Я подошел ближе, обняв девушку. Ее тело, пусть и не имело решающего значения для существования волшебницы, но оно как зеркало отражало ее внутреннюю боль.
— Я их всех ненавижу! Этих безумных, древних идиотов. Они убили себя, это мир, меня, а я даже отомстить не могу! Никого не осталось. Я одна! Совсем одна!
Крик боли и обиды, который ждал выхода годами. Она не могла сказать все это в лицо Касаару и его союзникам. Не видела смысла кричать это обожествляющим ее дикарям. Но теперь рядом был я. Не дикарь, однако и не один из древних. Тоже по сути жертва их амбиций. Вырванный из своего мира рукой всемогущего мертвеца и отправленный страдать, сражаться, умирать.
— Я помогу. Я спасу тебя, обещаю. Даже если мне придётся выстроить этот грёбанный мир по камешку. Дай мне только время.
— Знаешь… — Ксанафия неожиданно подняла лицо и улыбнулась сквозь слезы. — А тебе поверю. Правда. Один последний раз я ещё кому-то поверю и это будешь ты. Но… у нас так мало времени.
— Просто используй стазис. С остальными мы как-нибудь справимся.
— Нет. Я должна помочь вам. У меня ещё осталось несколько минут. Шифр дал мне их.
— Хорошо. Спасибо. Ты знаешь, что это и как можно это использовать?
Я достал из кармана артефакт Скейла, который мы вырвали из логова Ас-Та-Кой-Сты.
Ксанафии хватило секунды, чтобы ответить.
— Директива. Она даёт право использовать какое-то оружие… С Аримиона. Но только вот загружать её нужно вручную. Директиву можно активировать только на Аримионе. У меня нет времени, а ты не справишься. Погибнешь. Там слишком опасно сейчас. Изоляционные поля отключены. Ветра силы разорвут твою сущность на части за несколько минут.
Проклятие. Эта штука, получается, бесполезна? Скейл лишился части памяти. Вполне возможно, что весь остаток своего жалкого существования он гонялся за вещью, которую даже нельзя использовать как следует.
— Если я хочу впасть в стазис, у меня нет времени отправляться на Аримион, — со странной улыбкой продолжала Ксанафия. — Но кое-что сделать я могу. Секунду. Где-то здесь…
Глаза волшебницы тускло мерцали. Стоило мне моргнуть, как я заметил незримые нити магии и сотни, если не тысячи точек, танцующих по ее воле вокруг нас.
— Это повреждено. Переводчик стерт. Инструкции превратились в мусор, — перечисляла девушка. — Но кое-что осталось. Дар Касааара тебе. То, что ты должен был получить сразу же по прибытию. Готовься. Это будет неприятно, но я постараюсь уменьшить боль. Лучше закрой глаза.
Я послушал её и вдруг ощутил нечто, похожее на боль от телепатической связи, только в десятки раз сильнее. Череп будто выскребали изнутри зазубренной ложечкой, а голову стянули разогретым металлом. Это продлилось… не знаю сколько. Секунду, две, час. Но затем. Это ощущение неожиданно сменила какая-то странная лёгкость.
С закрытыми глазами я по-прежнему видел нити и точки, но… Все они изменились. Из однообразных, относительно похожих друг на друга пучков иллюзорного света, они превратились в нечто невообразимо более сложное. Я различал мельчайшие оттенки и как бы ауры каждого магического объекта. Видимого или невидимого.
Я открыл глаза, но…
Ничего не исчезло. Я по-прежнему мог видеть все точки, линии, их пересечения и сплетения.
— Что это со мной? — удивился я. — Что ты изменила?
— Все, — усмехнулась волшебница, а из глаза её продолжали течь слезы.
Белая Богиня все же умела плакать. Да и немного милосердия в ней нашлось. Если не для этого мира, то для самой себя.
— Я изменила все. Ты по-прежнему уязвим. Мало что умеешь, но теперь у тебя есть время и возможность. Я даю тебе эту возможность. Полную версию. Изучи ее. Освой эту силу ради нас обоих. Я годами желала посвящения, а Касаар хотел тебе его дать прямо на старте. Теперь ты один из нас, Крайт. Из кучи мертвых царей и одной полумертвой царицы этого мира. Впервые за тысячу лет посвящение прошёл ещё один вершитель судеб.
Глава 21
Три тысячи лет.
Этот срок ощущается чем-то нереальным. Если вдуматься, то обычный человек едва ли проживает сотню и это уже на самом деле бездна времени. Три тысячи лет могут показаться не такими уж долгими разве что младшекласснику, который скачет взглядом по страницам учебника истории. Но у меня есть шанс прожить этот отрезок времени. Ксанафия дала мне такую возможность, прежде чем уснуть.
Моя плоть обрела бессмертие. Не дефективную, заразную его версию, а изначально задуманную. Любые тяжелейшие травмы со временем зарастут не оставив даже шрамов. Чудеса. Даже смерть физического тела теперь не приговор. Наша сущность вышла за пределы нейронных связей. Мышление обеспечивалось энергетической незримой структурой. Древние маги называли это словом сайхин.
Даже если физическую оболочку полностью уничтожить, я продолжу мыслить, а следовательно существовать. Однако возрождаться пока не умею. Поэтому, в случае полной потери тела, я зависну в небытие. Мыслящий, существующий, но не живущий.
