ал мох и лишайник, вынуждая тот съёживаться и исчезать в клубах странно пахнущего дыма. Когда всё закончилось, взгляду Феликса открылся рисунок на столешнице, который был странно знакомым, хотя Феликс, хоть убей, не мог припомнить, откуда именно.
— Что это? — спросил он.
Эльф продолжал разглядывать столешницу.
— Если только я не ошибаюсь, что вряд ли, то это карта.
Выгравированные в камне линии явно напоминали что–то в этом роде.
— Карта чего? — спросил Феликс.
— Мира.
Феликс рассмеялся, осознав, что ему показалось знакомым. Часть рисунка напоминала карты Старого Света, которые были у его отца. Однако лишь местами.
— Не может быть. Так близко у побережья Эсталии нет суши, — заметил Феликс. — Иначе наши моряки давно бы её обнаружили.
Теклис обвёл пальцем часть рисунка. Это было кольцо островов, окружающих внутреннее море.
— Выглядит, как Ультуан, — произнёс он, — но это не он. Хотя похож.
Эльф снова передвинул руку.
— Это побережье Северной Люстрии, но расположено оно в неправильном месте. А это холодный ад Наггарота, но он неправильно расположен относительно места, где должен бы находиться Ультуан.
— Может, глаза составителя карты были не похожи на наши? — предположил Готрек.
Феликс не был полностью уверен в том, что гном шутит.
— Возможно, — согласился Теклис. — А может, это карта того, как мир выглядел в иное время. Когда континенты были другими. Говорят, что Древние, как часть своего великого плана, сместили континенты и закрепили их в новых местах.
— Возможно, — предположил Феликс, — это карта того мира, каким его намеревались сделать.
— А вот это ужасающая мысль, Феликс Ягер, — сказал Теклис.
— Почему?
— Может потому, что кто–то, возможно, по–прежнему намерен завершить работу?
Феликс поглядел на эльфа, не совсем понимая, как реагировать на его слова. Теклис казался погружённым в раздумья.
— Возможно, планы Древних не были завершены. Может быть, им помешали. Возможно, открытие Путей — знак того, что вновь задействованы и другие механизмы.
— Это безумие, — заявил Феликс, не в силах собраться с мыслями.
— Неужели, Феликс Ягер? Мы имеем дело с работой существ, которые так же далеко превосходят нас, как мы оба превосходим насекомых. Как мы можем судить о том, вменяемы они или нет? В той же степени мы могли бы рассуждать о вменяемости богов.
— Боги Хаоса безумны, — вклинился Готрек.
— А с их точки зрения, возможно, и нет, Готрек Гурниссон.
— Только эльф мог заявить нечто подобное.
— Потому, возможно, что мы обладаем не таким закостенелым мышлением, как гномы.
— И не такими нормами нравственности.
— Лишь эльф и гном могут спорить о подобных вещах, когда идёт обсуждение судьбы мира, — заявил Феликс, и оба спорщика смерили его угрожающими взглядами. — Если только континенты собираются сместиться, подобно коврам, наш народ и наши города будут растёрты в пыль.
— Если только, — заметил Готрек. — Пока что всё, что мы до сих пор слышали, является некими пространными домыслами остроухого любителя деревьев и распевателя песенок…
— Даже если существует хоть малейшая вероятность, что он прав, нужно что–то делать, — быстро перебил Феликс, не давая Готреку закончить свою оскорбительную фразу. — Земля будет сотрясаться, горы извергнут огненный дождь, мерзостная пыль искривляющего камня будет сыпаться с небес…
Произнося эти слова, Феликс осознал, что описывает события эпохи легенд, эпохи до Сигмара и основания Империи. Он заметил, что эльфа посетила та же мысль.
— Возможно, всё это уже происходило ранее, — сказал Теклис. — В эпоху Рассвета, ещё до Войны Бороды, когда эльфы и гномы были союзниками перед лицом общего врага.
— И это не гномы изменили своим клятвам, — запальчиво заявил Готрек.
— Да уж, — произнёс эльф. — Однако, временно дистанцировавшись от этого ожидаемого возражения, скажу, что верю в правоту Феликса Ягера. Если существует даже малейшая возможность осуществления чего–то подобного, наша древняя неприязнь должна быть отложена… до лучших времён, хотя я понимаю, насколько маловероятно то, что гном забудет обиду.
— Мне кажется, что вы занимаетесь построением массы домыслов на основании одной лишь старой карты. Откуда известно, что она вообще имеет отношение к Древним и их деятельности? — спросил Мурдо.
Феликсу показалось в поведении старика нечто странное. Он гадал, заметили ли сие остальные.
— Весь Альбион имеет к ним отношение, — заявил Теклис. — Он является средоточием их деятельности. Он служит важной частью их великого замысла, не менее значимой, чем Ультуан. Я уверен, что эта крепость является частью некой большой схемы.
Мурдо выглядел озабоченным, словно эльф коснулся материй, которые лучше оставлять невысказанными. «Сколь много в действительности известно Мурдо о таких вещах? — гадал Феликс. — Он ближе знаком с этими древними тайнами, чем внешне показывает».
— Возможно, теперь нам стоит вернуться назад, — сказал Феликс.
— Ещё нет, — произнёс маг. — Мы находимся недалеко от входа в другой портал. Я это чувствую. Мы должны его обследовать, прежде чем покинем это место. Нам нужно ближе подобраться к сердцу этого сооружения.
