Старик в чалме перевёл взгляд на третьего человека, гибкого и поджарого, которого легко можно было представить сидящим не в удобном вращающемся мягком кресле, а в седле горячего арабского скакуна, в кольчуге и с кривым клинком в руках.
— Это так, мудрый шейх, — подтвердил этот потомок бедуинов. — Наши редкие победы неизменно сменялись поражениями, а сейчас, когда мы объединяемся, Запад забеспокоился. Они не допустят истинного возрождения халифата, а порознь мы не сможем противостоять их военной силе: Запад не остановится перед применением ядерной бомбы. И нам с ними не ужиться на этой планете — слишком различны наши цивилизации и наши ценности.
— Террор не оправдал возлагаемых на него надежд, — сказал первый. — Расшатать западную твердыню не удалось. Да, была паника, был кое-какой психологический эффект, но стратегические результаты ничтожны.
Старый шейх молча кивнул, соглашаясь с аналитиком.
— Ползучее проникновение оказалось куда более успешным, — продолжил второй. — Наши диаспоры по всему миру разрастались и крепли, обретали силу и влияние. Однако и здесь не всё идёт так гладко. Часть нашей молодёжи на Западе не устояла перед соблазнами западного образа жизни: юноши хотят иметь много денег и сладко жить, не думая ни о чём, а девушки — носить короткие юбки и ложиться в постель с мужчиной ради удовольствия, а не для того, чтобы зачать ребёнка. И они забывают веру отцов — не все, конечно, но многие.
— И главное, — закончил третий, — эта война скоро изменит своё лицо: она станет мировой. Лорд-протектор Джейк Блад в самое ближайшее время выкинет на свалку всю эту их демократию. Это диктатура, почтенный Джелаль ас-Масуд, а диктатуры всегда и везде были предельно агрессивны — их аппетиты ограничивались только силами и возможностями конкретного диктатора. А у генерала Блада возможности почти неограниченные — значит, война неминуемо захлестнёт всю планету. И нас — в первую очередь: мы для него противник номер один.
Он хотел ещё что-то добавить, но ас-Масуд остановил его лёгким движением руки.
— Я слышал вас, — негромко произнёс он, — и понял. Да, всё именно так и есть. Мы не в силах воевать открыто; стрела террора не пробила панцирь врага; дети нашего народа на западе перенимают чуждые нам идеалы. И генерал Блад рвётся к мировому господству — напрямик, отринув двуличную манеру его предшественников, скрывавших волчьи клыки за лживыми словами. Мы бессильны? — шейх обвёл взглядом собеседников.
— Мы рассчитываем на ваших ифритов, мудрый Джелаль ас-Масуд. Они проникнут куда угодно — такой террор Западу не остановить. За этим мы и пришли к вам, — «бедуин» почтительно поклонился. — Это последнее, на что мы ещё можем надеяться.
— Террора не будет, Мелик! — заявил ас-Масуд, сурово сдвинув брови. — Я не Старец Горы, и мои ифриты — не федави-хашшашин. Да, они могут многое, но я не хочу, чтобы моё гнездо повторило судьбу Аламута, рухнувшего под мечами монголов.[20]
— Но как же тогда… — начал было человек с лицом хищника.
— Тебя разве не учили, Омар, что нельзя перебивать старших? — оборвал его шейх. — Террора не будет, — повторил он, — и не только потому, что так мы никогда не добьёмся своей цели. Запад ждёт от нас опрометчивого шага, который оправдал бы любое возмездие, павшее на наши головы в результате атомного теракта в Европе или в цитадели за океаном. Всевышнему было угодно остановить тот проклятый самолёт, — ас-Масуд бросил взгляд на «бедуина», и тот опустил глаза, — иначе здесь давно была бы мёртвая выжженная пустыня! Вы не слушали меня, горячие и неразумные, и только потом признали мою правоту…
Он замолчал, и тогда «аналитик» осмелился спросить:
— Неужели мы бессильны, почтенный шейх? Ты мудр — скажи нам. Ведь для чего-то ты готовишь своих питомцев? Я чувствую это — разве я не прав?
— Учитесь у Селима, — усмехнулся ас-Масуд, обращаясь к «хищнику» и «бедуину», — вы хорошие воины, а он — ему суждено быть правителем. Можно обрушить огромное здание, вытащив из его фундамента тот камень, на котором всё держится. Не понимаете? На чём построена вся западная цивилизация? У любого демона есть уязвимое место, надо только его найти и ударить, и демон рассыплется в пыль. Вот для этого я и готовил своих ифритов двадцать пять лет. И теперь они готовы нанести удар.
Собеседники седобородого переглянулись
— Боюсь, мудрый Джелаль ас-Масуд, что мы не совсем тебя поняли, — осторожно произнёс Селим.
— Точнее, совсем не поняли, — откровенно признался Мелик. — Свет твоей мудрости слишком ярок для наших глаз.
Омар промолчал, однако было заметно, что он тоже понял не больше других.
— Могущество Запада стоит на золоте, — ас-Масуд решил снизойти до объяснений, — на золоте выстроено всё колоссальное здание западной цивилизации. Люди там привыкли, что всё на свете имеет свою цену, выраженную в деньгах. Это и есть уязвимое место демона — туда мы и ударим. Всё ещё не поняли? Мы откроем пещеру Али-Бабы — вы читали сказки своего народа или вы выросли только на комиксах и на компьютерных играх?
