ов. В частности, в одном из московских батальонов проверяющие в лице его командира начальника его штаба старались отбирать молодых людей, в прошлом занимающихся в спортивных секциях или же состоящих в бригадах добровольных помощников милиции[290]. Также проводилась проверка физической готовности. В Таганский истребительный батальон заводских рабочих районных предприятий зачисляли «после короткой беседы, без проведения отбора»[291]. В связи с наличием большого количества добровольцев в подразделениях оказались в том числе необходимые на производстве кадры. Часть из них в дальнейшем были возвращены на заводы. В приведенном примере прослеживается очередное доказательство гибридности истребительных подразделений с точки зрения управления и способов комплектования. В период кризиса начального этапа войны гражданские структуры не смогли аккумулировать стратегические ресурсы (ценных специалистов) в связи с перестройкой институтов на нужды военного времени[292].
Посредством проведения фильтрации и общего сокращения численности подмосковных батальонов в начале 1942 года решить проблему с качеством личного состава не удалось. Несмотря на наличие указаний о комплектовании подразделений партийным и комсомольским активом, традиционно невысоким (хотя и большим, чем в других регионах) было количество военнослужащих – членов партии и комсомола. В среднем в каждом батальоне проходило службу от 12 до 25 человек из числа партийного актива, большинство военнослужащих были беспартийными. В некоторых батальонах (Солнечногорский, Дмитровский, Рузский) членами В КП (б) были только командир, военком и политрук. При общей численности областных подразделений на конец сентября в 6780 человек членами и кандидатами в члены партии и комсомола являлись порядка 2000 военнослужащих[293].
Основу рядового состава составляли рабочие (от 50 до 65 % от общего числа солдат) и колхозники из освобожденных населенных пунктов (от 20 до 30 %)[294]. Сложной была ситуация с точки зрения элементарной грамотности бойцов – по состоянию на август 1942 года порядка 40 % военнослужащих относились к категории малограмотных, что серьезно затрудняло проведение учебных занятий[295]. Это было связано в первую очередь с тем, что в составе батальонов имелись женщины и пожилые люди, уровень грамотности которых в целом по стране был ниже, чем у молодежи, которая по достижении призывного возраста в значительном количестве передавалась в РККА и могла не учитываться в данной статистике[296].
Что касается командного состава изучаемых частей, то анализ списков и личных характеристик командиров подмосковных истребительных батальонов за 1941–1945 годы показывает, что при высочайшей текучке кадров (часто командиры батальонов менялись по три, а в отдельных случаях – по четыре раза в месяц)[297] указания и рекомендации руководства НКВД о комплектовании командного состава офицерами НКВД на практике выполнялись не всегда. Региональный штаб старался делать все, чтобы насытить подразделения компетентными командирами. В основном командирами батальонов становились призванные из запаса младшие или старшие лейтенанты милиции или РККА. В некоторых случаях подразделениями командовали политруки запаса (Луховицкий батальон весной 1942 и летом 1943 года, Раменский батальон осенью 1942 года, ряд других подобных случаев)[298]. Также на командных должностях находились военнослужащие, не имеющие офицерских званий. К примеру, Малоярославским батальоном зимой 1943 года командовал сержант милиции С.А. Гантов (возможно, он исполнял обязанности командира до назначения на должность офицера), Ступинский истребительный батальон в марте 1942 года возглавлял сержант государственной безопасности А.Е. Минеев[299].
В документах в качестве командиров батальонов также эпизодически фигурируют секретари обкомов (Озерский батальон), а также майоры и даже подполковники запаса (Балашихинский, Шатурский батальоны)[300]. По свидетельствам бойцов, на должности командиров рот обычно назначались люди из числа бывших офицеров старших возрастов, а также партийных руководителей предприятий и учреждений. Взводами и отделениями командовали в том числе бывшие унтер-офицеры царской армии, участники Гражданской войны. Именно они становились инструкторами по боевой подготовке для рядовых бойцов[301].