— Я боялся, что ты собираешься сказать нечто подобное, — сказал Феликс.
Эльф засмеялся, приняв его слова за шутку.
Когда они вышли из зала, туман сгустился. Каким–то образом он просачивался сквозь стены. В тумане парили светящиеся насекомые. Их жужжание раздражало Феликса. Кожа чесалась от их укусов. Он заметил, что к эльфу не приблизилось ни одно из насекомых, хотя всех остальных они донимали. «Как же это раздражает», — подумал Феликс. Эльф вёл их всё дальше в древнее строение, через каменный лабиринт, от которого у Феликса кружилась голова. Иногда они упирались в тупик и были вынуждены возвращаться обратно по следам. Некоторые проходы поворачивали под прямым углом без всякой видимой причины. Похоже, эльфа это не расстраивало. Он лишь кивал головой, словно что–то подтверждая.
Феликс приблизился к Готреку, который в подобных местах ориентировался, как дома, что было недостижимо для Феликса.
— Ты сможешь найти отсюда выход? — шёпотом спросил он.
— Конечно, человечий отпрыск, ещё ни один гном не заблудился в простом лабиринте, вроде этого. Если потребуется, я найду выход даже с завязанными глазами.
— Не думаю, что это потребуется. Хотя звучит впечатляюще.
— Есть что–то странное в этом месте.
— Что?
— План этого лабиринта выглядит несогласованным и бессмысленным. Погляди налево и увидишь тупик. Если же мы пойдём направо, то я не сомневаюсь, что после поворота коридор упрётся в тупик.
— Почему ты так уверен?
— Очевидно, что это некий узор.
— Не для меня, — заметил Феликс.
— Ты же не гном, выросший в бесконечных коридорах Караз–а–Карака.
— Верно. И какой узор ты видишь?
— Если моя догадка верна, он такой же, как те рисунки, которые мы видели на камнях в Путях Древних и на скалистых стенах внутри холма в Сильвании, и на стенах в этом месте. Похожие татуировки нанесены на лица наших друзей.
— Ты их все запомнил? — спросил потрясённый Феликс.
— У гномов хорошая память, и помнят они не только обиды.
Феликс обдумал его слова и решил, что, вероятнее всего, это правда. Он никогда не замечал, чтобы Истребитель лгал. Но если тот прав, то всё это каким—то образом представляет часть внушительной головоломки, которую Феликс не вполне понимал. И если верить эльфу, то не поймёт, возможно, никогда. Его разум не способен ухватить, какую цель могли преследовать существа, близкие к богам, создавая подобное сооружение.
Они бродили по лабиринту, пока не оказались в огромном зале, в котором находилась внушительных размеров яма. Потолок обрушился, и тонны упавших камней раздавили то, что находилось внизу. Новая крыша, частично закрывающая лунный свет, была образована мощным переплетением паутины. Сквозь неё просачивался дождь, и мокрые капли заставили Феликса вздрогнуть.
— Мы в центре этого сооружения. Вход в Пути прямо под нами, — объявил Теклис.
Раздался резкий безумный хохот Готрека.
— Значит, дальше тебе не пройти. Будь у меня сотня гномов–шахтёров и месяц времени, мы могли бы пробраться через этот завал. Возможно. Но сейчас дальше хода нет, если только ты не воспользуешься магией.
— Эти камни по–прежнему частично защищены рунами, — сказал Теклис. — С десятью чародеями и за десять дней мы могли бы расчистить завал, но сейчас нет времени.
— И что теперь? — спросил Феликс.
— Вернёмся назад и поищем другую дорогу к нашей цели, — сказал Теклис, глядя на Готрека так, словно побуждая его высказаться.
Гном напрягся и глядел по сторонам, наклонив голову, словно прислушиваясь. Его поза свидетельствовала о предельной готовности завязать бой.
— Что–то приближается, — произнёс Готрек, поднимая топор. — И я сомневаюсь, что оно дружелюбно.
Глава шестнадцатая
— Что это? — спросил Феликс.
— Что–то неестественное, — ответил Истребитель.
Люди уже взяли оружие наизготовку. Дугал и Мурдо стояли с поднятыми копьями. Кулум достал огромный молот с каменным бойком. Теклис положил руку на меч. По клинку смещались яркие руны.
Твари, появившиеся из других входов, были не совсем уж паукообразными. Длинных паучьих лап, на которых они проследовали по краю огромной впадины, было всего лишь шесть, а высоко на их брюшках располагался узор, зловеще похожий на человеческое лицо, и Феликсу показалось забавным, что в такое время он ещё и подмечает подобные детали. В глазах существ проглядывал интеллект, абсолютно не свойственный каким бы то ни было паукам. Бока покрывал светящийся грибок. Из пастей вырывались дикие завывающие вопли. Их было примерно около дюжины. Феликс заметил в передней части их тел пару маленьких хватательных рук. Вполне возможно, что именно эти существа разгрызли те кости. Несколько тварей взбежали на стены и передвигались там, чудесным образом за них цепляясь. Позади пауков наступал отряд людей–мутантов. Отмеченные Хаосом искажённые создания, появившиеся из каждого входа в громадный зал, бросали на пауков взгляды, в которых страх смешивался с почитанием. Вооружение мутантов было представлено копьями, пращами и дубинами.