— Если хочешь, можно и пастуший свисток забрать, — шутливо заметила суккуба. — Он у Ульмы, а она скоро придет.
— Придет? За каким лядом?
— Поговорить. Это было ожидаемо.
— Ну да… — согласился я. — Ожидаемо. Как же я устал…
Ульма, действительно, вскоре появилась в нашей комнате. Вошла без приглашения, но я не возражал. Несколько минут мы оба молчали. Мне было лень начинать разговор, а ведьма, очевидно, собиралась с мыслями. Наконец она первая нарушила тишину:
— Вот и все. Мы вернулись. Многие даже выжили, но со мной вопрос ещё не решен.
Ведьма сделала паузу, ожидая моих слов, но я молчал. Тогда она продолжила сама.
— Заклинание все еще работает. Хочу узнать свою дальнейшую судьбу. Заслужила ли я пощаду, а если нет, то можно ли самой спрыгнуть с этого храма и не ждать пока мне выжжет мозги?
— Сколько тебе лет? — произнёс я.
— Какая разница? — спросила ведьма и сквозь ее голос пробивался дребезжащий хрип, который она явно пыталась подавлять.
Я сам отвечать не стал. Лень было. Говорила Гелла, одновременно снимая с меня снаряжение:
— Ты выглядишь молодо, считает Крайт, — произнесла суккуба. — Лет на тридцать максимум. Но если приглядеться, то замечаешь слишком много мелких шрамов и эти хрипы, когда устаёшь. Тебе пытались перерезать горло? Наша исцеляющая магия не лечит старые шрамы. Она убрала бы любую болезнь или свежие повреждения, но давно заросшие раны остаются.
— Больше ста, — ответила Ульма. — За сто двадцать, но точнее не скажу. Не помню.
— И как оно? Не надоело? — произнес я.
На короткие фразы у меня мотивации пока хватало.
— По-разному, — пожала плечами ведьма.
Сейчас ее голубые глаза казались холодными и тусклыми словно пыльные магические кристаллы на стенах руин.
Я мог убить ее прямо сейчас. Гелла выбросила бы труп вниз с балкона храма, а часть съела бы. Но Ульма спасла Второго. Приказала ему жить вопреки смертельной ране.
— А чего ты сама хочешь? Уйти? Я не могу снять заклинание, но в следующий раз попрошу Ксанафию.
— Хочу определенности, — ответила ведьма. — Хастл мертв. Все его люди тоже. Я теперь сама по себе. Но куда мне идти и зачем? Моя сила работает только на людях. Для выживания мне нужны райдхор. Банда, отряд, город. Когда-то я правила целым городом… — мрачно усмехнулась женщина. — За сто лет чего только не случится.
— Говори уже прямо, — предложила Гелла. — Мой милый друг устал и хочет спать.
— Остаться здесь… Разумно, — наконец выдала Ульма. — Самое сложное позади. Но я не хочу оставаться слугой в невидимом ошейнике.
Вот значит как? Сейчас прозвучит какое-то предложение.
— Скажи, что сделать и проблем со мной не будет, — заверила ведьма. — Я могу быть полезна. Просто скажи что делать. Кого-то убить или заставить? Легко. Спать с тобой и твоим перевертышем? Да хоть сейчас.
Говорила она это без какого-либо стыда или волнения. Впрочем, ничего удивительного. Сто двадцать лет в таком мире. Стыд, страх, жалость, если изначально были, то давно атрофировались, как отпадает от тела пораженные некрозом участок плоти.
Я вспомнил тех караванщиков, которым Ульма приказала утопиться в холодном море. Тогда ведьма была мне просто отвратительна. А сейчас? Сейчас я хочу спать.
— Если останешься ты, останется и заклинание, — ответили за меня Гелла. — Но мы изменим условия. Караться будет только преднамеренное предательство. Несчастные случаи мы исключим. Убивать? Сомневаюсь, что нам это нужно. Твои способности не сравнятся в смертоносности с магией, но они могут быть полезны. Ты спасла Второго. Вот и позаботься о нем. Во всех смыслах. Устроит? Или так, или удачного путешествия в пустошах.
— Устроит, — кивнула ведьма.
— Тогда иди. Господин Крайт очень хочет спать.
Ульма ушла, а я вскоре погрузился в сон. Иногда полупросыпался. Ощущал влажные поцелуи суккубы. Слышал ее шепот. Она говорила, что все будет хорошо. Говорила, что любит меня. Или это тоже было частью сна? Не знаю.
Пробуждение было резким и отвратительным. Телепатическая связь царапнула затылок. Механический голос в голове настойчиво приказывал:
«Следуйте по линии, следуйте по линии».
Я разлепил веки, чувствуя как кружится голова. В висках пульсировала боль. Поднявшись с помощью Геллы, я увидел на полу мерцающую линию.
— Позвать Второго? — спросила суккуба.
— Нет. Я сам пойду к ней. Дай только воды.
Вскоре я опять шагал по пустым коридорам храма. Ксанафия встретилась меня в том же зале. Первого взгляда на неё было достаточно, чтобы мое сердце сжалось от ужасного предчувствия.
Волшебница стояла сгорбив плечи и невидящим взглядом буравя пыльный пол. Чёрное одеяние измято. Волосы девушки, ранее аккуратно забранные назад, лежали неровно.
