елал все так же как он, после чего шагнул внутрь этой трубы и быстро уплыл вверх, только ноги в высоких шнурованных ботинках мелькнули в верхней части проема. Надо же - лифт без кабины... Действительно, далекое будущее как оно есть. Я шагнул следом за моим проводником и, повинуясь неведомой силе, подхватившей мое тело, всплыл так же успешно, как и сам товарищ Серегин.
Несколько секунд стремительного подъема - и я уже стою в кабине пилотов, расположенной примерно на высоте третьего этажа от земли. Удивительным тут было все. В передней части длинного и узкого полутемного помещения стояли два больших кресла, в которых сидели пилоты, скрытые от моего взгляда высокими спинками, за ними располагалось два ряда кресел поменьше, предназначенных для таких случайных попутчиков или пассажиров. А прямо перед пилотами находился ярко сияющий дневным светом полусферический стеклянный пузырь1, открывающий вид вперед, в стороны, вверх и вниз. Только, к моему удивлению, земли под нами было уже почти не видать. Она лежала где-то далеко внизу, подернутая синеватой дымкой, а впереди было только стремительно темнеющее небо. Окажись на моем месте летчик - он, наверное, кричал бы уже от восторга... Только я к этому великолепному зрелищу остался равнодушен, почти. Мы, подводники, никогда не видим окружающей нас подводной среды, и ориентируемся в ней отчасти на слух, отчасти наощупь34, и видим то, что творится на поверхности только через узкую трубу перископа.
Примечание авторов:
- Здесь разговоры разговаривать гораздо удобнее, чем в грузовом трюме, - сказал товарищ Серегин. - До места лететь нам не меньше трех часов5, так что, товарищ Котельников, давайте присядем в кресла, как цивилизованные люди, и вы можете задавать мне вопросы, а я буду на них честно отвечать, просто потому, что по-иному не умею. Как говорил Суворов, каждый солдат должен знать свой маневр, и ваш случай не исключение.
Я огляделся по сторонам и подумал, что в таком интерьере любой, даже самый фантастический ответ покажется правдивым, тем более что небо перед нами приобрело уже темно-фиолетовый оттенок, а Земля внизу выгнулась чашей.
- Э-э-э, товарищ Серегин, - сказал я, усаживаясь в довольно мягкое кресло, - кроме того, что я сейчас вижу прямо перед собой, я не знаю о вас ничего. Товарищ Сталин спросил меня, согласен ли я выполнить задание партии и правительства без его предварительного разглашения, и когда я согласился, направил меня к вам, назвав котом в мешке. В первую очередь, мне хотелось бы знать, как вы, советский командир, могли согласиться стать главнокомандующим объединенных вооруженных сил какого-то там княжества Великой Артании и Галактической Империи? И вообще, как в далеком послезавтра человечества вообще могли сохраниться империи, ведь всем известно, что это настолько отсталый политический строй, что при нем невозможен ни социальный, ни технический прогресс?
- Не всегда то, что известно всем, является истиной, - загадочно улыбаясь, ответил он. - Так, например, главная на данный момент должность товарища Сталина «Верховный Главнокомандующий» на латыни называется коротко и просто «Император», так что вы тоже живете в Империи, даже если напрямую она так не называется. Если копнуть историю, то параллели становятся даже более полными. Древнеримских императоров полномочиями наделял Сенат Римской Республики, а товарищ Сталин был назначен Верховным главнокомандующим совместным решением Президиума Верховного Совета, Совета Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б). Так что империя империи бывает рознь, самое главное, чтобы высшее должностное лицо в государстве стояло бы над всеми партиями, классами и стратами, соблюдая интересы народа в целом, на что был категорически не способен последний царь из рода Романовых.
- Но товарищ Сталин никак не может стоять над всеми партиями, потому что партия у нас только одна, большевистская, и он - ее Генеральный секретарь, - возразил я.
Товарищ Серегин вздохнул и ответил:
- Партия власти, особенно в том случае, когда она единственная партия в стране, втягивает в себя людей самых разных убеждений. Впоследствии эти люди образуют фракции, и начинается то, что называется межфракционной борьбой за влияние на генеральную линию. Задача товарища Сталина - стоять над этим внутрипартийным клокотанием и своевременно осаживать самых догматичных, торопливых и оппозиционно настроенных. Иногда этот процесс вырывается из-под спуда, и тогда начинаются кампании чисток партийных рядов от всякого рода перерожденцев, классовых врагов, оппозиционеров и затесавшихся проходимцев-карьеристов, ибо в противном случае будет большая беда. Знакомая картина, товарищ Котельников?
- Да, товарищ Серегин, знакомая, - подтвердил я и тут же спросил: - А что, без этой межфракционной борьбы, будь она неладна, никак нельзя?