На должностях начальников штабов батальонов в ряде случаев находились люди, в принципе не имеющие воинского звания. Так, по итогам проверки Солнечногорского истребительного батальона, проведенной инструктором штаба истребительных батальонов старшим политруком Фуколиным, констатируется, что один из командиров части Г. Лысов «военного звания не имеет, как начальник штаба работы не обеспечивает», хотя отмечается, что с 1915 по 1923 год он служил в царской и советской армиях на рядовых должностях. Такая же характеристика была дана исполняющему обязанности политрука Филатову, который «считает, что в „Кратком курсе истории ВКП(б)“ 10 глав, в газетном материале не разбирается»[302]. По итогам проверки предлагалось отстранить названных выше командиров от должностей, а командованию батальона дать две недели на исправление ситуации, которая характеризовалась как «полный развал батальона»[303].
Однако в подавляющем большинстве должности командиров батальонов занимали младшие лейтенанты запаса (реже – лейтенанты милиции)[304]. В отдельных частях (например, в Верейском батальоне) из-за «отсутствия должной напористости по организации службы» со стороны командования и сотрудников районных отделов НКВД и командования истребительных батальонов бойцы «слабо привлекаются к службе», часто находясь в расположении, ничем не занимаясь[305]. Командир Верейского истребительного батальона характеризуется как «оторванный от части, в батальоне находящийся малое количество времени», вследствие чего подразделение в марте 1943 года оказалось практически небоеспособным.
Для оказания практической помощи командирам на местах штаб истребительных батальонов Московской области за период 1942–1944 годов провел порядка десяти сборов младшего и среднего начальствующего состава частей. Одновременно только за 1942 год своих постов лишились 10 командиров батальонов и 15 начальников штабов, что говорит о довольно высокой текучке кадров даже на уровне командиров среднего звена[306]. Ротация командиров происходила как в связи с их переходом на службу в РККА или НКВД, так и по результатам проверок состояния подразделений.
Уровень дисциплины в батальонах в целом был крайне невысоким, прежде всего на это влияла большая загруженность совмещающих несколько должностей командиров, отсутствие у них опыта и навыков руководства, невысокий образовательный уровень военнослужащих. Так, в ходе проводимых в течение 1942 года проверок отмечались факты самовольных выездов командования батальонов на рыбалку, оставление ими частей с целью поездок к родственникам, массовые прогулы военнослужащими занятий, уходы из части длительностью более двух суток. По возвращении в расположение бойцы в ряде случаев не получали взысканий. Имели места факты «роспуска подразделений по домам», в результате чего бойцы и командиры могли не возвращаться в казармы в течение нескольких дней[307]. Все это приводило к тому, что отдельные части оказывались полностью небоеспособными в момент тревог, в других сбор личного состава происходил недостаточно оперативно.
Имели место и уголовные преступления, совершаемые военнослужащими батальонов. Так, по данным командира Донского истребительного батальона, 24 апреля 1943 года в ходе проверки документов у жителей соответствующего города бойцы Комов, Коробков и Лаврищев занялись грабежом местного населения, в частности, были украдены сало, пшено, яйца и сухари[308]. После ареста указанных военнослужащих они сумели сбежать с батальонной гауптвахты и были задержаны 1 мая. В июне 1943 года шесть бойцов Лотошинского батальона ограбили на дороге гражданку Тотиневу, в том числе похитив у нее деньги. После этого военнослужащие скрылись, однако были оперативно задержаны и переданы в НКВД[309].
На качество личного состава прямое влияние оказывало активное использование истребительных подразделений для подготовки личного состава для передачи в другие силовые ведомства. Как уже указывалось выше, имеющиеся документы позволяют утверждать, что эта задача для областных истребительных подразделений являлась одной из ключевых. За 1942 год в ряды РККА из истребительных батальонов Московской области был передан 4081 человек, из них порядка тысячи составляли призывники 1924 года рождения[310]. В целом численность исследуемых подразделений колебалась в основном по причине передачи военнослужащих в армейские подразделения и войска НКВД. Так, за январь-апрель 1942 года только в части НКВД убыло порядка 6000 человек, при этом каждый областной батальон, согласно расчету, ежемесячно лишался от 20 до 100 человек наиболее боеспособного личного состава