— Вы давно женаты, господин Чарнота?
— Это что, намек, Вацлав Карлович? Ваше счастье, что вас не слышит моя драгоценная супруга Маргарита, иначе я не поручился бы за красоту вашей прически.
— Так и я о том же, сир Вадимир де Руж. Людям свойственно меняться, а уж женщинам тем более. А мы имеем дело с образами, которым много тысяч лет. За такое время любая красна девица неизбежно превратится в мегеру. Вы читали о борьбе богов и титанов?
— Читал, но подробностей не помню. Кажется, олимпийские боги низвергли титанов в Тартар, а сами стали править на грешной земле.
— Не на земле, а в Элладе. А вот титаны остались в Гиперборее. Так что еще большой вопрос, кто кого победил и кто кого низвергнул. Очень может быть, что это титаны прогнали олимпийских богов из Гипербореи.
— Спасибо за историческую справку, Вацлав Карлович.
Сколько я ни всматривался в леди Моргану, ничего от Горгоны Медузы в ней не находил. Хотя лебедушкой ее назвать, конечно, можно было. Правда, мне до сих пор не доводилось встречать рыжих лебедей, не при моей жене Маргарите будь сказано, которая, между прочим, тоже весьма сомнительная блондинка. Надо сказать, что мое внимание к леди Моргане не осталось не замеченным Шарлем де Перроном. И последний не нашел ничего лучше как приревновать меня к ведьме. Во всяком случае, взгляды, которые он на меня бросал, были далеки от дружелюбных. А между тем я бы на его месте вел себя поосторожнее, ибо вряд ли пророчество леди Гиневры по поводу потери им жизненных сил на ложе любви было пустой шуткой. Возможно, Наташка просто пыталась таким образом предостеречь легкомысленного менестреля от греховной связи с леди Морганой, которая была, скорее всего, не только волшебницей, но и вампиршей. Между прочим, леди Моргана не прикасалась к вину. Так же как и прочие наши вампиры. Это было тем более удивительно, что я собственными глазами видел, как Генрих Иоганнович Шварц едва не упился на печальном пиру в таинственном храме Горгоны Медузы. Выходит, есть разница между апландским вином и тем, что пили гипербореи много тысяч лет назад.
— Скажи, премудрая моя, зачем вам понадобилось превращать в вампира нашего дорогого друга де Перрона?
Вопрос мой был обращен к Наташке, когда мы, пресытившись ужином, решили подышать свежим воздухом на облитой лунным светом террасе. Стояли мы с ней в отдалении от остальных, и никто не мог помешать нашему негромкому разговору.
— Его дед знал тайну горы Меру.
— Ты имеешь в виду победителя вампиров благородного Бернара?
— Благородный Бернар был колдуном, точнее, он им стал, чтобы завладеть замком Фес. Он убил Черного рыцаря, но был сражен исчадием ада, которое явилось из черных глубин, чтобы покарать святотатца.
Я так и знал, что с этим Бернаром не все чисто. Бедный Шарль, и какой жуткий дед ему достался. Недаром, оказывается, к менестрелю так благоволил монсеньер Доминго, искавший дорогу в ад. Похоже, среди окружающих меня людей практически не было случайных персонажей, все они так или иначе были связаны с всесильным драконом Люцифером.
— А наш друг Шварц не имеет случайно отношения к этому Черному магу-рыцарю?
— Он его потомок. К сожалению, заклятие Шварца содержит лишь половину нужных слов, а другой частью заклятия владел Бернар де Перрон.
Задача предо мной стояла не из легких, учитывая то обстоятельство, что благородный Шарль был без ума от леди Морганы и никакие разумные доводы на него уже не действовали. Тем не менее я не мог допустить, чтобы влюбленный менестрель превратился в отмороженного вампира. Подобная метаморфоза была смертельно опасна не только для него самого, но и для окружающего мира.
— У тебя нет снотворного порошка, бесценное мое сокровище?
— Тебя мучает бессонница?
— Да.
— В таком случае я могу предложить тебе другое средство. Жду тебя ночью.
— Я готов попробовать и то и другое. Болезнь зашла слишком далеко.
— Я дам тебе капли.
На этом мы с леди Гиневрой расстались, ибо собравшаяся на террасе публика мешала продолжению нашего не предназначенного для чужих ушей разговора. Я направился к Ираклию Мораве и предложил ему выпить с благородным Шарлем на брудершафт. Драматург уже был в том градусе опьянения, когда готовность к общению превышает все разумные пределы. Единственное, о чем я беспокоился, так это о том, чтобы он не перепутал кубок, предназначенный для менестреля, со своим. Однако Ираклий с поставленной задачей справился блестяще, и дружеский союз двоих литераторов был скреплен изрядной дозой спиртного. На этом вечер встреч и воспоминаний был закончен, и в свои права вступила ночь любовного загула. Во всяком случае, на это очень рассчитывал Шарль де Перрон, поэтому он был так благодарен гостям, которые не стали затягивать вечеринку и мирно разошлись по отведенным им комнатам. Замок Перрон был не настолько велик и обустроен, чтобы выделить всем гостям соответствующие их рангу апартаменты, так что нам с Крафтом пришлось делить одно помещение на двоих. Впрочем, я не собирался обременять своим присутствием Вацлава Карловича и рассчитывал найти приют на сегодняшнюю ночь совсем в другом месте.
