Я могу раздобыть оружие в тренировочном зале. Даже думать не хотелось о том, что я буду делать, когда выпущу гончую. Подумаю об этом ближе к делу. Теперь у меня есть собственный Наблюдатель, но к нему мне хотелось обращаться в последнюю очередь. Есть еще Артемида, но…
Я повернулась и завопила. За моей спиной стояла мать. Любопытно, что она заставила меня кричать от ужаса, а вот гончая – нет. Но только одна из них представляет для меня сейчас смертельную угрозу.
– Нина, – сказала она, – нам надо поговорить о вчерашнем.
Теперь она хочет поговорить? Из сарая раздался грохот. Кажется, рухнула полка. Мать нахмурилась, поглядывая за мое плечо.
Я схватила ее за руку, уводя прочь.
– Я делала перестановку. И одна из полок была плохо приколочена. Прости! Я все починю. Пойдем поговорим в замке.
Гончая бросилась на дверь. От такого напора весь сарай затрясся.
– Что у тебя там? – мать шагнула к постройке.
Я протянула руки.
– Ничего! Просто пойдем. Хорошо? Ну пойдем же.
– Открой дверь, Нина.
Обычно этот тон заставлял меня сжиматься, подобно черепахе. С тех пор, как мы воссоединились с Наблюдателями, она была больше членом Совета, нежели матерью. А я всегда подчинялась Совету. Возможно, теперь это часть моих новых способностей. Я вынуждена убивать демонов и вынуждена демонстрировать неповиновение Наблюдателям. Но я просто не могла сделать то, о чем она просила. Не в этот раз.
– Не открывай. Просто доверься мне. Я разберусь с этим.
Дверь снова вздрогнула. Раздался треск. Я испугалась, что она поддастся до того, как я решу, что же делать. И ровно это и произошло.
Адская гончая, ощерившись клыками и когтями, вырвалась наружу. Я оттолкнула маму и откинулась на спину, используя инерцию и ноги, чтобы перебросить гончую через себя. Она врезалась в дерево. Я вскочила на ноги и повернулась к ней, сжав кулаки. Я не сводила взгляда с адской гончей. Но часть меня ликовала оттого, что мама была здесь. Она увидит, на что я способна.
Она увидит, что хоть она и не пыталась спасти меня все эти годы, я могу спасти ее.
Пусть она не обращала внимания на меня, когда я была просто лекарем у Наблюдателей, теперь, когда я Истребительница, она не сможет отмахнуться от меня.
Гончая неслась ко мне. Я покрепче встала на ноги, приготовившись к столкновению, и тут…
Три громких хлопка. Бездыханная гончая рухнула на землю.
В ушах звенело. Обернувшись, я заметила пистолет в руках матери. Ее лицо было суровым и холодным, совсем как металлическая машина смерти в ее руках. Я была не в силах пошевелиться, в шоке и ужасе от этой картины.
Мой отец мог погибнуть от клыков вампира, но на самом деле его убил пистолет. Как она могла пользоваться им? Как она могла просто держать его в руках?
Затем меня пронзила еще более кошмарная мысль: что, если это пистолет моего отца?
Мать бесстрастно разрядила всю обойму в голову адской гончей. Я отвернулась, к горлу подкатила тошнота, когда я увидела, как тело демона дергается под градом пуль.
Она убрала пистолет в кожаную кобуру, которую я раньше не замечала. Теперь понятно, почему она всегда носит безразмерные пиджаки. Давно она прячет там пистолет? Ее слова ранили, словно пули.
– Миру больше не нужны Истребительницы. Чтобы ты там себе ни воображала, это не твоя миссия. Ты не Избранная.
Глава 10
ПЛАМЯ БЫЛО ПУРПУРНЫМ.
Но не просто пурпурным. Ультрафиолетово-пурпурным. С ним явно что-то было не так, мне хотелось отвести от него глаза, потому что я никак не могла понять – оно было пурпурным, темным, или же мне все это мерещилось?
Но каким бы оно на самом деле ни было, от него шел жар, оно пузырилось и обжигало кожу даже на расстоянии. Мои легкие наполнились дымом, и я, резко проснувшись и закашлявшись, свалилась на пол нашей с Артемидой спальни.
– Афина! – вскричала Артемида. Я подползла к ней по полу и стащила с кровати. Необъяснимым образом огонь бушевал за окном. Стена пламени перекрывала нам выход. Я схватила книгу и швырнула ее в окно. Она вспыхнула еще до того, как коснулась стекла.
Я поползла к двери. Ручка обожгла мне ладонь – об этом до сих пор напоминает блестящий розовый шрам.
– Не вставай. – Я сорвала простыню с кровати и протянула ее Артемиде, знаками показывая, чтобы она дышала через нее. Я не была уверена, что это поможет отфильтровать дым, но это лучше, чем ничего. Мне было всего восемь, но я уже достаточно знала о мире вокруг, чтобы понять, что это не обычный огонь. Он был зачарованным. Темная магия. Мама знала, как с этим справиться.
Она придет. Она спасет нас.
Почему ее до сих пор нет?
Мы прижались друг к другу, а огонь прокладывал себе путь мимо окна по стене. Но окно не поддалось. Оно не пострадало, но я не могла представить, как можно пробраться сквозь стену пламени. Вдруг все снаружи тоже в огне? Вдруг горит весь мир?
