Нелюди, мутанты, хазгат, сами жрецы и ещё тысячи самых разных тварей. Этим они, видимо, собирались сокрушить местных магов. Полностью зачистить те земли.
Они пришли, как лавина, как черный поток,
Они нас просто смели, и втоптали нас в грязь.
Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок,
Они разрушили все, они убили всех нас…
Я даже не стал сопротивляться. Бессмысленно. Всё уже бессмысленно. Не хотелось тратить последние мгновения жизни на бесцельную борьбу. Крайт бы, наверное, сражался, но я не совсем он.
Вместо этого притянул к себе Геллу. Взял за руку, смотря в её глаза. Я не особо жаловал перевёртышей, если признаться. Тьма казалась мне гадкой пародией на человека. Секс-куклой, охочей до человеческой плоти. Но… Крайт любил Геллу и я тоже теперь любил её.
«Не сопротивляйся», — мысленно приказал я. — «И не плачь, милая моя».
Слезы, выступившие на лице суккубы исчезли. Мы стояли, смотрели друг на друга, взявшись за руки пока вокруг убивали наших друзей и близких. Стояли, ожидая удара, что оборвет наше существование. Ловили последние мгновения жизни.
— Я люблю тебя, — произнесла Гелла.
Я прочитал это по губам несмотря на шум вокруг. Она говорила это мне или Крайту? Без разницы. Мы теперь одно целое.
Удивительно, но нас не убили сразу. Даже не попытались. Со всех сторон окружили жрецы и нелюди, в воздухе летали крупные белые осы, однако нас никто не трогал. Словно в наивной сказке, где любовь давала защиту от всякого зла. Это, конечно, была иллюзия.
Уже через пару мгновений я ощутил у себя под подбородком длинный клинок рапиры, которую удерживала девушка-нелюдь.
— Они не дерутся, отец, — довольно безразлично сказала она. — Что с ними делать?
Ряды жрецов и нелюдей расступились. Некто выше остальных выдвинулся вперед. Он был похож на стража Ас-Та-Кой-Сты. Двух с половиной метровое гуманоидное существо с массивной, совершенно нечеловеческой головой. Черная, лоснящаяся кожа. Восемь красных глаз симметрично блестели на массивной голове. У существа было две пары рук и три пары щупалец.
— Корнерог? — спросил я у существа.
— Многие здесь Корнерог, — глубоким голосом ответил жрец. — Мы малые ветви большого древа. Древа, что питает и взращивает жизнь.
Ага. И убивает всех, кто не подходит под вашу идеологию. Однако спорить с этими существами смысла не было никакого.
— Дайте нам уйти, — сказал я. — Куда угодно. В Ревущие Пустоты или уйти через шип в другие миры.
— Уже поздно, — спокойно ответило существо. — Древняя сила коснулась тебя. Риск слишком велик.
— Тогда послушайте меня и послушайте внимательно… — произнёс я, оглядывая собравшихся врагов.
И рассказал им все. Про Ксанафию, про наше путешествие за шифром, про то как волшебница чуть не разрушилась мир, но дала нам отсрочку в три тысячи лет.
— Он наверняка лжет, — предположил красноволосый нелюдь, с которым сражался Крайт. — Пытается спасти себя и людоедку.
— Это все правда, — без сомнений ответил жрец. — Недавно мы ощущали, как великая железная звезда сместилась. Аримион готовился упасть, но вернулся обратно. Все это правда.
— Они что… спасли нас? — удивилась близняшка и даже убрала клинок от моего горла.
— Да, — согласился жрец. — Себя, нас, все. Очень жаль, что придётся их упокоить. Всякая жизнь священна, — вздохнуло существо. — Нами движет великое милосердие, но именно поэтому приходится иногда делать жестокие вещи.
— Вы что, не слышали? — возмущённо спросила их Гелла. — Ксанафия рано или поздно вернётся и уничтожит все живое. Вы должны помогать нам, а не пытаться убить.
— Три тысячи лет это достаточный срок, — заверило существо. — Дайте нам сотню лет и мы оживим весь этот мир. Дайте две сотни и мы полетим к другим. Ксанафия, Аримион… Мы постепенно обезвредим все зло прошлого. Вам же придётся уйти.
Уйти?
Мне вспомнилась Ксанафия. Образ, полученный после смерти Крайта. Лицо волшебницы, перекошенное от горя и боли. Дрожащими голосом она кричала:
«Я не хочу умирать, Крайт! Это… нечестно! Те кто развязал эту войну… Я их никогда не видела! Ни разу. Почему я должна умирать за их идеалы? За их ошибки⁈»
И мне сейчас хотелось кричать примерно тоже самое. Не мы сгубили этот мир, не мы начали бесконечные конфликты, эхо которых гремит здесь до сих пор. И если нам приходилось творить зло, то оно было борьбой за выживание.
Но я прекрасно понимал, что мольбы и воззвания к справедливости тут бесполезны. Из воспоминаний Крайта мне также был доступен образ людей, которых жрецы переработали на красную мазь. Жертва ради общего блага. Нам предстоит такая-же судьба.
— Это будет не больно и не страшно, — заверил жрец. — Мы отправимся в подземные сады. Туда, где корни сплетаются и поют песню жизни. Туда, где гаснет всякое древнее Зло. Вы просто уснете. Растворитесь в круговороте жизни. Ты исчезнешь без следа исчадие древних магов, — обратился он к Гелле, а затем кивнул в мою сторону. — Но ты — человек. Твоя суть, твое семя останутся в почве и прорастут там. Родится новая жизнь. Новые люди, которые унаследуют и оживят этот мир.
