чем, столь же загадочны и «конкретный план перестройки органов тыла, эксплуатации и снабжения авиационных войск», который упоминает А.Н. Пономарев.
Очень глухо говорится и о единственной неудаче Худякова. Т. е. наверняка не единственной, а о той одной, о которой мне удалось найти хоть какие-то сведения. Казарьян свидетельствует: «23 февраля 1943 года, неверно оценив возможности противника, он (Худяков. — Б. С.) принял решение внезапным ударом разгромить вражескую авиацию на фронтовых аэродромах. Расчет на внезапность не оправдался. Главком ВВС дал приказ о наказании ряда авиационных командиров. С.А. Худяков заступился за своих подчиненных, отправив в Москву телеграмму следующего содержания: «Во всем виноват я. Фон Грайм — командующий немецкой авиационной группировкой — обманул меня. Прошу отменить приказ о незаслуженном наказании… офицеров».
Раз провалившаяся операция проводилась в день Красной Армии, примерный ход рассуждений Сергея Александровича видится следующим образом. Немцы решат, что в праздничный день русские атаковать не будут, расслабятся, утратят бдительность. Тут-то их и застигнут врасплох советские бомбардировщики и штурмовики. Однако то ли немцы во все дни педантично несли службу, то ли командующий 6-го корпуса люфтваффе Роберт фон Грайм разгадал намерение советского командования, то ли произошла утечка информации, но в итоге уничтоженными оказались не немецкие машины на аэродромах, а атаковавшие их советские самолеты. К чести Худякова надо отметить, что он не только полностью взял на себя вину за неудачу операции, но и воздал должное противнику. Кстати, поражение, понесенное его армией 23 февраля 1943 года, не помешало Сергею Александровичу получить орден Суворова 1-й степени «за умелое руководство операциями в зимнюю кампанию 1942–1943 годов». Хотя тогдашнее наступление Западного фронта на Ржевско-Вяземский плацдарм не принесло успеха: советские ударные группировки были разбиты, а потом немцы без потерь отвели свои войска на заранее подготовленный в тылу оборонительный рубеж.
В период Курской битвы Худяков, будучи начальником Главного штаба ВВС, координировал действия авиации Воронежского и Степного фронтов. В этом сражении потери советских ВВС значительно превысили потери люфтваффе. Для всей Курской дуги их соотношение составило 4,7:1. Правда, командование советских ВВС резко завысило безвозвратные потери противника, оценив их в 3700 машин. В действительности за июль — август 1943 года общие безвозвратные потери люфтваффе, по данным Германского военного архива во Фрайбурге, составили 3213 самолетов, из них на Восточном фронте — только 1030. На южном фасе дуги, где находился Худяков, положение было относительно более благоприятно для советской авиации, чем на северном. Достаточно сказать, что в Орловской наступательной операции, продолжавшейся 38 дней, ВВС Центрального, Западного и Брянского фронтов безвозвратно потеряли около 2000 самолетов, а в Белгородско-Харьковской наступательной операции, правда, продолжавшейся только 21 день, ВВС Степного и Воронежского фронтов недосчитались более 300 боевых машин. Здесь, конечно, могло сыграть свою роль и то обстоятельство, что в группе армий «Центр», оборонявшейся у Орла, силами люфтваффе командовал такой талантливый военачальник, как генерал фон Грайм. Недаром он стал последним немецким генералом, которого Гитлер в пылающем Берлине, обстреливаемом советской артиллерией, произвел в фельдмаршалы.
В октябре 43-го Сергей Александрович стал генерал-полковником. А в ноябре 1943 года, после успешного форсирования Днепра и взятия Киева войсками тех фронтов, авиацией которых продолжал руководить Худяков, главком ВВС Новиков представил его к званию маршала авиации. Это представление стоит процитировать полностью. В нем отражен боевой путь Сергея Александровича в Великой Отечественной войне: «Тов. Худяков на должность начальника штаба ВВС Красной Армии был назначен первый раз в 1942 году и вторично в 1943. До этого более года был командующим ВВС Западного фронта. Имеет большой опыт по использованию авиации. За умелое руководство боевыми операциями в зимнюю кампанию 1942—43 годов на Западном фронте награжден орденом Суворова 1-й степени. В летний период 1943 года координировал действия авиации Воронежского и Степного фронтов на Белгородском и в дальнейшем — на Харьковском и Киевском направлениях. С возложенными на него обязанностями справляется хорошо. Грамотный, культурный генерал. Помимо того что хорошо знает авиацию, тов. Худяков имеет хорошую общевойсковую подготовку, что дает ему возможность наиболее полно увязывать взаимодействия (так в документе. — Б. С.) авиации с наземными войсками на поле боя.
Хорошо знает штабную работу, так как он до войны служил в штабе ВВС округа и около года в период Отечественной войны работал начальником штаба ВВС фронта. Энергичный и с чувством ответственности выполняет порученное дело. Инициативен. Болеет за рост и развитие ВВС и в связи с этим поставил ряд вопросов, улучшающих боевую выучку и боевую готовность авиационных частей. Иногда недостаточно прям и несколько поспешен в выводах о людях. Как начальник штаба среди подчиненных авторитетом пользуется. К себе и к подчиненным требователен. Несмотря на то что тов. Худяков не летчик, имеет сильное стремление освоить летное дело, в этом имеет успехи. Самостоятельно летает на У-2, Як-6, Ли-2. Тов. Худяков умеет отстаивать свое мнение. Трудолюбив и усидчив.