— А при чём здесь «Сказки тысячи и одной ночи»? — чуть обиженно спросил Мелик, но шейх только махнул рукой.
— Поехали, — коротко бросил он. — Покажу. — И спросил в пустоту: — Мой вертолёт готов?
— Вертолёт готов, великий имам, — ответил невидимый голос.
Серпента шла на север. Она возвращалась — ей некуда было больше идти. Впервые в жизни Змея встретила сопротивление своей воле, сопротивление, которое она не могла преодолеть. Но Серпента не давала вырваться наружу охватившему её раздражению — разум женщины-индиго хладнокровно просчитывал возможные варианты дальнейших действий.
Горная ведьма оказалась чересчур прозорливой — значит, дорога в Катакомбы закрыта. Змея потеряла Мэй — досадно, но не смертельно. Ньюмены далеко не разгромлены: Серпента вернётся, и начнёт всё сначала. В конце концов, идёт внедрение энергетических сгустков в компьютерные сети — вряд ли лорд-протектор сможет что-то противопоставить этой угрозе. Значит, у Змеи есть серьёзные шансы оказаться победительницей. А когда ньюмены возьмут под контроль весь север этого континента, тогда можно будет и с пещерниками поговорить по-другому…
Серпента вела себя крайне осмотрительно. Здесь можно было не слишком опасаться сканеров ауры, но стоит пересечь южную границу… А потом ещё надо будет добраться до северной границы, и это через огромную страну, по-прежнему охваченную безумием и подозрительностью, минуя многочисленные блокпосты и рискуя быть засечённой при какой-нибудь внезапной облаве. Перебрав варианты, Змея остановилась на уже опробованном — она лишь внесла в него некоторые изменения.
В Акапулько она выследила жертву — солидного бизнесмена в последнем приступе молодости, отдыхавшего в Мексике от ужасов «охоты на ведьм». Для Серпенты не составило особого труда оказаться за его столиком в элитном вечернем ресторане, а потом и в постели. Змея не давала воли своим кровожадным склонностям — ради достижения поставленной цели несущественными мелочами можно и пренебречь. Она погасила желание прикончить этого несовершенного в первую же ночь и равнодушно принимала его ласки (хотя сам бизнесмен был ошеломлён «пылкой страстью» скромной девушки с золотой цепочкой на шее) — в конце концов, он был для неё самым удобным видом транспорта и пропуском. И уже через два дня бизнесмен резко изменил свои планы — он решил немедленно вернуться обратно в страну, откуда он совсем недавно уехал перевести дух.
Лёгкость, с которой обезьяноподобный сделался покорной игрушкой, навела Серпенту на мысль: а что если попробовать добраться до самого генерала Блада? Вряд ли он окажется устойчивее к ментальному воздействию, значит, можно добиться победы изнутри. Правда, Змея смутно представляла себе, как это можно осуществить на деле — лорд-протектор не появлялся на публике, ограничиваясь виртуальным общением с народом «спасённой» им страны. А проникнуть в подземелья Головного Центра, даже зная их местонахождение, — задача далеко не простая. И Серпента думала, перебирая разные варианты — вплоть до самых фантастических и заведомо невыполнимых — и отбрасывая их раз за разом.
На север они вылетели на личном самолёте «возлюбленного» Змеи. Миллионер был полон кипучей энергии: он что-то говорил, строил планы на будущее, в которых неизменно присутствовала его очаровательная спутница, однако Серпента его почти не слушала, лишь изредка улыбаясь и кивая. Главного она добилась — вернулась без помех туда, куда хотела. По пути они задержались на один вечер на побережье Великих озёр, а утром бизнесмен был крайне изумлён, проснувшись один — прекрасная мексиканка исчезла. Пылкий влюблённый испытал искреннюю горечь, хотя знай он, с кем именно он провёл эти несколько ночей, куда более уместной была бы неподдельная радость — радость от того, что он вообще проснулся живым и невредимым.
— Серпента? — в глазах девушки-индиго изумление смешалось с радостью. — Ты?! Ты вернулась! А двое воинов, выживших в том ночном бою на шоссе, говорили…
— Дверь закрой, — бросила предводительница ньюменов. — Как вы тут?
— Нас не тревожат. В последнее время облав не было, и вообще… Такое ощущение, что несовершенные притихли. Дети укрыты у чиканос и арабов, две группы воины увели за границу, в северные леса.
— А как ваша работа, Эвелин? Энергосгустки? Что-нибудь получилось?
— Не могу понять, — девушка замялась. — Сначала всё шло гладко — Сеть прямо глотала наших посланцев. Они даже начали размножаться, и мы ждали, когда их число возрастёт до заданного уровня, чтобы отдать приказ действовать. Но потом… Потом что-то случилось — наши псевдосущности стали исчезать. Они прекращали своё существование без видимых причин, не отвечали на вызовы. Мы посылали новых, но история повторялась. Мне кажется, что…
— Что?
— Что мы столкнулись с чужой магией противодействия — по-другому я не могу это объяснить.