Я молчал. Замер и ждал, пока она заговорит. Минута, две, три. Тишина была невыносимой, но я не решался ее нарушить. И вот волшебница заговорила. В ее голосе звенело отчаяние.
— Ничего не вышло.
Я не знал, что ей ответить. Мне жаль? Черт. Хотел бы я сам услышать эти слова, будучи обреченным.
— Вместо спасения я получила лишь небольшую отсрочку, — продолжала говорить Ксанафия. — Несколько дней или даже часов. Слишком поздно. Слишком много времени было потеряно. То первое пробуждение… Оно убило меня. Эти дикари все же погубили!
Звон отчаяния сменился на глухой, пока далекий рокот гнева. Словно гром приближающейся бури звучал он в пустом зале храма умирающей богини.
— У меня получилось, Крайт. Я сумела создать лекарство! Защиту от душереза, только вот… — лицо волшебницы перекосила кривая усмешка, полная боли, ненависти и безумия. — Я всё равно умру! Поздно! Слишком поздно! Распад не остановить. Я обречена. Лекарство может помочь кому-то на ранней стадии вируса, но не мне самой.
Я ощутил себя на месте Ульмы. Надо задать вопрос, который едва ли Ксанафия сейчас хочет услышать.
— Что будет со мной? — медленно произнёс я.
Волшебница молчала. Она снова смотрела в пустоту. Я заметил, что губы её слегка дрожат. Но вот Ксанафия взяла себя в руки. Неожиданно развернуто и подробно ответила:
— Ты со всем справился, Крайт. Выполнил свою миссию и не должен отвечать за чужие ошибки. Мы поступим вот как… Перенесемся к Касаару. Там я использую его машину для межзвёздной телепортации, чтобы отправить вас куда-нибудь подальше. Тот мир откуда ты сам пришел или другой подходящий. А я… — голос Ксанафии дрогнул.
Я ощущал её боль, отчаяние и… ярость.
— Отправлюсь на Аримион. Изменю его орбиту. Великое творение величайших мастеров. Оно поставит точку в нашей истории. Пусть этот проклятый мир сгинет вместе со мной!
Глава 20
— Ну… — вздохнул Второй. — Этому миру не привыкать. У магов есть несколько действующих убежишь. Даже одно с большой стазисной камерой. Туда целая толпа влезет. Пройдёт несколько сотен лет после катастрофы и начнётся новый цикл. Четвёртый, получается?
— Нет, — мрачно возразил я, прохаживаясь вдоль комнаты. — Ничего уже не начнётся. Ксанфия уничтожит все без шансов.
Я вспомнил слова волшебницы:
«На Аримионе находятся многие машины распределения и направления энергии. Без него то, что вы называете магией, работало бы иначе. Когда Аримион упадет, все это схлопнется. Взрыв будет такой силы, что… Никакие убежища не помогут. Выгорит сама ткань реальности. Испарится время. Конец. Полный и бесповоротный».
— Не будет ни выжженных пустошей, ни ядерной зимы, — продолжили я. — Планета просто перестанет существовать. Это будет как взрыв сверхновой или даже мощнее плюс магический поражающий фактор. Не останется даже космической пыли.
— Здец. Она же отправит в другой мир не только нас троих?
— Нет. Всех близких тоже с нами. Уже обсудили.
«Я даже не знаю, что сказать…», — произнес Первый. — «Все это настолько неправильно, что просто уже нельзя оценить с точки зрения морали. Это как измерять ртутным градусником температуру действующего вулкана».
Сказать честно, но сама концепция Апокалипсиса, казалась мне лукавством. Громкое слово, яркая обёртка, за которой люди привыкли прятать фантастические или религиозные сюжеты. Конец света на самом деле не конец как таковой. Просто переход в иное состояние. Даже ядерная война далеко не факт, что истребит жизнь на Земле. Но Ксанафия… Кажется она собиралась и могла полностью уничтожить свой многострадальный мир.
«Ее, конечно, можно понять», — осторожно добавил Первый. — «Обладая таким могуществом, не иметь возможности спасти себя. Тяжело с этим смириться. Тут надо либо что-то очень хорошее перед смертью сделать, либо наоборот. Однако местных она презирает, не считая за себе подобных».
Последнее Первый говорили ещё мысленно, но в комнате уже присутствовал. Он перенесся к нам. За ним появилась Половинка, судя по глазам, напуганная до одури.
— Уже? — с некоторой грустью спросил Второй.
— Ну да, — вздохнул Первый. — У Ксанафии же не так много времени. Долгих проводов не будет.
Словно подтверждая его слова у меня в голове прозвучал уже привычный сигнал:
«Следуйте по линии, следуйте по линии».
— Так. Надо собрать всех, — произнес Второй, вставая с кровати. — Я за Ульмой.
Мне надо отыскать Рока, Арайта, всех остальных тоже. Мерцающие нити видим только мы.
Я быстро выскочил в коридор.
— Подъем, тревога! Все на выход!
За пару часов до этого мы успели собрать рюкзаки и остальных предупредить. Подробностей не говорили. Просто сказали, что срочно будем покидать храм.
— Гелла, — подозвал я суккубу. — Ты ее нашла?
— Нет, — с явным сожалением ответила девушка. — Она далеко ушла. Я могла проследовать по запаху, но хожу сейчас медленно и ты сам запретил.