К<иргегард> и экз<истенциальная> ф<илософия> Шнейдеру. Я немедленно написал письмо Шнейдеру и надеюсь скоро получить от него ответ. Было бы хорошо, если возможно было бы ему немедленно послать Вашу книгу.
Приведенное письмо Шестов получил уже после того, как книги Шору были высланы, да и большого желания вступать в письменное общение с издателями, даже с теми из них, с кем отношения вроде бы сложились и кто не наносил болезненных уколов авторскому самолюбию, он явно не испытывал. 3 ноября он отвечал Шору:
Дорогой Евсей Давидович!
Сейчас получил письмецо Ваше и спешу ответить. Еще три дня тому назад я выслал Вам книги: 2 экз<емпляра> Кирг<егарда> и один экз<емпляр>На в<есах> Иова. Думаю, что лучше, если Ламберт Шнейдер получит от Вас книгу, чем от меня, и что вообще лучше, если я не буду путаться в предварительные переговоры. Шнейдер вообще ко мне хорошо, даже очень хорошо относится, и рецензии на выпущенную им мою книгу (Auf Hiobs Wage) были очень благоприятны, так что если в самом деле от него зависит решение, можно надеяться, что оно будет благоприятным. Шокен мог бы тоже у М. Бубера (которого он очень чтит) справиться: он читал мою книгу о Кир<гегарде> и очень лестно мне о ней отзывался.
Вот все, что нужно сказать по поводу Вашего последнего письма. А ответ на предыдущее, как и книги, Вы, надеюсь, уже получили.
Всего Вам доброго. Привет Вашему батюшке и всем. Пишите.
Ваш Шестов
Задействовав все свои связи, Шор решил осуществлять книгоиздательский проект широким европейским фронтом, не исключая никаких возможностей. Забросив сети в одно из голландских издательств, он в одном из писем интересовался у Шестова, как к нему относятся в Голландии, на что тот 8 декабря 1936 г. отвечал (датируется по почтовому штемпелю на открытке):
В Голландии меня знают больше, чем в других странах. Хотя личных знакомств у меня там нет – но по-голландски вышла одна моя книга[103], затем при Лейденском университете Dr. J. Suys защищает диссертацию на тему Leo Schestow
Одновременно с книгоиздательским Шор, невзирая на ожидаемые и неожиданные трудности и препятствия, продвигал свое предложение о новом посещении Шестовым Палестины. У самого приглашаемого, смотревшего на это предложение с объяснимой долей скепсиса, сама мысль еще раз побывать в Святой земле вызывала тем не менее прилив законного энтузиазма. Впрочем, он по-прежнему не скрывал озабоченности финансовой стороной предстоящего путешествия и в открытке, отправленной Шору за несколько дней до Нового года, 28 декабря 1936 г., вновь излагал свои просьбы и пожелания:
Дорогой Евсей Давидович!
Чтоб не откладывать – пишу открытку. Очень Вам благодарен за Ваши хлопоты. Бог даст придется еще раз побывать в Палестине. Вероятно, Елиз<авета> Исаак<овна> уже получила мое письмо и передала Вам, что я согласен на предложение Истадрута. Я отлично понимаю, что их дела не блестящи и Вам
Приветствие от Dr. Bergman’a своевременно получил[106] и сейчас ему ответил.
Еще раз спасибо. Привет Вашему батюшке и всему Вашему дому.
Преданный Вам
Шестов
P.S. Ваше письмо от 14/XII, хотя и отправленное возд<ушной> почтой, пришло только сегодня, 28/XII.
Приписка-постскриптум проясняет, что письмо Шестова было ответом на послание Шора от 14 декабря, которое он, по-видимому, датировал от руки (2-й, машинописный, экземпляр, сохранившийся в его архиве, не датирован). Шор писал ему:
Дорогой Лев Иса<а>кович
решение вопроса о Вашем вторичном приезде в Палестину связано, как это ни печально, с материальным вопросом. Истадрут очень пострадал во время беспорядков; сейчас положение рабочего населения как будто немного улучшается, но все же остается очень тяжелым, и это в первую очередь отражается на бюджете Культурного Отдела. К своему глубокому сожалению, Истадрут не может ассигновать на Ваш приезд сюда больше 30 (тридцати) фунтов; но 30 ф<унтов> он, несмотря на «беспокойство времени», дает, и значит, дело может разрешиться в положительном смысле, если Вы согласитесь принять во внимание условия, в кот<орых> находится в настоящее время страна, и найдете возможным приехать сюда на тех же условиях, что и в прошлом году. На этот раз все будет сделано заблаговременно, и я уверен, что Ваши лекции в Ерусалиме, Тель-Авиве и Хайфе не только покроют эту сумму (30 ф<унтов>), но и, возможно, превысят ее. Конечно, все то, что Истадрут получит сверх 30 ф<унтов>, будет передано в Ваше распоряжение.
