Просто и безынтересно окинул взглядом крепыша в свитере и джинсах, переставшего играть на компьютере. Серьёзный малый!
Мгновенно и бесшумно прицепил «ВСГНУ» к двери на уровне плеч. Точнее, ткнул.
И зашагал по ступенькам наверх. Камера не зафиксировала. Просто не смогла: тело заслонило содеянное!
Теперь отсчёт!
Пять секунд. Второй этаж. Две девушки в мини. Короткие стрижки. Полупрозрачные блузки. Лайкровые колготки. Туфли на острющих шпильках. Удивлённо-изучающие лица.
– Там, – показала одна вглубь этажа.
– Спасибо!
Десять секунд. Ковровая дорожка с густым ворсом заглушала шаги. Рука нащупала следующее устройство. Табличка «Начальник охраны». Сюда тоже. Там голоса. «ВэСэГэНэУшка» прилипла и к этой двери. Поворот налево.
– Нет, молодой человек, направо ещё! – сзади говор девушки.
– Да? – сделал изумлённое лицо Топорков, но заметив слева по табличке нужный кабинет.
Тем не менее, повернул направо.
Камера сторожила.
Ещё пять секунд. Остановился и прямо устремил взор на глазок в углу потолка. Помахал рукой и маленькой коробочкой.
Три секунды. Одна. Ещё одна. Охранник вскочил с кресла.
И в этот миг глухой, но ощутимый хлопок вырвал в двери кусок пластика. Мини-взрыв, ослепив человека, отбросил его обратно в кресло. Удар направленного действия попал в грудь.
Три секунды. Газ растворился по кабинке. Сон на час, не меньше!
То же самое повторилось и на втором этаже. Ослепило, усыпило. Наступила тишина.
Девушки в комнате у себя с табличкой «Информационный отдел» даже не шевельнулись. А с чего бы? Всё прошло тихо!
Никита развернулся. Вынул свободной рукой из бокового кармана чёрный баллончик, нажал кнопку и бросил на ковёр.
Затем стремительно метнулся к голубой двери.
Закрыто. А как же иначе?!
Откроем!
И открыл. Ударив ногой в турецкий замок и растворив дверь настежь.
Теперь на грим наплевать – пусть отваливается! Надел респиратор и услышал возгласы девушек.
Те, естественно, кинулись на звук треснувшей двери. И задохнулись. Упали в тяжёлый долгий сон.
Максимум две минуты. Можно и дольше, но лучше уложиться в две-две с половиной.
Старт! Спокойно и смело. «Стерлинг» в рукаве придавал на лишний килограмм храбрости больше. За дело!
Никита включил все три компьютера IBM. Как показал дружок по учёбе в институте Дима Якин. Сам бы не догадался! Профан.
Палец неуверенно, словно клопов или мошку на стекле, стал давить кнопки с буквами и цифрами.
На экране появились и исчезли картинки, числа, слова. Особо это Топоркова не интересовало. Он сосредоточился на клавиатуре. Вспоминал наставления худого очкастого Якина.
Остановился. Забыл! Ага! Так. Вспомнил. Дальше.
Минута исчезла. Это показали на запястье часы «Ориент». Почему-то им он доверял.
Пискнуло. С экрана только что пропала информация о всех расходах и доходах фирмы «Геотрон, ЛТД» за последние пять лет. Все сделки, договоры, счета, сальдо-бульдо, кредиты, займы и долги – всё исчезло. Навсегда!
Теперь второй компьютер. Там что? Ага, валюта!
Никита сморщился. Забыл. Выхватил бумажку. Проследил глазами и нашёл то, что искал. Архиважное, как говорил Ильич.
Палец смело пошёл в дело. Тюк-тюк-тюк.
Блокировка. Защита. Та-а-к! Значит, вот эти кнопочки!
