их нет — ни в саду, ни в доме. И вообще — я здесь самая опасная хищница. Не веришь? Зря.
Хайк в свою очередь покраснел (хотя при его смуглой коже это было почти незаметно) и последовал за девочкой в дом, соображая на ходу, как бы ему ловчее отбрить эту нахалку.
— Садитесь, Алан, — предложил Диего, проводив глазами ребят и указывая гостю на плетёное кресло подле стоявшего в тени деревьев столика. — Я вас слушаю. Что вас ко мне привело?
— Вы автор романа «Предупреждение»…