Убить нас можно магией. Особенно опасны места типа Ревущих Пустот. Нам предстоит долгие годы осваивать новые способности, прежде чем сунуться туда. Впрочем, теперь имелось что-то типа учебника. Его оставил ещё Касаар, а Ксанафия вытащила артефакт из тайника, куда мы не могли попасть сами.
Это была металлическая сфера, с красными бороздками. Она парила над полом то, чуть опускаясь, то приподнимаясь. Хранилище информации. Огромные объемы знаний, сжатые в пределах не более чем кубического метра. Ключ к власти над этим миром.
— Итак, у нас есть все, — усмехнулся Первый, когда мы сидели за столом в сохранившемся зале покоев мага. — Еда, вода, защита, лечение потенциал для развития и уйма времени.
Он был прав. Ксанафия позаботилась и об этом. Система жизнеобеспечения в руинах Касаара работает исправно. Проработает ещё тысячи лет. Волшебница постаралась помочь нам, прежде чем отправилась спать.
— Нам никуда не надо идти, — продолжал Первый. — Не надо торговать и что-то выманивать. Просто спокойно изучаем новые силы год за годом.
— И затем, когда освоимся в магии, можно уже выползать и прогрессорствовать по полной! — воскликнул Второй, прежде чем отпить кисловатый алкогольный коктейль из серебряного кубка.
— Надо только ко всему этому привыкнуть, — добавил я.
— Ничего, — взял слово Первый. — У нас ведь есть козырь. Можем ещё дважды использовать разделение. Это ускорит изучение магии. Надо только чуток разобраться в работе шпиля. Как я понял, Касаар связал с ним получение нами нужных зарядов.
А ведь мы скоро вообще сможем обходиться без зарядов. Самостоятельно плести магию и создавать гораздо более сложные программы. За три тысячи лет мы должны освоить это мастерство и завербовать новое поколение. Догнать уровень развития древней цивилизации. Все это, чтобы спасти Ксанафию или, по крайней мере, не дать ей уничтожить мир. Наш мир. Хотя ладно… Пока не совсем наш, но мир, который должен стать нашим.
— Давайте заберем остатки плакальщиков, — предложил я. — Их богиня теперь спит здесь, да и нам ещё люди пригодятся.
— Идея интересна, но проблема с добираловом, — отметил Второй. — Телепортацию мы пока не освоили и летающего корабля под рукой нет.
— Дорога известна. Гелла сможет нас провести. Ладно. Меня. Я бы сам сходил в сопровождении, скажем, Рока и Арайта. Как вам?
— Я лично против, — произнес Первый. — Предлагаю, пока не освоим телепортацию и хоть какую-то продвинутую боевую магию, войти в режим максимальной самоизоляции.
От слова «самоизоляция» мы со Вторым хмыкнули, а Первый продолжал вещать.
— Наша миссия слишком важна. Остаткам плакальщиков ничего не грозит. Орден уничтожен, жрецы получили крепких звездюлей. Ас-Та-Кой-Ста? Он вроде бы далеко. Возможно, плакальщики там даже успеют расплодиться или завербовать кого-то.
— Думаешь, мы так долго будем осваивать телепортацию? — спросил Второй. — Очень надеюсь, что управимся сильно быстрее. А пока я согласен насчёт самоизоляции. Крайт, отдыхай. Неужели еще не задолбало бродить по этому п#здецу?
— Задолбало, — кивнул я. — Но…
— Ты перегрелся, брат, — вздохнул Первый, положив мне руку на плечо. — Перевыгорел. Мы это ещё во время учебы умудрялись делать. Ты слишком привык жить под давлением вот перспективы спокойной жизни и вызывают отторжение. Надо это перетерпеть.
— Да! — усмехнулся Второй. — Пей через силу, спи себе наперекор, трахайся как в последний раз. Потихоньку отпустит.
— Ладно. Попробую, — вздохнул я, поднимая такой-же серебрянный кубок. — Ну за перспективы. За… — вдруг на меня накатило тяжкое, но одновременно приятное ощущение.
Неужели это все закончилось? Вечные походы, бесконечный риск? Кровь, пот, гниль и пыль.
— За нас! — дополнил меня Первый.
— За нас! — согласился я.
Стук металла о металл и пьянящий вкус. Неужели правда все? Перед глазами вспыхивало прошлое.
Мне вспомнилось лицо, с которым погрузилась в стазис Ксанафия. Она убрала магией слезы и осталась только улыбка. Слабая улыбка надежды, застывшая на века. Там, где раньше правили лишь смерть и разрушение, теперь ждёт пробуждения та, кто доверилась нам.
На мгновение мне показалось, что сейчас слезы потекут из глаз. Тогда я выпил ещё.
Ничего. Все пройдет. Не забудется, не исчезнет, но постепенно заживет.
Рядом есть мои братья, есть Гелла.
Раны души потихоньку затянуться. Даже такие страшные и глубокие как мои. Останутся шрамы, но боль уйдет.
— Планы планами, но пока предлагаю отдыхать, — заявил Второй, уже чуть захмелевшим голосом. — Даже не так… Предлагаю… Требую праздновать!
— Поддерживаю ваши требования, коллега, — усмехнулся Первый.
— Ладно. Вы правы, — словно нехотя согласился я, но внутри ликовал.