Да плевать мне на них и на вас. Я хочу жить. Общее благо? Великое добро? К чертям собачьим! Вы собираетесь убить меня и в какие благородные одежды это не обряди, но смрад смерти просочится даже сквозь самую распрекрасную ширму.
— Идёмте, — повелел жрец, призывая нелюдей конвоировать меня. — Заберите все тела.
Воспоминания Второго мне пока не достались. Технически он не был мертв. Тело погибло, но разум застрял между жизнью и смертью. Возможно, регенерация его скоро оживит, однако шансов нет. Жрецы заберут все тела и спустят в свои проклятые тоннели. Там нас разберут на удобрение, а магическую силу подавят. Конец. Но сопротивляться я все равно не буду. Лучше спокойно провести последние мгновения жизни с Геллой.
— У нас больше общего, чем вы думаете, — произнес жрец, пока его приспешники собирали тела, а трое нелюдей вели нас к выходу. — Когда-то все мы были одним человеком. Учеником древних, которому удалось пережить катастрофу. Ему и его товарищам. Мы страстно желали возродить этот мир. Изменить его к лучшему. В убежище скрытом под толщей пепла, мы меняли свои тела, животных и растения. Пытались создать биосферу, которая сможет существовать в таких условиях, но древнее зло настигло нас.
— Ас-Та-Кой-Ста?
— Мы не знали его имени. Оно пришло волной нечестивой плоти. Красной рекой смерти. Стеной когтей, костей и зубов. Остался только один из нас. Малое семя из нераспустившегося бутона. Ему пришлось бежать. Идти сквозь бесплодные пустоши. Сквозь ветра песка и смерти. Он не видел людей больше сотни лет. Думал после войны их уже нигде нет. Ужас и запустение царили в мире.
Мы были уже снаружи. Я краем глаза заметил как нелюди выволакивают из руин окровавленное тело Второго. Отвернулся. Прости, я уже ничем не могу тебе помочь.
— Стойте, — прервал я рассказ жреца. — Среди нас были две девушки. Обе невысокие со светлыми волосами. Они просто обычные люди. Не маги, не монстры. Отпустите хоть их.
— Эти? — спросил меня красноволосый нелюдь, указывая на два тела, которые жрецы вынесли из дверей.
Игла, Половинка…
— Зачем? — с горечью спросил я. — Зачем, защитники жизни хреновы?
На мальчишеском лице нелюдя отразились гнев и раздражение.
— Значит они сопротивлялись или убегали, — с пренебрежением бросил он. — Как будто вы жалели наших или тех, кого убила колдунья.
— Прояви сострадание, — призвал его главный из жрецов. — Мы и его старались вам привить, — затем он повернулся ко мне и произнес. — Вы даже не можете представить, что здесь творилось в первые дни после катастрофы. Мы видели это. Помню: огненный шторм, непроглядная тьма. Восемь месяцев ночь и три года зима. Это маги сошли из-за власти с ума. Все могущество древних — это смрад и гнильё. Так пускай мертвецы охраняют своё. Пускай оно угаснет среди руин и пепелищ. Это мир уже пытались возродить магией. И снова провал. Снова разрушительная война. Не для того мы сотни лет очищали воду, растили деревья и отсекали злые ветра, чтобы все опять погибло ради безумных амбиций.
Мы шли в ночной темноте мимо руин. Гелла вела меня за руку, а вокруг собрался плотный конвой из нелюдей и жрецов. Они не пускали к нам хазгат, явно желавших нашей крови.
Один из уродов кинул в меня обломок камня, но главный жрец отбил его в сторону щупальцем. Нелюди-близнецы метнулись в сторону нарушителя порядка и молниеносными выпадами убили. Пронзили оба глаза. Я даже не увидел движения их оружия. Как вообще Крайт умудрялся с ними сражаться?
— Мерзость, — вздохнул близнец.
— Надеюсь, мы скоро избавимся от этих страшных кукол, — заявила его сестра.
— Скоро, — согласился жрец. — Мы бы уже избавились от них, но колдунья перебила верных нам людей. Великая потеря. — затем жрец снова обратился ко мне, пока мы выходили на главную площадь с разбитым големом. — Мы делились на части. Стали Корнерогом. Богом несчастных людей. Кто-то из нас ходит по земле, но ещё больше прорастают в глубинах её. Мы очищаем…
Жрец осекся. Мы как раз подошли к границы руин и леса. Мимо полчищ хазгат должны были выйти через главные ворота. Однако нам навстречу из леса…
Я не верил своим глазам. Может быть мой разум уже погиб? Нет. Безумен не я, а этот мир.
К нам из леса вышла Искра. Девушка, котрую Крайт тоже любил. Живая, абсолютно невредимая, она с улыбкой прошла между кривых деревьев. Одетая в странную броню. Без шлема. Вооружённая двуручным белым мечом.
— Отец, это… — прошептал красноволосый нелюдь.
В голосе его звучал страх.
Нам навстречу подул странный жаркий ветер, неся множество запахов, совсем нехарактерных для леса. Небо начало светлеть. Но не восход солнца озарил его, а нечто зловеще-красное.