Вывод: Должности начальника штаба и заместителя командующего ВВС Красной Армии вполне соответствует. По своим знаниям и накопленному за время Отечественной войны опыту заслуживает присвоения звания «маршала авиации».
Это представление было удовлетворено 19 августа 1944 года, когда вышел указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Сергею Александровичу Худякову маршальского звания.
Обрати внимание, читатель, за что Худякову предт лагалось присвоить маршальское звание: за знания и накопленный в войну опыт. Словно не разрабатывал Сергей Александрович никаких воздушных операций, не одерживал побед в сражениях. Или действительно Худяков занимался больше вопросами тылового обеспечения и снабжения авиации? И вновь таинственнобюрократическая формула: «поставил ряд вопросов, улучшающих боевую выучку и боевую готовность авиационных частей». Что сие значит? И знал ли сам Новиков, что именно он сам имел в виду? Вообще, пока что биография Худякова-Ханферянца выстраивается из одних штампов. И в документах, и в мемуарах дело не идет дальше самых общих фраз, за которыми очень трудно увидеть живого человека.
Вот слухи о Худякове куда колоритнее. Например, петербургский исследователь В. В. Мариничев приводит в своей статье рассказ о том, как во время Ялтинской конференции глав союзных держав в феврале 45-го «генерал Худяков (тогда уже — маршал и один из военных экспертов советской делегации. — Б. С.) все мрачно удивлялся — почему Сталин из всех военных чинов с ним одним поздоровался и долго тряс руку, неизвестно за что благодаря? Так и не разгадал, а после победы был безжалостно расстрелян — заподозрил шутник-Верховный, что собирается коварный генерал улететь в Америку, дошло до него, что Худяков летает на американской «Эрокобре» и изучает английский язык».
То, что Сталин взял Худякова с собой в Ялту, означало высокую степень доверия со стороны вождя к маршалу. Двумя другими экспертами были, кстати сказать, нарком Военно-Морского Флота адмирал флота Н.Г. Кузнецов и заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии генерал армии А.И. Антонов (через несколько дней после окончания конференции он сменил А.М. Василевского на посту начальника Генштаба). А вот вызвал Сергей Александрович какое-то недовольство или подозрение со стороны Верховного уже в Ялте или что-то роковое для него произошло позднее, мы сегодня не знаем. Однако вряд ли Худяков действительно осваивал «Эрокобру». Как мы помним хотя бы из текста представления к маршальскому званию, он умел летать только на учебно-тренировочных самолетах. А американский истребитель «Эрокобра» освоить было еще сложнее, чем советские истребители, на которых Сергей Александрович так и не научился уверенно летать. В легенде же, будто погубило маршала стремление выучить английский язык, быть может, отразился тот факт, что после ареста Худякова обвинили в сотрудничестве с британской разведкой.
Мариничев приводит и любопытное высказывание Покрышкина, прозвучавшее в одном телеинтервью: «Жизнь — борьба! А борьба с кем? С начальством. Начальство-то не летает, поди докажи ему, что по инструкции много не навоюешь». Исследователь проиллюстрировал эти слова следующим примером: «Нашему руководству ВВС, к примеру, два года пришлось доказывать, что истребителям летать надо парой». Худяков, кавалерист по первой военной профессии, был как раз из того начальства, что летать умело весьма условно. Как один из руководителей советской авиации в годы войны, он, безусловно, несет свою долю ответственности за то, что «сталинские соколы» по всем статьям проиграли асам Геринга. Даже в последние полтора года войны, когда из-за нехватки горючего немецкие самолеты все реже появлялись в небе, командование люфтваффе своих молодых пилотов, только что окончивших училища, сначала направляло на Восточный фронт. Там они могли обстреляться в относительно спокойных условиях, а потом уже вступить в борьбу с англо-американской авиацией, беспощадно бомбившей территорию рейха. Кстати, командование германской авиации до последних дней войны не пренебрегало боевой подготовкой пилотов. В советских же ВВС большинство летчиков вступали в схватки с противником после окончания ускоренных курсов, едва научившись летать. И результаты были соответствующие. Вопреки распространенному в советской историографии мнению, основные свои потери — около 70 % — люфтваффе понесла в борьбе против западных союзников, а отнюдь не на Восточном фронте. Историк немецкой авиации во Второй мировой войне О. Греффрат отмечает, что даже в последний период войны на Востоке, «несмотря на серьезное превосходство русских в воздухе, немецкая авиация все еще оставалась становым хребтом обороны, прикрывая своими истребителями наземные войска от налетов русских штурмовиков». Два года понадобилось советской авиации, чтобы скопировать немецкие боевые порядки. В. Мариничев справедливо отмечает, что вина за это — целиком на командовании ВВС, а не на рядовых командирах эскадрилий и полков: «Наши истребители примерно половину войны летали группой, в плотном боевом порядке, стремясь максимально прикрыть друг друга (на советских самолетах не было радио, и лишь в плотных боевых порядках командиры имели какие-то возможности управлять действиями подчиненных, хотя бы по принципу «делай, как я»; предоставлять же подчиненным возможность действовать самостоятельно было не в советских традициях. —