Я исследовал этот вопрос. Кризис среднего возраста, я хочу сказать. Я исследовал все классические его симптомы — беспокойство, недовольство, желание чего-то… большего. Но бороться не стал, а пошел по этой стезе, куда бы она меня ни вела!
Джек был явно полон решимости ответить на этот манящий вызов. С каждой их встречей он казался Мики все сложнее и обворожительнее.
Я восхищаюсь тобой, — просто сказала она.
Я бы предпочел, чтобы ты меня желала, — тихо и решительно произнес он.
А почему ты думаешь, что я тебя не желаю?
Он крепче сжал ее пальцы, их взгляды встретились.
А вот и я! — сообщила Дэни, нарушив томительную тишину.
Она подождала, пока все внимание переключится на нее, а затем вручила Джеку расческу, а Мики книгу.
Пожалуйста, почитай мне на ночь, пока папочка будет расчесывать мои волосы!
С удовольствием! Спасибо, что попросила меня, — ответила Мики, глядя, как Дэни уселась между ног Джека, а тот расплел девочке косы и начал расчесывать волосы.
На Дэни была легкая хлопчатобумажная ночная рубашка до самых лодыжек, и в этом наряде она напоминала невинного ангела. Джек отпустил какую-то шутку, и девочка осветила комнату своей улыбкой, со смехом задрыгала молочно-белыми ножками и подняла ручки, словно готовясь взлететь. Джек продолжал возиться с ее волосами, не обращая внимания на непоседливость дочери и явно получая удовольствие от их разговора. Добрый, нежный папочка!
Почему распался их брак со Стейси? Как им удалось не ожесточиться?
Мы обычно читаем вот здесь, — сказала Дэни, прерывая ее мысли и показывая на мягкое кресло под торшером.
Мики встала, повернулась к свету и опустилась на пышные подушки. Дэни забралась к ней на колени и уютно устроилась, положив голову на грудь Мики и свесив ноги. Дэни открыла книгу на первой странице.
Мики задержала дыхание, боясь вдохнуть запах ее волос, боясь, что они пахнут тем детским шампунем, каким мыли головку Барри. Прошу тебя, Господи, я боюсь, что не смогу это выдержать, вдруг подумала она. И закрыв глаза, вдохнула.
Яблоки. Она пахнет зеленым яблочным шампунем! Слава Богу! Мики взяла книгу и начала читать о мышке, страдающей аллергией на сыр.
Джек положил ногу на ногу, откинулся назад и принялся наблюдать и слушать. Он читал эту книгу раз двадцать, так как Дэни ее любила больше всех, но Мики читала ее совершенно по особенному, с собственной, уникальной драматизацией мышиного диалога. Дэни, как и ему, очень это понравилось. Колебание, которое он заметил, когда Мики садилась в кресло, — какова бы ни была его причина, — сменилось явным удовольствием от чтения — занятия, от которого он почти засыпал. Впрочем, остаток вечера он обычно бодрствовал, проводя время один за своим компьютером.
Но не сегодня.
Никаких разговоров, — сказал он Дэни, когда история подошла к концу, и она начала умолять позволить ей остаться еще хоть на несколько минут. — Пожелай Мики спокойной ночи!
Девочка повернулась на коленях у Мики и обняла ее.
Ты мне нравишься!
Ты мне тоже! — Мики обняла девочку. — Спасибо за прекрасный вечер!
Дэни встала и прыгнула в объятия Джека.
Ты никуда не уйдешь? — спросил он Мики.
Я выйду на воздух, если можно.
Встретимся там.
Уложив Дэни, он вышел на веранду. Мики стояла у перил в дальнем конце дома и смотрела на потемневшее небо. Он обнял ее сзади, и их тела соприкоснулись.
— Все в порядке? — тихо спросил Джек. Мики придвинулась поближе.
— Да.
Не дав себе времени задуматься, она повернулась, обняла его, прижалась щекой к его груди так крепко, что услышала биение его сердца, без слов говорящее о его чувствах.
Да, — повторила она, вздохом выдавая свое желание.
Она откинула голову назад, вглядываясь в него, и провела кончиками пальцев по его лицу.
— Ты когда-нибудь распускаешь волосы?
Он помотал головой.
Никогда?
В душе.
А зачем же ты тогда их отрастил?
Думал, что это позволит мне расслабиться и насладиться жизнью, — признался он после минутного колебания.
Как это возможно, если ты их не видишь и не можешь почувствовать, как они ласкают тебе кожу?
Его губы напряглись.
Ты думаешь, это глупо?
Нет. — Она положила руки ему на затылок. — Можно?
Он не шевельнулся и не произнес ни слова. Она мягко сняла ленту с его конского хвоста и намотала ее на запястье.
Джек, — удивленно произнесла она, теребя пальцами его волосы. — Они такие мягкие и густые! Понятно, почему мужчины любят, когда у женщин длинные волосы! Но, чтобы у мужчины… Господи, это так…
Эротично, подумала она.
Мики чувствовала манящие изменения в его теле, оно наливалось силой и теплом. Волосы упали ему на лицо, едва не доставая до плеч.
Сейчас мне захотелось отрастить волосы, — почти прошептала она, снова и снова гладя пальцами тяжелые шелковистые пряди.
Нет, — хрипло возразил он. — Ты и так великолепна!
