- А вот это - люди, в руководстве вашей партии вполне положительные, - прокомментировал я, выкладывая на стол портреты Леонида Ильича, маршала Гречко, Андрея Громыко и Дмитрия Устинова. - Посмотрите и сравните впечатления.
- Да, так и есть, - ответил Григорий Романов. - Чувствуется, что у каждого из этих людей имеются свои маленькие слабости, но в общем и целом это верные и надежные товарищи, настоящие борцы за дело социализма и счастье советского народа.
- Верно, - сказал я, выкладывая еще несколько «портретов». - А вот это люди, которых мы вместе с Леонидом Ильичом вычистили из Политбюро на заседании пятого января, когда вы сами из кандидата стали действительным членом. Между прочим, случилось это тоже благодаря Истинному Взгляду, которым я к тому моменту уже успел наделить товарища Брежнева. Любуйтесь.
- Это пустышка, - сказал председатель комиссии партийного контроля, откладывая в сторону портрет Суслова. - Бывший товарищ Гришин полностью переродился, Кириленко дурак и зазнайка, Косыгин, несмотря на некоторый ум, это довольно поверхностный человек, находящийся под влиянием своего окружения, а Подгорный, Полянский и Демичев - оппортунисты-еретики, пережитки эпохи волюнтаризма, вольно или невольно размывавшие идейный и экономический фундамент Советского Союза.
- Все правильно, - сказал я, раскладывая перед Григорием Романовым следующий пасьянс. - А теперь самое интересное. Эти люди еще ходят на свободе, и при этом представляют собой немалую опасность для дальнейшего существования Советского Союза. Вот это - первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС, будущий секретарь ЦК по сельскому хозяйству и Генеральный секретарь партии, а также первый и последний президент Советского Союза, дурак и карьерист, всего за шесть лет разваливший пусть и не беспроблемную, но великую страну до состояния Российской империи в феврале семнадцатого года. В памяти потомков отложился как «Мишка Меченый» и «Горбач» - человек, который все просрал, но так ничего и не понял. А вот его главный оппонент и лютый враг -первый секретарь Свердловского обкома Борис Николаевич Ельцин, будущий первый президент РСФСР и Российской Федерации, образовавшейся после буржуазного переворота девяносто первого года...
Одним словом, сдал я товарищу Романову на руки всю кодлу засевших в верхушке партии перерожденцев, карьеристов, властолюбцев и скрытых националистов, кого помнил сам и кого мне подсказала значительно более сведущая энергоооболочка. Теперь все они у него на карандаше. И едва эта работа была завершена, как за окнами прогремел чуть слышный гром с ясного неба. Небесный Отец одобрил наши труды, а значит, переводим дух и идем дальше. За оставшееся до Пленума время товарища Романова следует познакомить с товарищами из мира победившего Октября, провести по всем интересным местам Тридесятого царства, познакомить с моими воительницами-остроухими, дать возможность посетить «Неумолимый» и Аквилонию. Чем больше самой разнообразной информации получит этот человек, тем лучше.
Пройдет еще четыре дня, и Советский Союз потрясет первая судорога новой великой чистки, избавляющая руководство страны от человеческих отходов, накопившихся за двадцать лет. А вот тут главная задача председателя комиссии партийного контроля будет заключаться в том, чтобы без дополнительных подсказок с моей стороны открывшиеся вакансии заполнили бы люди дела и настоящие коммунисты, а не еще одна волна интриганов и хапуг. Особое внимание должно быть направлено на юг, Ростовскую область, Краснодарский и Ставропольский края, Донбасс, Крым и так далее, вообще на Украину.
Орбитальное психосканирование сообщает, что там разные негативные явления цветут и пахнут вдвое и втрое сильнее, чем на основной части РСФСР. Есть, конечно, еще и Средняя Азия с Прибалтикой, где советская власть уже не совсем советская, но это вторичные территории, которыми можно будет заняться после того, как будет нормализовано славянское ядро Советского Союза - основа его промышленной и интеллектуальной мощи. И укатывать это тесто до полной однородности товарищ Романов будет вместе с социоинженером светлой эйджел Соран Тил. Утверждения о том, что «партия ум, честь и совесть нашей эпохи», «народ и партия едины», а также что «партия это руководящая и направляющая сила», в настоящий момент являются не более чем пустой, ничем не обеспеченной декларацией. Теперь новый состав Политбюро при моей поддержке должен сделать так, чтобы эти лозунги превратились в суровую реальность, а жить советским гражданам с каждым днем становилось бы все лучше и веселее.
Восемьсот шестьдесят третий день в мире Содома, вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
В то время, как я занимался делами в мирах семьдесят шестого и сорок первого годов, в мире восемнадцатого года все шло своим чередом. Как и предполагалось, из своего вояжа за атаманом Семеновым Кобра привезла мне слегка опаленную, но узнаваемую голову этого обмудка. Был Семенов, да весь кончился. Так же закончился и барон Унгерн, баргуты которого вернулись в свои кочевья по причине смерти большого белого вождя, а батальон японской пехоты, приданный семеновцам в качестве поддержки, в ночном бою начисто вырубили мои остроухие воительницы. Вот и сходили за хлебушком.