— Вы же женатый человек, — упрекнул меня добродетельный Крафт. — Запомните, Чарнота, разгульное поведение не доведет вас до добра.
— Вы, как всегда, преувеличиваете, Вацлав Карлович. Я отправляюсь на сугубо деловое свидание.
— На деловые свидания по ночам не ходят, — буркнул Крафт и отвернулся к стене.
Замок уже погрузился в сон, и я мог беспрепятственно или почти беспрепятственно перемещаться по его коридорам. Более всего меня смущали вампиры, которые, чего доброго, могли перекусать всю замковую обслугу. К счастью, в комнате, где разместились Шварц и Сусанин, царила сонная атмосфера, оба потенциальных возмутителя спокойствия храпели так, что не оставляли никаких сомнений в своем миролюбии даже у относящегося к ним с подозрением человека. К Верке я заглядывать не рискнул, эта ведьма могла вообразить невесть что и перечеркнуть все мои планы на сегодняшнюю ночь. Прежде чем отправиться к Наташке, я навестил менестреля и убедился собственными глазами, что драгоценный Шарль дрыхнет в своей постели. Дабы случайно не ошибиться насчет объекта, я на всякий случай зажег свечу. Но даже зажженная не ко времени свеча не смогла пробудить от спячки благородного менестреля, который в дополнение к вину принял еще и немалое количество сонных капель. Так что если в этом замке и планировались какие-то потрясения, то благодаря моим стараниям их осуществление откладывалось на неопределенное время. Леди Моргана, кажется, не спала, постояв у ее дверей, я уловил не то вздох, не то любовное томление. Мне не оставалось ничего другого, как неискренне ей посочувствовать и посетовать, что на усыпление этой женщины у меня не хватило сонных капель. К сожалению, чтобы не привлечь к себе внимание обслуги, мне пришлось погасить свечу и пробираться к Наташкиному ложу практически на ощупь. Разве что луна, эта подруга всех влюбленных, оказала мне посильную помощь.
— Это ты? — услышал я горячий шепот.
— А вы ждете еще кого-нибудь, прекрасная леди?
Вообще-то я пришел сюда для дружеской беседы, а любовные утехи даже в мыслях не держал. Всезнающие и все понимающие скептики наверняка не поверят в мою искренность, но тем не менее я буду настаивать на своем. Что же касается моего грехопадения, то произошло оно непреднамеренно и только в силу создавшихся по воле случая обстоятельств. В конце концов, вряд ли найдется мужчина, который способен устоять перед ласками мудрой жрицы, да еще и с риском навлечь на себя гнев ее богини, отвечающей за любовь и согласие. Слегка насторожило меня то обстоятельство, что начало нашей камасутры ознаменовалось вспышкой молнии и раскатами грома, впрочем, раскаты были не того уровня, чтобы отвлечь занятого человека от религиозной церемонии. Правда, во время короткой вспышки мне показалось, что я ошибся и партнерша моя вовсе не Наташка. Но я был уже в той стадии экстаза, когда на подобные мелочи никто не обращает внимание. Зато финальная часть действа сопровождалась таким разгулом стихии, что даже мертвый пробудился бы. Я вдруг увидел, что волосы моей партнерши по камасутре превратились в клубок змей, которые с шипением нацелились в мою ничем не прикрытую грудь.
— Это не он! — воскликнула женщина, в которой я с трудом узнал фею Моргану.
— Это не она! — в свою очередь воскликнул я, пораженный трагическим открытием.
Последовавший за этим удар молнии был настолько ослепительным, что я на время потерял ориентировку во времени и пространстве, а когда наконец пришел в себя, то не увидел на ложе леди Моргану, да и обстановка вокруг меня разительно переменилась. Я находился в апартаментах, которые иначе как царскими назвать было нельзя. Такое преображение скромного рыцарского замка меня сильно встревожило, кроме того, я никак не мог понять, куда же подевалась моя партнерша по недавнему любовному приключению. В великой растерянности я даже заглянул под роскошное ложе, но никого там не обнаружил. Впрочем, ложе осталось прежним, но оно, похоже, было единственной приметой прежнего мира, который я так неожиданно для себя потерял. Мне не оставалось ничего другого, как быстренько натянуть на себя одежду и выскочить в коридор, где царил форменный бедлам. Мои спутники, перепуганные не на шутку разыгравшейся грозой, полуодетые метались по просторному помещению и выкрикивали ругательства, провоцируя природу на новые бесчинства.
— Прекратить! — рявкнул я первое, что пришло в голову, это подействовало умиротворяюще как на природу, так и на моих впавших в легкую панику собратьев по опасному приключению. Впрочем, в коридоре собрались далеко не все участники нашей экспедиции. Здесь были Марк де Меласс, Вацлав Карлович Крафт, Генрих Иоганнович Шварц и Ираклий Морава. Последний суетился больше всех, внося в установившуюся наконец небесную гармонию режущий слух диссонанс.
— Что вы опять натворили, Чарнота, — набросился на меня Вацлав Карлович, обретший с моим появлением объект для выхода накопившегося раздражения. Однако я Крафта очень хорошо понимал, и сам я в эту минуту находился в приподнятом состоянии по случаю метаморфоз, приключившихся в неурочную пору.