Он пылко и жадно прижался губами к ее губам, не дав ей ни секунды, чтобы вздохнуть или подумать. Его волосы упали на лицо Мики и ласково щекотали ей щеки, заслоняя ночное небо. Ее сжимали крепкие тиски его объятий. Не думай, приказала она себе. Получи удовольствие! Удовольствие…
Джек запрокинул ей голову и, коснувшись языком ее губ, заглушил ее стон, выдавший встречный порыв. Голос разума шептал ему, что надо умерить свой пыл и действовать мягче. Но порывы страсти заглушали этот голос. Она не сопротивлялась; она хотела его не меньше, чем он ее. Он скользнул открытым ртом по ее шее до самой ткани, нежно царапая зубами ее кожу. Она отпустила руки, коснулась ладонями перил и прогнулась назад, всецело отдаваясь ему.
Пожалуйста! Пожалуйста!
В ее шепоте звучали и желание, и отчаяние.
С силой, рожденной страстью, он дал ей то, о чем она молила, приложившись губами к закрытому тканью соску. Ему хотелось сорвать с нее кофточку, расстегнуть застежку и обнажить ее грудь для своих глаз, рук и особенно губ. В его жизни было так мало женщин, и ни одной, от которой он готов был взорваться в порыве безумия! С остальными все всегда происходило спокойно, бездумно и крайне осторожно.
Он понимал, что так не может продолжаться. В доме спит Дэни. Если она проснется…
Он чувствовал, как ее пальцы теребят его волосы, сжимают голову, потом отталкивают ее. Мысленно благодаря ее за самообладание, он начал отступать, но она схватила его за запястья. Его взгляд был прикован к ней; она запустила его руки себе под блузку, пока он не обхватил ее грудь. Он видел, как она закрыла глаза и вдохнула воздух, а когда вибрирующий свист ее вздоха затих, издала долгий, тихий стон, ощутив прикосновение его ладоней. Оторвавшись от его запястий, она засунула руки ему под рубашку, коснулась его груди, потом быстро опустила их и наконец, наткнулась на пояс брюк. Действуя не слишком деликатно, она ощутила его упругую пульсирующую плоть и задержала руку. Он вслепую возился с незнакомой застежкой ее лифчика и наконец ощутил совершенство — упругость и мягкость, бархат и шелк. Он услышал, как его имя сорвалось с ее губ, возбуждающее в своей простоте, манящее в своей жажде, величайший комплимент, которым его когда-либо награждали. Его любопытные руки скользили в неведомые дали. Сейчас, приказывал он себе. Сейчас. Его тело отказывалось подчиняться.
Он снова поглотил ее губы, с удовольствием ощущая, как руки ее обвивают его спину, удерживая на месте. Нежность исчезла вместе с добрыми намерениями. Он хотел ее, хотел больше, чем воздух и воду. Но голос рассудка помешал ему отнести ее к ближайшему шезлонгу и окунуться в жар ее тела.
— Ты женишься на Мики, папочка?
Совместными усилиями, натянув обратно ее блузку, они отскочили друг от друга. Джек повернулся к Дэни, а Мики скрестила руки на груди. Что успела увидеть девочка?
Дэни, — нетвердо произнес Джек. — Что ты тут делаешь?
Фли храпит. Мики будет жить здесь? Ты сказал, когда обнаружил…
Фли мы прогоним, ладно, фея? — Джек растерянно посмотрел на Мики. — Не уходи, пожалуйста, Тренер, — добавил он, взяв девочку на руки.
Найдя наконец в себе силы двинуться с места, Мики подошла к столу и схватила свою брезентовую сумку.
Не уходи, — сказал он, схватив ее за руку.
Она испуганно отшатнулась.
Как ты думаешь, много Дэни увидела?
Не очень. Ты тут ни при чем.
Ты пробудил во мне слишком много чувств, — с болью в голосе прошептала она. — Я должна идти. Пожалуйста.
Я не могу проводить тебя до дома, пока Дэни не уснет. Пожалуйста, не уходи! Поговорим!
Он потянул ее за руку, и она села рядом с ним на шезлонг, освещенный тонкой полоской света, пробивающегося из гостиной.
Что она имела в виду?
Джек не стал уклоняться от ответа. Он потер лицо руками и повернулся к ней.
Это, видишь ли, кризис среднего возраста.
Что?
То, чего я хочу. Женитьба. Семья. Думаю, Дэни подслушала, как я говорил об этом со Стейси и Дру. Мне ведь почти сорок лет, Тренер!
Она отвела глаза, избегая его жаркого взгляда. Его откровение напугало ее, но она все равно не могла заставить себя уйти.
Я не хочу того, чего хочешь ты, — с усилием произнесла она, подавляя слезы.
Я знаю.
Она удивленно вскинула голову. Он провел пальцами по ее щеке, и она не произвольно прильнула к нему.
Я не хочу тебя спрашивать, почему, — приглушенно сказал он. — Я хочу знать, что причиняет тебе такую боль, почему твои глаза иногда кажутся глубокими темными озерами, полными горя. Я хочу помочь тебе. — Он повернул к себе ее лицо. — Даже сейчас твои глаза блестят от слез. Не борись с этим. Если хочешь, поплачь у меня на плече.
Не искушай меня, Джек. Пожалуйста. Я так никогда не уйду.
Я и не хочу, чтобы ты уходила.
Она резко выпрямилась.
Я должна справиться с этим сама. Это важно.
Я хочу, чтобы ты мне доверилась.
Дело не в доверии. Это вопрос исцеления.
Знай только, что я здесь, Мики.
Она кивнула.