И вот мы на месте. На этот раз обошлось без штурмоносца, одним лишь порталом, ибо точка ровно между деревней Красновичи и хутором Кучма была известна нам заранее. Одна нога здесь, а другая уже там - и готово. На этот раз меня сопровождают Колдун, юные адъютанты, отделение первопризывных амазонок и... товарищ Сталин. Кстати, Кобра с Мишелем ушли на дело в восемнадцатый год по душу есаула Семенова. И вместе с ними отправилась изъятая из резерва уланская дивизия полковника Карпова, на сто процентов укомплектованная остроухими старших возрастов. Никаких молоденьких выпускниц питомников; все - матерые ветеранши, пережившие не одну междоусобную схватку в войнах на стороне содомитян и несколько сражений в составе моей армии. Зная Кобру и этих суровых плечистых бабцов, можно предположить, что от Семенова мне привезут только отрезанные уши, в лучшем случае, голову без тела для пополнения коллекции, а баргуты, японцы и прочая околосеменовская шпана останутся в степи мелко нарубленным фаршем. Звено «Шершней» им в этом в помощь.
Я щелкаю пальцами - в воздухе повисает рассеянное сиреневое сияние: Истинный Свет в режиме подсветки, как он есть. И тут же, как изображения на фотобумаге под действием проявителя, в этом свете начинают проступать силуэты того, чего в этом мире нет и быть не может. Массивный контур портала, похожий на Стоунхендж, затмевающий собой звезды. Силуэты палаток у опушки леса, там же - нечто укрытое едва заметными маскировочными сетями. С другой стороны на значительном удалении от основного лагеря - контуры танков, БМП и ЗСУ, выглядящих так, будто это ложные цели, которые поставили там нарочно. А совсем рядом, вдоль дороги, в два рядя выстроены накрытые растянутыми на шестах масксетями с одной стороны «вертушки», сборная эскадрилья из «Аллигаторов», «Крокодилов» и «Мишек», с другой - кажется, «Грачи» и Як-130. На фоне неба вращается призрачная антенна РЛС, указывая, что где-то совсем рядом притаились остроклювые «Буки».
Меня чуть на слезу не пробило: отброшенная тем миром тень говорила, что там, на этом месте, в том мире обосновалась родная мне российская армия. И эту картину видим не только мы с Колдуном, но и прочие наши спутники, не обладающие магическим зрением. А мы с товарищем Сталиным, и еще немного Колдун, воспринимаем и моральный настрой гарнизона этого полевого лагеря. В боевой поход на эту сторону Врат три или четыре сотни российских солдат и офицеров, находившиеся в ближайших окрестностях, пошли не за зипунами или новыми землями, а ради того, чтобы встать плечом к плечу с дедами и прадедами в их эпической борьбе против коричневой чумы Европы. Они излучали это чувство святости и непререкаемой правоты вполне отчетливо, и это, как сигнал системы «свой-чужой», вызвало у меня дополнительное ощущение, что там находятся как раз те люди, с которыми я одной крови. И это же ощутил Виссарионыч - частично напрямую, а частично воспринимая мои отраженные чувства.
- Теперь, - сказал он, - вы, товарищ Серегин, можете быть спокойны: ваш курс верен и ведет он на соединение со своими.
- Да, товарищ Сталин, вы правы, - сказал я, - можно сказать, что мне только что доставили привет из родного мира. Домой вдруг захотелось, аж сил нет. Как-никак два с половиной года в боях и походах. Но это пройдет, ибо ничто человеческое нам не чуждо. Зато теперь я уверен, что наше тамошнее набольшее начальство на задачу, поставленную моим Патроном, отреагировало правильно, а значит, с родной мне Российской Федерацией все будет хорошо, и единственная задача, которую мне, может быть, придется решать в родном мире - это поддержка огнем товарищей по оружию. «Неумолимый», зависший на низкой орбите - это тоже весомый аргумент в планетарной политике. Такое знание, знаете ли, тоже стоит дорогого.
В этот момент в нашу сторону направилась тень человека одетого в полевую форму ВС РФ. То есть шел он по своим делам, а мы просто случайно очутились у него на пути. Вот он подошел вплотную, остановился у края дороги, будто к чему-то прислушиваясь, и я даже смог прочесть нашивку у него на груди: «Погорелов П.В.». На мой опытный взгляд, это один из тех офицеров, что составляют основу армии, безропотно тянут службу в гарнизонах по всей стране и не стремятся на московские паркеты. По его простому русскому лицу я видел, что совсем недавно он был в первом в своей жизни бою, видел, как погибают боевые товарищи, и сам убивал без счета, но этот опыт его не сломал, а укрепил и закалил. Если не убьют в следующих боях, то будущее у этого мотострелкового капитана хорошее: быть ему и майором и полковником, и даже, может быть, он распишется на стене местного Рейхстага за себя и товарищей.
Постояв немного возле нас, но так ничего и не обнаружив, капитан ушел проверять посты, а я вполголоса, будто нас могли услышать, сказал Отцу Народов:
- Посмотрев на этого командира, что есть плоть от плоти нашей армии, я, товарищ Станин сделал вывод, что по большому счету мне и в самом деле беспокоиться не о чем. Во всех мирах Основного Потока после точки нашего отбытия история идет правильным путем, так что и мне спешить и суетиться не надо. Сначала я должен как можно лучше сделать свою работу в уже открывшихся мирах, и только потом подниматься дальше. Колдун, как с проходимостью канала в тот мир?