Вторая минута. Ещё двадцать секунд. Сумма в три миллиона двести пятнадцать тысяч «зелёных» ушла в московский «Техноком». Банк высшей гильдии, но надёжный. По словам Карпова Сергея.
На его счёт. Валютный. К его пяти тысячам «баксов».
Смешно прямо!
Следующим пунктом ПДД значился брейн-ринг с Пелявко.
Никита разгладил грим-кожу на шее, отключил компьютеры и покинул кабинет, прикрыв дверь с выломанным замком.
Респиратор убрал и почесал нос. Уже на лестнице.
Третий этаж встретил парня ароматом французского освежителя, бронзовой инкрустацией офисной мебели и пальмами.
Шикарно! Квартирку бы здесь иметь, а не рабочее место!
Прежде чем взяться за ручку позолоченной двери президента ЗАО «Геотрон, ЛТД». Никита вздохнул, облизнул губы и только потом открыл створку…
…Пелявко Семён Вольфович человека мог достать запросто. И доставал! Порядком. В прямом и переносном смысле.
Рослый стройный загорелый мужчина с тремя перстнями, золотыми «Касио» на крепкой волосатой руке, в сером пиджаке и тёмных брюках. «Саламандры Гранд», сорочка «Ла Бероссо», органайзер и портмоне из крокодильей кожи. Восьмидесятиграммовый золотой крест на платиновой цепочке. В середине распятия огромный восхитительный изумруд, в особые минуты сводивший с ума женщин. Особенно когда болтался в синхронном ритме над ними.
Искусно загримированная лысина со лба на макушку, ровные одинаковые фарфоровые зубы, родимое пятно на шее сзади, всегда отпущенный на сантиметр ноготь мизинца левой руки. Ухоженные косметикой и специальными мазями руки.
Вот и все приметы Пелявко. Особые. Во внешности.
Характер ужасный! Грубый, бесцеремонный, жестокий и наглый. Стенобитный.
Что с подчинёнными, что с женщинами, что с партнёрами! Не с конкурентами, а партнёрами по бизнесу!
Прямой и простой, как доска.
Но, в то же время, добившийся в жизни всего, чего хотел!
Нахальничал сам и заставлял окружающих. Принуждал.
Поэтому и нарывался на неприятности. Не то, чтобы часто, но впечатляюще. Пока удавалось выпутываться из них. Выходил сухим.
Никита прослышал о «Геотроне» и его президенте год назад. Затем от подружки, работавшей там менеджером и уволенной за «служебное несоответствие». Попросту не дала!
Сейчас Топорков знал, за что и за кого ему браться. Не убивать, а именно вздрючить! Опустить и загнуть.
Надоело слышать по городу только одно: Пелявко, «Геотрон», бастион у «Станкостроительного»! Крутой, блатной, деловой! Х…в коммерсант! Людей за скотов держит! Неофициальный член Правления Шумени.
Убивать его Никита не хотел. Только покалечить малость.
Думал так: если «машинки» соврут или не сработают, то доллары не сдвинутся. Что-то уж очень простенько! Должна же быть какая-то надёжная защита! Ладно.
Вот и Семён Вольфович!..
…Пелявко сразу узнал Топоркова по фотографии. Грима на лице не осталось от суетной беготни по зданию, но Топорков не напрягался по этому поводу.
Узнал и испуганно вскочил. Растерялся. Мысленно отдёрнул руку, метнувшуюся было в стол за «береттой». Всё равно бы не успел? Ведь профи!
– Здравствуйте, Семён Вольфович! – ехидно сказал Топорков на ходу, уверенно и быстро приближаясь к Пелявко.
– Здра… Пожа… Я те… Да-да! – залепетал президент ЗАО.
И невольно, скорее трусливо, прикрылся рукой.
Но удар пришёлся ниже. Ногой в печень: проникающий, ребром туфли с выносом пятки.
Скрючился за широким чёрным столом. «Подобный был у Мирзанова!» – отметил Никита про себя и добавил фалангой большого пальца в висок.
