Потом, примерно в середине июля, наступило затишье. Красная Армия, очевидно, проводила мобилизацию и подтягивала на угрожаемые участки фронта резервы из глубины советской территории, а немцы пытались понять, что им делать теперь, когда сорвались все их замыслы на молниеносную войну. Дикторы Совинформбюро говорили, что Гитлеру настолько вскружили голову стремительные походы в Европе, когда целые страны падали к его ногам после двух-трех недель боев, что он вознамерился взять Москву уже к девятому августа, то есть через шесть недель после начала войны. Мол, после такого успеха немецкого оружия все советские бойцы побросают винтовки и разойдутся по домам, как это сделали солдаты царя Николашки. Но в Советском Союзе он не на тех напал, так что фантастический план самоуверенных германских генералов потерпел катастрофическую неудачу.
Но сведения я получал отнюдь не только из сводок «Советского Информбюро» и газет. Из штаба флота с тихим змеиным шипением во все стороны распространялись слухи, что против немцев на нашей стороне воюет неизвестный союзник невыясненной мощи, каждый раз вмешиваясь в события там, где Красной Армии грозит тяжелое поражение. Мол, дожди, утопившие в болоте наступление на Москву - это дело рук этих неизвестных мистеров Икс, ибо естественный циклон, неподвижно зависший на одном месте на неделю - это ненаучная фантастика, сиречь сказка. А вот такой же неподвижный циклон, только искусственного происхождения - тоже фантастика, но только научная, повествующая о далеком коммунистическом будущем, когда люди научатся управлять погодой.
Так же загадочно выглядел и контрудар под Островом. Солдатский телеграф донес, что к тому моменту, когда наши войска перешли в атаку, с противником все уже было кончено. Германские рядовые солдаты и младшие офицеры лежали на земле связанные и рыдали горючими слезами, а старший командный состав и самая ценная техника попросту исчезли в неизвестном направлении, будто их побрали черти. Сражение на Житомирском направлении тоже наверняка не обошлось без подобной мистики и чертовщины, только Украина - это далеко, почти как на другой планете, и солдатский телеграф туда не достает. При этом особисты, которым по должности, казалось бы, положено пресекать подобные непонятные разговоры, не предпринимают на этот счет совсем ничего, будто так и надо. Мол, болтайте, только не очень громко, дабы не смущать неокрепшие умы отдельных гражданских.
Ну а сегодня утром я тоже оказался совершенно внезапно втянут во всю эту мистику - даже чуть больше, чем по маковку. Все началось с того, что контр-адмиралу Заостровцеву, командиру учебной бригады подплава, в которую входит моя «Катюша», вдруг позвонил товарищ Сталин. В самом этом звонке ничего особенно неожиданного не было, ибо всем в СССР известно, что Хозяин в любой момент может позвонить из своего кремлевского кабинета любому, даже самому мелкому начальнику. У директора завода он может осведомиться о выполнении плана выпуска танков, а у председателя колхоза - о том, как идет уборка урожая. Необычным было то, что товарищ Сталин позвонил контр-адмиралу Заостровцеву только ради того, чтобы сообщить, что капитан второго ранга Котельников ровно через час должен быть у телефона: дескать, достаньте его хоть из-под земли. А меня из-под земли доставать не надо, я как штык у себя на лодке. Посыльный, прибежавший из штаба бригады, вид, надо сказать, имел неуставной: глаза выкачены, весь растрепанный, бескозырка сбилась набок.
- Товарищ капитан второго ранга... - задыхаясь от быстрого бега, произнес он, - вас товарищ Сталин к телефону!
Замечание, которое я хотел сделать молоденькому краснофлотцу, явно призванному в ряды РККФ недавней весной, колом застряло у меня в глотке. После такой новости - «товарищ Сталин зовет к телефону» - говорят, падали в обморок и бывалые люди, в боях гражданской войны не кланявшиеся пулям. Ведь так можно и взлететь очень высоко, и рухнуть до самого дна, как некоторые некогда прославленные и орденоносные деятели, ныне названные «врагами народа». Но я не чувствовал за собой никакой, даже самой малой, доли вины, так что пошел в штаб бригады лишь с чувством легкого волнения и недоумения: «А с чего бы это вдруг такой козырный интерес?».
Когда я явился в кабинет контр-адмирала Заостровского, там все уже было спокойно, только остро и тревожно пахло валерьянкой. Командир бригады у нас человек небоевой, в подплаве служил исключительно в мирное время, а с началом войны стали поговаривать, что Алексей Тимофеевич «не тянет» даже должность командира учебной бригады, и уж лучше бы его перевели на какую-нибудь сугубо тыловую должность.
И вот долгожданный звонок. Командир бригады снимает трубку, слушает, говорит: «Да, товарищ Сталин, здесь», после чего передает трубку мне.
- Здравия желаю, товарищ Сталин! - почему-то закрыв глаза, рапортую я.
- Здравствуйте, товарищ Котельников, - отвечает голос вождя, знакомый каждому советскому гражданину. - Партия и правительство намерены поручить вам очень ответственное задание с наивысшим уровнем секретности, особой государственной важности. Скажите, вы согласны принять эдакого кота в мешке без предварительного разглашения или нам следует обратиться к следующим кандидатурам в списке?
