Очевидно, руководство НКВД и партийные органы были готовы вновь применить уже в той или иной степени отработанную в начале войны систему мобилизации ресурсов, скорректировав лишь количество формируемых истребительных частей и формально изменив их кадровый состав – вместо комсомольцев и рабочих предписывалось комплектовать батальоны партизанами[546]. Идея о создании воинских подразделений из числа морально устойчивого контингента, как видно, не была отброшена, а, наоборот, получила свое развитие в новых условиях. Предполагалось максимально охватить сетью мелких подразделений максимально возможное количество населенных пунктов, дабы вовлечь местное население в конфликт, одновременно выявляя в его среде противников советской власти для их дальнейшего ареста/уничтожения[547]. Изменились и критерии отбора личного состава – если в начале войны одним из критериев было классовое происхождение, то на освобождаемых местностях на первый план вышло поведение в период оккупации[548]. Также органы госбезопасности с помощью батальонов стремились эскалировать конфликт, добиться дискредитации противника и создания обстановки войны всех против всех.
В отличие от начала войны, когда на подготовку истребительных батальонов влияли в первую очередь такие факторы, как недостаток современного вооружения и обмундирования, высокая текучка кадров и слабое знание командным и рядовым составом азов воинской службы, в случае с аналогичными подразделениями, действующими в Западной Украине, на первый план выходили достаточно массовые случаи дезертирства бойцов[549].
Так, например, руководитель Главного управления по борьбе с бандитизмом А.М. Леонтьев[550] в своем докладе в адрес народного комиссара внутренних дел УССР В.С. Рясного приводит ряд фактов, связанных с прямым переходом военнослужащих в банды УПА. К примеру, 8 августа 1944 года боец Межеричского батальона Ровенской области Попович, убив сослуживца Разумовича, покинул расположение части с оружием и предположительно присоединился к одной из групп националистов. 28 октября в банду с личным оружием и пулеметом «ушли» 11 бойцов из истребительного батальона, дислоцирующегося в селе Назевилов Станиславской области. 9 декабря боец Сарненского батальона Олещук во время несения наряда сначала убил часового, а затем забросал землянку с отдыхающими сослуживцами гранатами, в результате чего погибло трое военнослужащих[551]. Список подобных действий приведенными примерами не исчерпывается.
Набор в истребительные батальоны на территории Западной Украины в условиях недостатка людей и необходимости оперативного создания подразделений проводился мобилизационными методами, в результате чего в их ряды попадали сторонники УПА. Кроме того, очевидную роль играла местная специфика – бойцы батальонов и их противники часто оказывались жителями одного села, зная друг друга. Сержант П.Н. Конончук, военнослужащий 5-й дивизии внутренних войск НКВД, в своем интервью отзывается о бойцах батальонов крайне скептически, в том числе приводя факты убийства ими участкового милиционера И.М. Медянкина в селе Олеско Львовской области[552]. Он же отмечает, что «местные друг друга знают. Слышишь во время боя что-нибудь типа: ты дывысь там, Славку, не стреляй»[553]. Вместе с тем подобные примеры, выявленные также в республиках Балтии и Белоруссии, показывают, что их население было активно вовлечено в конфликт, а истребительные части являлись элементом системы идентификации членов групп националистов. К примеру, в Резекненском уезде[554] Латвийской ССР в ходе расследования, проведенного после неудачной операции против одной из групп националистов, выяснилось, что боец истребительного батальона Кузнецов передал сведения о планирующихся действиях своему брату, находившемуся в банде, членом которой являлся еще один брат Кузнецова[555]. Правда, позднее, согласно сведениям командира батальона старшего лейтенанта Аермануса, оба брата вместе с еще тремя членами банды сдались властям.
Наличие подобных родственных связей снижало боеготовность истребительных подразделений, при этом на практике ни о каком формировании батальонов из числа бывших партизан и подпольщиков речи не шло – судя по всему, главной задачей руководителей районных отделов НКВД было создание укомплектованных любым контингентом частей. В связи с нехваткой ресурсов батальоны формировались фактически без специального отбора. В результате отсутствие необходимых человеческих ресурсов приводило к описанным выше событиям. Проверка записываемых в батальоны начала проводиться только в марте 1945 года, в результате чего число дезертиров несколько снизилось[556].