Пелявко сполз на мягкий ковёр. Вырубился на пять минут, как предупреждал покойный Сергей Викторович. Но этого времени хватило Никите на беглый осмотр кабинета.
Дорогая офисная мебель, аудиовидеоаппаратура, крэковый диван, изумительные шторы и ковры. Всё, как обычно. Как во всех цивильных «конторах».
Никита беглым осмотром определился с системой безопасности, наблюдения, возможными путями отхода и вернулся к столу. Прошерстил ящики стола-аэродрома, не упуская из вида тело Пелявко, прикарманил «беретту» и взял в рот жевательную резинку.
– Вставай, волчий сын! – сказал Топорков, ткнув носком туфли в бок Пелявко.
Тот еле-еле шевельнулся.
– Ты же боксёр! Или каратист непревзойдённый?! Семён Вольфович?
– Нехорошо так… за что, Никита? – закряхтел Пелявко, поднимаясь с пола и морщась от боли в теле.
– Нехорошо, говоришь! За что? Не за что? Или как? – Никита ближе подвинулся к собеседнику-жертве. – Поговорим, Семён Вольфович?
– Пожалуйста! Позвонил бы… принял на высшем уровне, а то… нехорошо получается! – пробурчал Пелявко, массируя бок.
Ему хотелось присесть на свой удобный «пердальник», как называла его рабочее кресло бывшая жена Семёна Вольфовича, отъявленная сучка Маргарита. Присесть, отдышаться, обмозговать ситуацию, сделать необходимые выводы. И, если надо, выслушать «клиента», очень непростого «клиента». А выслушать надо! Обязательно.
Так он и скрючился возле своего рабочего места, свалив зад на край стола. Не решаясь опуститься в анатомическое и привычное кресло, боясь не угодить этим посетителю.
– Нехорошо получается! – воскликнул Топорков, усаживаясь на диван и проверяя обойму «беретты». Подумал вдруг, что невольно дразнится и повторяется, поэтому неестественно хмыкнул и улыбнулся. Что-то заурчал желудок, и к горлу подкатил первый за сегодня голодный спазм. Он взглянул на Пелявко и выплюнул на пол жевательную резинку.
– Там твои люди отдыхают, за них не волнуйся: я без надобности не мочу! – начал Никита.
Он снял пистолет Пелявко с предохранителя, взвёл курок и положил рядом с правой рукой на диван. По испуганной тени на грустном озадаченном лице президента акционерного общества понял, что тот скажет и согласится на всё. Выслушает и посоветует. Правильно посоветует! Понял, что компромиссы будут найдены. Иначе нельзя!
– Присядь, Семён Вольфович! – продолжил парень, и после того, как Пелявко с удовольствием и облегчением рухнул в кресло, толкнул длинную, важную для обеих сторон, простую и понятную речь. – Если постараться, Семён Вольфович, то запомнишь всё! Выучишь и запомнишь. Люди твои в безопасности, хотя тебе на них наплевать! Это известно. Тебя, дорогой президент ЗАО, я тоже не трону! Хочется обсудить другое: более важное, самое главное!
Не пугайся, Вольфович, но я перевёл, кажется, все твои денежки в Москву! Э-э, да ты не дёргайся! Я понимаю: это всё туфта! Защита у тебя есть, валюта всё равно останется здесь, в Шумени. Но видит бог, ненадолго! Так что постарайся исправиться и быть послушным ягнёнком. Самое приятное: от того, что я там, внизу, натворил – так это налоговая, которая, вероятно, вцепится в тебя дня через два. Там уж вертись, крутись, а вылазь из этого дерьма! Да ты умеешь, не мне тебя учить! Потренируйся на всякий случай! Кстати и бумажки свои перепроверь: их там может и не быть! И не злись, ради бога! На меня только не злись! У нас же пока всё хорошо?!