Наконец дверь распахнулась. Вокруг горело непроходимое пламя, но в центре стояла наша мать. Она светилась чистым белым цветом, ее окружало что-то вроде магического ореола, благодаря которому огонь не причинял ей вреда. Я попыталась подбежать к ней, но было слишком жарко. Она посмотрела на нас, и ее лицо выглядело более диким, чем это кошмарное пламя. Ничто не пугает так сильно, как страх собственной матери.
Она оглянулась через плечо. Весь дом горел. Только она была в безопасности. Поколебавшись секунду, она бросилась в комнату и подхватила Артемиду.
Я непонимающе уставилась на нее. Страх покинул лицо матери, и в ее глазах горела решимость – совсем как в тот раз, когда она отчитывала нас за то, что мы не смотрим по сторонам, когда переходим дорогу.
– Я могу вынести только одну за раз, – сказала она. – Крепись.
Затем она побежала сквозь огонь, и ее щит распространился на дочь, которую она предпочла забрать первой.
А я осталась.
Пожар усиливался. Дым стал гуще. Я ждала, а комната тем временем раскалилась до такой степени, что слезы на моем лице казались ледяными. А затем – чернота.
Меня откачали врачи скорой помощи. Она вернулась за мной, но слишком поздно. Она могла забрать нас обеих. Знаю, что могла. Она выбрала Артемиду, и я чуть не погибла. Она была готова пожертвовать мной ради Артемиды. И никто из нас об этом не забыл.
Я торопливо вытерла подступившие слезы. Я плачу или это просто воспоминание о дыме? Один плюс – за слезами расплывалось тело адской гончей. Интересно, нам опять запретят выходить из замка? Я могла бы объяснить матери, откуда взялась гончая, за кем на самом деле она охотилась, если бы только она дала мне возможность сказать. Но это непозволительная роскошь.
Я оттащила гончую за деревья и прикрыла листьями. Так, по крайней мере, никто из Малышей не наткнется на нее, если выйдет наружу поиграть. А если мать спросит, где гончая, я ей скажу.
Но она не спросит.
Я спрятала тело, и мне захотелось укрыться в своей комнате. Желательно навсегда. Я считала, что наконец-то владею ситуацией. Что теперь от меня есть толк. Но мама показала, насколько я заблуждалась.
Я отправила Киллиану сообщение, заклиная его держаться подальше от дома. Он не прикасался к демону, а значит, другие гончие, идущие по следу, не обратят на него самого внимание. Киллиану небезопасно находиться дома – если только туда не заявится моя мама с пистолетом наперевес.
При мысли об этом я поспешила в замок вслед за матерью. Пусть она не хочет говорить со мной об этом, но я-то могу с ней поговорить.
– Постой! – крикнула я ей. Она остановилась, но не обернулась.
– Тебе разве не интересно, откуда она взялась?
– Я сама во всем разберусь. Мне не нужна твоя помощь, Нина. Мне казалось, я ясно дала это понять.
– Но я могу…
Она все-таки повернулась ко мне. На ее лице застыла улыбка – такая же отвратительная, как пистолет, такая же холодная и неестественная.
– Дорогая, отдохни денек. Ты запуталась. Иди почитай или сделай маникюр. Да и в медпункте тебя наверняка ждут дела.
– Ты никогда не интересовалась моим медпунктом.
– Что за нелепость. Начнем с того, что это я предложила тебе это занятие.
– И почему же, если ты знала, что я потенциальная Истребительница? Ты нарочно это сделала!
– Нарочно? – Ей хватило смелости притвориться обиженной, и на мгновение она почти – почти – посмотрела мне в глаза. Но стоило ей подойти поближе, как по ее лицу пробежала тень, и она вздернула подбородок.
– Я член Совета и твоя мать. Все, что я делаю, я делаю на благо Наблюдателей. Тебе не стоит сомневаться в моих решениях.
И она ушла прочь. Снова.
Я смотрела ей вслед, дрожа от сдерживаемых эмоций. Затем я показала ее спине средний палец.
– Э-э-э… Привет!
У двери в тренировочный зал стоял Лео. Именно здесь проходил весь наш разговор с матерью, и ему было все прекрасно слышно. Засунув руки в карманы, он прислонился к косяку.
– Она вымотана перелетом, – сказал он. – Путь был долгим.
– Не ищи ей оправданий, – я поспешно вытерла глаза. Еще одного унижения мне не вынести. А что может быть унизительнее, чем рыдать перед Лео? Ни в коем случае. Я не позволю ему увидеть то, что так очевидно для матери: я слабая. Я не заслуживаю звания Истребительницы. И в качестве таковой я никому не нужна.
Когда она впервые записала меня на занятия по медицине, я сияла от гордости. Мне казалось, что она заметила, к чему у меня есть склонность, и я старалась изо всех сил оправдать ее доверие. Но на самом деле она пыталась отправить меня с глаз долой, из сердца вон. Чтобы никто не заметил мой потенциал.
В том числе и я сама.
Я прошла мимо него в зал. Хотя этой ночью я едва спала, я чувствовала себя так, словно выпила четыре чашки чаю. Мне хотелось что-нибудь ударить.
– Я готова.
Он не спеша зашел вслед за мной.
– Когда твоя мама Наблюдательница, это… тяжело. Даже если она хорошая.
– Тебе повезло, что у тебя хорошая мама.
– Я имел в виду твою.