- Так точно, товарищ Сталин, согласен! - отчеканил я. - Сочту за честь выполнить любой приказ партии и правительства!
- В таком случае, - сказал Верховный, - сейчас вы напишите расписку о неразглашении, которая останется у товарища Заостровского, а сами с одним только тревожным чемоданчиком прибудете на аэродром «Бычье поле», куда в течение одного часа опустится аэрокосмический летательный аппарат наших новых союзников из-за пределов этого мира. Все дальнейшие инструкции, что и как вам предстоит делать, вы получите от главнокомандующего объединенными вооруженными силами княжества Великая Артания и Четвертой Галактической империи товарища Серегина Сергея Сергеевича, в распоряжение которого мы вас и откомандировываем до особого распоряжения. До свиданья, товарищ Котельников, надеюсь и в дальнейшем узнавать о вас только хорошее. А сейчас передайте ка трубку товарищу Заостровцеву, нам нужно сказать ему несколько слов.
Я передал трубку командиру бригады и, сняв с головы фуражку, отер со лба хладный пот. Не было у бабы забот, купила баба порося... И теперь мне предстоит нечто, о чем даже товарищ Сталин предпочел не говорить прямо. Так, значит, все это правда, и могущественнейший нездешний союзник и в самом деле существует не только в солдатских легендах и преданиях. На нашем горизонте нарисовались какие-то там княжество Великая Артания и Галактическая империя, аж даже четвертая по счету, и представляет их сразу один человек, который не любит немцев до зубовного скрежета.
Впрочем, если имеется прямой приказ Верховного Главнокомандующего, то его следует выполнять, а не обсуждать... И через час я уже стоял на окраине Кронштадтского аэродрома «Бычье поле», напряженно вглядываясь в покрытое редкими облачками летнее голубое небо и стараясь угадать, как будет выглядеть летательный аппарат из-за пределов этого мира.
Действительность превзошла все мои ожидания. Появившаяся в небе конструкция была похожа на гигантскую рыбу-ската грифельно-черного цвета с большими красными звездами на коротких крыльях, плавно переходящих в объемный фюзеляж. А еще это устройство не издавало в полете никаких звуков, кроме легкого свиста, смешанного с шипением, а также не имело винтов или там ракетных двигателей, так что было непонятно, за счет чего оно вообще движется. Когда этот аппарат завис в нескольких сантиметрах над землей, то стало видно, что своими размерами, то есть размахом крыльев, он не уступает разбившемуся перед войной гиганту «Максим Горький», а внутренним объемом фюзеляжа в несколько раз превосходит этого рекордсмена советской авиапромышленности. Судя по высоте, так сказать, в холке, там внутри может быть два, а то и три этажа палуб.
Посадочный люк открылся не как у всех нормальных людей, в борту, а прямо в корме, где метра на полтора вправо и влево разъехались бронированные сегменты створок грузового люка. При этом было видно, что если люк раскроется до конца, то в образовавшийся проем смогут проезжать танки и тяжелые грузовики. А так просто приоткрыли щель, чтобы смог пройти человек. С первого же взгляда стало понятно, что этот рейс был грузовым, и меня прихватили просто по пути, чтобы не гонять здоровенную машину только ради одного человека. Внутреннее помещение освещалось тусклыми лампами красного цвета, примерно как в фотолаборатории, а загадочный главнокомандующий объединенными вооруженными силами неизвестных мне Великой Артании и Четвертой Галактической империи стоял в проходе между двумя уходящими к потолку штабелями металлических контейнеров. В его облике я не заметил чего-либо загадочного либо инопланетного, даже форма его отличалась от обмундирования РККА лишь некоторыми деталями. Например, вместо фуражки на нем была кепи, спереди украшенная красной пятиконечной звездой. Еще неопытного человека могли бы ввести в заблуждение капитанские петлицы на его мундире, но, черт возьми, такого властного и уверенного в себе выражения лица я прежде не видел даже у маршалов и адмиралов. В связи с этим на ум приходит царь Петр Первый, который в повседневной жизни предпочитал носить как раз капитан-бомбардирский мундир.
- Здравствуйте, товарищ Котельников, - сказал мне этот человек. - Я товарищ Серегин, в неофициальной обстановке вы можете называть меня просто Сергеем Сергеевичем. Ничего не бойтесь и, главное, ничему не удивляйтесь, потому что с этого момента далекое послезавтра всего человечества для вас уже наступило. А сейчас идите за мной. Все прочие разговоры потом.
Пока товарищ Серегин все это говорил, бронированные створки за моей спиной снова сомкнулись, правда, никакого ощущения начавшегося полета я не испытал. Тем временем хозяин этого места решительно развернулся и пошел вперед, так что мне не оставалось ничего другого, как, сжимая в руке маленький чемоданчик, двинуться за ним. Ведь направил меня сюда сам товарищ Сталин, и не простым приказом, а с моего собственного согласия. А тут уж, если говорить по-русски, «взялся за гуж, не говори, что не дюж». Проход между штабелями закончился стенкой, возле которой куда-то вверх уходила толстая труба с овальным проемом, похожая на шахту лифта, только вот его кабины видно внутри не было видно: только проем, и все. Товарищ Серегин сказал, чтобы я д