Ситуация на территории западных регионов Украинской СССР в 1944–1945 годах была гораздо более сложной, нежели в соседних республиках. Достаточно упомянуть, что только за январь 1945 года имело место десять нападений групп УПА на места дислокации истребительных частей или на охраняемые ими объекты[557]. Для сравнения: за этот же период времени в Белоруссии подобных налетов не было зафиксировано вообще, а за весь 1944 год, по данным местного управления НКВД, их было всего 5[558]. В целом истребительным частям приходилось действовать в очень разной обстановке, которая в первую очередь зависела от уровня оказываемого сопротивления, степени лояльности местного населения и ряда других факторов.
Об уровне отказываемого сопротивления ярче всего говорят потери изучаемых подразделений. Так, за 1945 год истребительные батальоны, действующие на территории Западной Украины, потеряли порядка 755 человек убитыми, 429 человек дезертировали или пропали без вести. На втором месте по уровню потерь и, соответственно, отказываемого сопротивления находилась Литва – в относительно небольшой по размерам республике за тот же период было убито 510 военнослужащих батальонов, 131 – дезертировали. В Латвии потери убитыми за год составляли 200 человек, дезертировали/пропали без вести 22 военнослужащих. В Эстонии и Белоруссии эти цифры были меньше на порядок (39 и 29 убитых при отдельных случаях дезертирства)[559]. От уровня противодействия напрямую зависела боеспособность батальонов, темпы их создания (показательно, что в Западной Украине, несмотря на потери, они формировались быстрее всего), количество дезертиров. Дезертирство также, по сути дела, провоцировалось самой идеей повсеместного создания подразделений и долгим отсутствием специального отбора в батальоны. Совершенно разным был и уровень оказываемого сопротивления
Например, по информации, приводимой наркомом внутренних дел СССР Л.П. Берией в докладной записке на имя И.В. Сталина и В.М. Молотова от 14 октября 1944 года, за период июля – октября в западных областях Белорусской ССР было убито 444 и захвачено живыми 927 бандитов и бандитских пособников, арестовано 9670 человек из числа «антисоветского элемента и дезертиров из Красной армии»[560]. Достаточно очевидно то, что в документах НКВД «бандитами» и «бандитскими пособниками» могли называться фактически любые уничтоженные или задержанные люди, включая в первую очередь членов УПА и других националистических группировок. Чаще всего бандитами называли как раз таки членов националистического подполья, которые в действительности часто прибегали к актам грабежа и насилия по отношению к мирному населению. За январь-апрель того же года в Белоруссии было задержано 5986 человек, включая предполагаемых членов групп националистов.
Для сравнения необходимо привести те же данные по Украинской ССР (однако с важной оговоркой о том, что в обозначенном документе охват данных по этой территории более широкий – они приводятся с февраля по октябрь 1944 года) Итак, в боестолкновениях было убито 38 087 и захвачено живыми 31 808 националистов, арестовано порядка 40 тысяч человек, относящихся к «антисоветскому элементу». Бои и задержания происходили и на территории небольшой по размерам Литвы – там с июля уничтожили 415 бандитов, взяли живыми 1533 и арестовали 4561 человека из числа «антисоветских элементов»[561].
За январь – июль 1945 года в Белорусской ССР силами батальонов было задержано 574 бандита (130 уничтожено) и 550 бандпособников. За весь 1945 год в Западной Украине было ликвидировано 890 вооруженных групп, при этом убито порядка 44 тысяч человек, а в Западной Белоруссии за этот же год разгромлено 256 бандгрупп при 1335 убитых и 2701 арестованных бандитах и бандпособниках[562]. Очевидно, что в ряду территорий, на которых активно действовали националисты, западные области Белорусской ССР выделялись относительным спокойствием, в то время как в Украине ситуация была крайне острой, шла настоящая гражданская война. Разный уровень сопротивления обуславливался уровнем организации подполья и числом его активных участников. Основным противником советской власти, и в частности истребительных батальонов, в Белорусской ССР были группы УПА, переходившие удобное для партизанских операций лесисто-болотистое Полесье, части польской Армии крайовой, различные банды, в том числе состоящие из дезертиров и бежавших из мест заключения, а также в период июля – августа 1944 года – группы немецких солдат и офицеров, пытавшихся выйти из окружения в районе Минска и Бреста. В то же время в балтийских республиках и Западной Украине истребительным частям противостояли организованные и имеющие определенную поддержку среди местного населения отряды, опирающиеся на широкую сеть информаторов и сочувствующих, имеющие полувоенную организацию и систему центрального управления. Это значительно усложняло положение и приводило к более серьезным бое-столкновениям.