- Канал вполне проходим, но на нем, как и вчера, висит логический запрет Отца, - ответил наш маг-исследователь. - И так же дела обстоят с каналом в мир, где на выручку Советскому Союзу со всеми своими чудесами пришли товарищи из Галактической империи.
- Знаете, товарищ Серегин, - сказал вдруг Виссарионыч, - прежде для меня слова «товарищи» и «империя» были понятиями, несовместимыми в таком контексте. Но теперь, под вашим влиянием, я воспринимаю их соседство как вполне естественное, в то время как некоторые коммунисты и в самом деле могут быть хуже псов.
Я подумал и ответил:
- Царь Николай во всех трех его доступных мне изводах раньше благоговел перед Наполеоном Бонапартом, маленьким капралом, сумевшим изменить мир, но теперь еще больше преклоняется перед фигурой товарища Сталина, потому что Боня свою главную войну проиграл, а вы, наоборот, выиграли. Вот такими могут быть коллизии судьбы. Ну а о коммунистах, которые могут быть хуже псов, мы сейчас с вами говорить не будем, потому что у меня таких в башне Терпения целая коллекция из восемнадцатого года, начиная с Троцкого и Свердлова и заканчивая тварями поменьше.
- Скажите, а ваша Кобра и в самом деле врезала Красивой Ненужности сапогом по колокольчикам? - неожиданно спросил меня Отец Народов. - Я бы подобного от этой милой девушки не ожидал.
- Да, товарищ Сталин, это правда, - ответил я. - Мосье Бронштейн слишком громко протестовал против моего вмешательства в ход переговоров, и тогда я попросил Кобру установить тишину -неважно, каким методом, лишь бы пациент остался живой и мог ответить на вопросы следствия. Получилось как нельзя лучше, так что потом я объяснил господам германским генералам, что всякий, кто провозгласил возможность неограниченного насилия, не должен обижаться, когда такое же насилие будет применено против него самого. И все присутствующие все поняли правильно, ведь сумрачные тевтонские гении тоже являются любителями и знатоками неограниченного насилия - примерив ситуацию на себя, они сразу поделались идеальными паиньками...
Отключив заклинание Истинного Света, после чего тени иного мира растворились в ночной мгле, я добавил:
- Впрочем, сейчас та история уже не имеет никакого практического значения, как и любые дела давно минувших дней. Здесь мы увидели все, что нам требовалось, и даже немного больше, так что можем расходиться «по домам». Вы, товарищ Сталин, с нами или к своим Верным?
- К Верным! - ответил Отец Народов. - Рядом с ними я чувствую себя в большой и дружной кавказской семье, где все готовы друг за друга жизнь отдать. И, кстати вы оказались правы: бойцы двести одиннадцатой воздушно-десантной бригады, помимо обычной присяги, тоже начали приносить мне страшную встречную клятву, и первым, кто это сделал, был полковник Глазков. А вот товарищ Влодзимерский, на которого я по вашему совету глянул Истинным Взглядом, мне категорически не понравился. Такой пакости во внутренних органах нам не надо.
- В таком случае, - сказал я, - мне следует вернуть в ваше распоряжение майора Здорного и его бойцов-пограничников. Парни и их командир уже давно бредят Призывом, но пока держатся, потому что верны именно вам. Как только вы сделаете майора своим Верным, в вашем распоряжении появится крысиный волк, которого с особыми полномочиями можно будет запускать в логово к Лаврентию Павловичу. Истинный Взгляд у него уже есть, как и понимание того, что следователи-фальсификаторы могут быть даже опаснее, чем генералы-изменники. К тому же, имея дело со своим Верным, вы точно будете знать, что ложащиеся к вам на стол бумаги выверены с точностью до грамма и преследуют исключительно интересы Советского Союза, и ничто более.
- Хорошо, товарищ Серегин, - сказал Сталин, пожимая мне руку, перед тем, как шагнуть в раскрывшийся портал, - присылайте на дальнюю дачу товарища Здорного и его людей, и я поступлю с ними в соответствии с вашим советом. Всего вам наилучшего!
Закрыв портал за Отцом Народов, я открыл новый, прямо в Тридесятое царство. Там у меня сегодня вечером на танцульках предстояло еще одно дело - сватать генерала Федора Келлера к Петру Второму, который на самом дела Первый.
Восемьсот пятьдесят третий день в мире Содома, поздний вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, танцплощадка
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
Генерала Келлера мы к встрече с императором Петром Алексеевичем «два в одном» предварительно подтянули по состоянию здоровья в режиме «двадцать лет с плеч», но с внешним обликом ничего делать не стали. Не к лицу командующему всей русской кавалерией вид юного корнета. Облик седоусого старого рубаки гораздо больше соответствует его будущей должности. Зато его сын Борис категорически решил остаться со мной, уже принес страшную встречную клятву и зачислен в строй резервного кавкорпуса. И вместе с ним осталась его супруга, которой Лилия и Галина Петровна в один голос заявили, что ей обязательно нужно учиться на хирурга, потому что у молодой женщины «золотые руки».