Адмиралъ Колчак, по причине отсутствия мятежа белочехов, Омской директории и прочих безобразий, на данный момент никто и ничто, хотя уже успел поступить на службу к британскому королю. А это уже не лечится. По моим правилам за такой афронт положено башку срывать с плеч, несмотря ни на какие прежние заслуги, а дело отправлять в архив. Правда, пока это сокровище прячется где-то в Японии, и мне просто не до выкапывания его из той норы, куда он забился, но как только орбитальная сканирующая сеть доложит, что этот человек появился на поверхности и начал действовать, я сразу пошлю за ним Кобру для оформления по первой категории.
В Молдавии, то есть, простите, Бессарабии, генерал Неверовский, дивизия которого за счет приставших местных сил раздулась чуть ли не до корпуса, к двадцать пятому марта закончил очистку территории Российской Советской Социалистической Республики от присутствия румынских войск. К мамалыжникам в Бессарабии относились как ворам и грабителям, и как раз поэтому в самые короткие сроки численность дивизии Неверовского выросла с семнадцати тысяч до тридцати. Как я понимаю, таким путем легализовалась пропавшая вдруг с горизонта армия гражданина Муравьева. Гражданская же война, ептить, да еще на начальном этапе, когда и отдельные бойцы, и целые отряды меняли сторону в борьбе, не считая это предательством... Особо местным импонировало, что насильников, убийц и грабителей-мародеров, хоть румынских, хоть местного происхождения, в моей армии вешают после скорого военно-полевого суда высоко и коротко.
Пристал к моим гвардейцам-бородинцам и маневрировавший в районе Кишинева партизанский кавалерийский отряд Григория Котовского. Когда все эти добровольные помощники только начали появляться на горизонте, Дмитрий Петрович (Неверовский) через внутренние связи Единства спросил у меня, что делать с подобным явлением, ибо, по заведенным правилам, любое пополнение войск может вестись только через Тридесятое царство и принесение мне страшной встречной клятвы. Я ответил, что из таких вот прибившихся подразделений и отрядов необходимо формировать отдельные части союзников-ауксилариев, которые после завершения компании надо будет передать в состав местной Красной Гвардии, забрав с собой только тех бойцов и офицеров, кто выскажет к тому прямое и ясное желание. Вот так они и гуляли вместе по Бессарабии - Котовский и Неверовский.
Но самые интересные события случились не на территории бывшей Российской империи, где предсказуемо оседала постреволюционная пена, а в Европе, на Итальянском фронте. Именно туда после примирения с Советской Россией германское и австро-венгерское командование перебрасывали войска с выморочного Восточного фронта. По согласованию между кайзером Вильгельмом и императором Карлом все руководство операциями на Итальянском фронте взяло на себя германское командование, в лице достаточно прославленного генерала Отто фон Белова, четыре месяца назад уже отлупившего итальянцев в битве при Капоретто. Теперь и сил в его распоряжении было больше, и целью операции было не потеснить итальянские войска на сотню километров западнее, а полностью разгромить итальянскую армию и вывести государство потомков римлян из войны с Четверным Союзом. Но, несмотря на образовавшийся более чем трехкратный численный перевес, от идеи штурмовать итальянские позиции на реке Пьяве в лоб генерал фон Белов отказался. Задача, которую поставил ему кайзер, заключалась в том, чтобы разгромить итальянскую армию при относительно небольших потерях, а не класть в сражении треть задействованных сил. Как это было в Основном Потоке летом восемнадцатого года во время австро-венгерского наступления, генерал Гофман, прикомандированный кайзером ко мне кем-то вроде военного атташе, прочел в военно-исторических книгах из библиотеки танкового полка и передал эту информацию дальше по команде в виде аналитической записки.
И тогда у главнокомандующего германской армией генерала от инфантерии Эриха фон Фаль-кенхайна созрел план наступления в Доломитовых Альпах, позже названного «второй битвой при Трентино». Как и в первой Трентинской операции, районом сосредоточения наступательной группировки стал альпийский город Трент, откуда в Италию вели сразу две железные дороги. Соответственно, наступление должно было вестись по двум направлениям: восточному - вдоль долины реки Бренты на Падую через Боссано, и западному - вдоль долины реки Адиджи на Верону. От австровенгерской армии на основных ударных направлениях были задействованы горные стрелки и крупнокалиберная артиллерия, в частности, двенадцатидюймовые осадные мортиры «Шкода», составившие компанию германским «Большим Бертам» (420-мм осадные мортиры Круппа). При этом все остальные войска императора Карла должны были исполнять роли массовки и подтанцовки.