- На вашем уровне развития цивилизации - никак, - ответил мой собеседник. - Для этого надо видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими хотят казаться, и отбирать в органы власти только правильных честных людей с развитыми талантами управленцев. Люди, с которых я беру пример, подняли на недосягаемую высоту институт социоинженерии и профориентации, и, несмотря на то, что у меня немного другие методы, вам придется брать пример именно с них. Впрочем, как мне кажется, мы отклонились от основной темы, точнее, забежали вперед. Давайте я вам расскажу всю свою историю от начала до нынешнего момента, а вы не будете перебивать меня разного рода риторическими вопросами, ибо все целиком вам станет понятно только в конце повествования.
- Товарищ Серегин, скажите, зачем вы со мной так возитесь, рассказываете все эти политические премудрости и пытаетесь убедить, вместо того, чтобы просто приказать, ведь товарищ Сталин прикомандировал меня к вам в полное подчинение? - спросил я.
- Вы, товарищ Котельников, истинный Защитник Отечества, а значит, в полной мере достойны моей защиты и опеки, - ответил мой собеседник и глаза его сверкнули бело-голубым огнем. - Кроме того, я выпросил вас у товарища Сталина, чтобы назначить на важную и ответственную должность, так что воспринимайте мой рассказ как инструктаж перед заступлением на пост. Итак, слушайте: родился я в тысяча девятьсот восемьдесят первом году...
Надо сказать, что рассказ товарища Серегина длился даже несколько дольше, чем время полета до космического корабля, который, как оказалось, вращался вокруг Земли. К концу разговора я был уже достаточно подготовлен для того, чтобы, не дрогнув лицом, пожать руки двум темноэйдже-ловским пилот-лейтенантам, которые и управляли средним транспортным челноком. Я советский человек, а значит, должен быть выше разных национальных и расовых различий, тем более что и товарищ Серегин придерживается того же принципа. Более того: каждому, кто готов разделить его цели и задачи, он говорит: «Я - это ты, а ты - это я», приводя, таким образом, этих людей в состав своего Воинского Единства, где не злословят, не предают, не бьют в спину и всегда поступают только по совести.
Начинал товарищ Серегин свой путь по мирам с восемью подчиненными, как обычный капитан армейского ОСНАЗа своего времени, зато на уровне нашего мира в его подчинении оказалось больше полумиллиона бойцов и командиров при боевой технике и средствах огневой поддержки. А еще есть какой-то там космический линкор планетарного подавления, который сам по себе и есть Четвертая Галактическая империя. Отдельно надо упомянуть совсем недавно обретенных в его Единство темных, серых и светлых эйджел, которые сами по себе - отдельное оружие страшной разрушительной и созидательной мощи.
А еще я теперь знаю, что товарищ Серегин всегда приходит на выручку униженным и оскобленным, уничтожая обидевших их злодеев, но при этом щадит сдавшихся врагов, если, конечно, они не совершили непростительных преступлений. Это именно армия товарища Серегина переломала ноги германскому блицкригу, заставив его кувыркаться через голову. Делом его рук оказались и контрудар под Островом, и Житомирская операция, и искусственный циклон, утопивший в грязи германское наступление на Москву. Но самое важное заключается в том, что этот человек, называющий себя Бичом Божьим, с первых же дней своего участия в нашей войне с фашизмом принялся освобождать наших товарищей, попавших в германский плен, и снова ставить в строй, давая им в руки оружие. Тысяч двести (а может, и более) из полумиллиона у него как раз таких моих современников и соотечественников, спасенных от голодной смерти и издевательств, и именно они сейчас сражаются под командованием лучших советских генералов за Белостокскую освобожденную зону, набираясь незаменимого боевого опыта, а злость к врагу им привили сами немцы.
И вот уже в самом конце разговора, когда мы прибыли в конечную точку путешествия, я наконец узнал, для чего я понадобился этому человеку, совмещавшему в себе невозможные титулы дважды члена ЦК партии большевиков, специального исполнительного агента Всемогущего Боженьки и самовластного монарха. Оказалось, что товарищ Серегин наметил меня в командиры трофейного кос-
мического корабля, ранее принадлежавшего тем самым темным эйджел, которых он победил, а потом милосердно провел через процедуру инверсии. С людьми так нельзя, а вот с эйджел, фанатически соблюдающими свои клятвы, любое другое решение было бы непростительной глупостью. Более того, оказалось, что этот Корабль живой (ибо там, в соседнем рукаве Галактики, по-другому не умеют), разумный, и даже женского пола... Более того, товарищ Рион, взбунтовавшаяся против предыдущих хозяев и ударившая им в спину в момент штурма (из-за того, что они держали ее в рабстве), уже имеет в Воинском Единстве товарища Серегина немалый титул маркграфини, что со средневекового языка можно перевести как «комендант приграничной крепости». Впрочем, товарищ Серегин зовет Рион просто «Маленькая», и та млеет от этой немудреной словесной ласки, будто кошка, которой чешут за ухом.