Ректор университета, профессор Бергман, просил Вам передать свое сожаление в том, что он не мог быть весною на Вашем докладе в Ерусалиме и не мог из-за начавшихся беспорядков пригласить Вас в университет, где он предполагал устроить заседание в Вашу честь. Университет сам никого не приглашает, так как у него на это нет средств. Но если Вы будете здесь, то он, конечно, надеется приветствовать Вас в университете и будет Вам очень признателен, если Вы прочтете в университете философский доклад. Между прочим, Бергман утверждает, что им было послано Вам от имени университета приветствие к юбилею.
Вообще я думаю, что труден был первый шаг и что во второй раз все вопросы разрешатся гораздо легче, чем весною этого года.
Должен ли я прибавить, что все Ваши слушатели с нетерпением ожидают Вашего возвращения и что Ваше слово на этот раз будет иметь еще больший отклик, чем тогда? Я не говорю уже о тех, для которых Ваш приезд будет философским праздником и к которым я причисляю и себя самого.
Итак, дорогой Лев Иса<а>кович, дайте скорее Ваше согласие, чтобы мы могли принять все меры к наилучшей подготовке Вашего второго приезда в Палестину.
Шлю Вам наши самые сердечные приветы
Слова Шора вовсе не были голой патетикой, однако реальных результатов его усилия, к сожалению, не принесли. Баранова-Шестова пишет, что
в 1936 г. или в начале 1937 австрийское издательство Шмидт-Денглер, близкое к кругу поэта Стефана Георге, обратилось к Шестову, возможно, по совету его немецкого переводчика Ганса Руофа, с просьбой о предоставлении ему права на публикацию книги Шестова по-немецки. Шестов дал издательству свою книгу Афины и Иерусалим (II: 164-65).
Сообщая Шору 12 января 1937 г. эту новость, Шестов не мог сдержать своего радостного изумления перед тем, какого издателя послала ему судьба:
Сейчас я получил от Verlag Schmidt-Dengler в Граце очень интересное предложение об издании по-немецки моих книг, – писал он. – Интересное вдвойне – так как в первый раз мне попадается издатель, который интересуется идейно моими книгами. Он сам знает, что на широкий сбыт при нынешних обстоятельствах нельзя рассчитывать, но его занимает не сбыт <.. >
Шестов, разумеется, не колебался в том, давать или нет принципиальное согласие на это предложение, но в связи с предпринимаемыми Шором усилиями заинтересовать его книгами кого-либо из немецкоязычных издателей испрашивал у своего корреспондента совета:
Вопрос теперь в том, какую из моих книг предложить ему? Конечно, лучше всего было бы предложить Киргегарда. Но Вы ведете сейчас переговоры с другими издательствами – и я не знаю, в каком положении эти переговоры. Судя по тому, что от Вас нет никаких вестей – они, должно быть, подвигаются туго. Поэтому я решил условно, в числе других моих работ, предложить ему и Киргегарда. Вас же я попрошу немедленно ответить мне по воздушной почте, чтоб мне не задерживать переговоры. Я, правда, не знаю, что это за издательство – но все же, возможно, что оно надежное. Его комиссионеры в Лейпциге – Брокгаиз
Hair. Он пишет тоже, что мой прежний переводчик Ruoff[107] предложил свои услуги по переводу. Может быть, если он решится издать сразу две книги – одну возьмете Вы, другую отдадим Руофу. Но – все это в будущем.
Мое предыдущее письмо Вы, конечно, получили и знаете, что я согласен приехать в Палестину при гонораре в 30 ф<унтов>. Напомню Вам только, что уже середина января и что если Ист<ад>р<ут> хочет, чтоб поездка состоялась, то нужно очень торопиться с визой: я не могу внести 6,000 фр<анков> залогу, и нужно похлопотать, чтоб меня от залога освободили. И. затем, мне нужно иметь ответ поскорей, чтоб успеть подготовиться. Всего Вам доброго. Привет Вашему батюшке и всей Вашей семье.
Ваш Шестов
Скорый ответ у Шора, однако, не получился: его письмо датировано 7 февраля 1937 г. В нем он писал о том, как наступившие в Германии смутные времена нацистского «нового порядка» фактически уничтожили почти дос