Все началось за сутки до начала основной части операции. Утром двадцать девятого марта германские и австрийские горнопехотные части начали обходной маневр по гребням горных хребтов, что со времен перехода армии Суворова через Альпы считалось в принципе невозможным в условиях ранней весны. А уже вечером того же дня на обоих участках прорыва неожиданно для итальянцев загрохотала австро-германская артиллерия, в том числе стянутые на этот участок в два ударных кулака все имеющиеся в наличии орудия особой мощности. Сокрушительная канонада по заранее разведанным и пристреленным целям продолжалась всю ночь. Снаряд «Большой Берты» весил около тонны, снаряд австрийской мортиры имел массу чуть меньше четырехсот килограмм, что, к примеру, в десять раз тяжелее снаряда шестидюймового орудия. В основном применялись бетонобой-ные снаряды, которые крошили выдолбленные в скалах итальянские укрепления, вызывая оползни и обвалы. Обычно, чтобы заставить капитулировать форт с гарнизоном в тысячу человек, требовалось две «Большие Берты», триста шестьдесят снарядов и сутки времени. На обоих участках прорыва по итальянской обороне работали по шесть германских сверхтяжелых монстров и тридцать двенадцатидюймовых австрийских мортир, не считая орудий меньших калибров, засыпавших итальянские укрепления тысячами химических снарядов.
Утром тридцатого марта в предрассветных сумерках артиллерийский огонь стих так же неожиданно, как и начался, и в атаку пошли закаленные в боях штурмовые батальоны кайзера, а заблаговременно вышедшие на исходные позиции германские и австрийские горные стрелки, обойдя укрепленные позиции по горным тропам, спустились в тыл к обороняющимся итальянским войскам и атаковали штабы, склады и пути снабжения. И бысть там великая резня. И тогда же, утром тридцатого числа, чтобы итальянское командование не скучало, австрийские войска на реке Пьяве начали имитацию подготовки к наступлению; в основном это выражалось в ураганных артиллерийских обстрелах переднего края противника, в том числе и химическими снарядами.
Тем временем вслед за штурмовиками, прорывающимися через нагромождения рваного железобетона и битого камня, вперед пошли саперные части, разбирающие завалы и железнодорожные войска, исправляющие поврежденные пути. А уже следом за ними двинулись вперед германские бронепоезда артиллерийской поддержки с десяти- и пятнадцатисантиметровыми орудиями. К полудню фронт на обоих участках был прорван на всю глубину и по железнодорожным путям вперед рванулись специальные легкие бронепоезда развития успеха с десантом на броне, а за ними - эшелоны с резервами. В четыре часа вечера такие мобильные передовые отряды ворвались в городок Боль-сано-дель-Граппа у подножья Альп на восточном направлении прорыва, и германская пехота тут же начала укрепляться на захваченном плацдарме. А за час до наступления темноты то же произошло с городком Домельяра-Сант-Амброджо, расположенным всего в пятнадцати километрах от Вероны.
А вот это уже было блюдо из книги рецептов русской кухни, изобретенное, кстати, небезызвестным бывшим подполковником Муравьевым - «эшелонная война». Пух и прах, шок и трепет. Кушайте, синьоры итальянцы, горячее, только не обляпайтесь.
А синьоры в течение тридцатого числа находились в ступоре, ведь происходило то, чего не могло быть никогда. И только утром тридцать первого марта итальянское командование развило бурную деятельность, но не по организации контрудара, а по экстренному и оттого беспорядочному отступлению из наметившейся ловушки. Первая итальянская армия под командованием генерала Гульельмо Пекори-Джиральди, основными своими силами угодившая между двумя австро-германскими прорывами, сначала медленно, с выделением сильных заслонов, а потом все быстрее и быстрее, принялась отступать на юг, потому что австрийцы подгоняли их в спину не только свистом и улюлюканьем. К полудню, сбивая довольно немногочисленные заслоны, австро-германские войска на второстепенном направлении в долине реки Астико по линии Тонецца-дель-Чизмоне - Арсьеро - Тьене -Виченца также продвинулись на пять-восемь километров. Отсутствие здесь железной дороги чрезвычайно затрудняло снабжение войск (потому-то это направление и было признано второстепенным), но не отпускать же гадких макаронников без напутственных пинков в спину. В результате отступающие итальянцы запаниковали и побежали, бросая артиллерию и обозы.
Но самый ужасный ужас и кошмарный кошмар творились на рубеже реки Пьяве, и не из-за какого-то особо сильного австрийского натиска, а из-за обратившегося в бегство большого количества войск, которым были еще памятны кошмары отступления в битве при Капоретто. К отступающим войскам присоединилось гражданское население, что совершенно закупорило дороги. Командующий второй австро-венгерской армией фельдмаршал Святозар Бероевич, поняв, что итальянцы поспешно отступают, отдал приказ начать форсирование Пьяве в направлении на Тревизо.
Утром того же дня германские авангарды в западной полосе прорыва вломились в Верону, где вообще не было никакого итальянского гарнизона, а восточная группировка последовательно захватила Кастельфранко-Венето и городок Читаделла. И уже к полудню передовые австрийские части неожиданно ворвались в Падую, где завязали бой с ошметками разгромленной при Капорето второй итальянской армии, находящейся на переформировании. А вот это для Италии была уже катастрофа. С учетом наличия в австро-германских тылах солидных резервов, которые прямо сейчас по железной дороге перекачиваются к Вероне и Падуе, не пройдет и нескольких дней размашистой эшелонной войны, как примерно девяносто процентов всей итальянской армии будут окружены в районе
Венеции, и вместе с ними в котле окажутся десять16 дивизий Антанты. Порядочные люди в таком случае стреляются, а непорядочные выбрасывают белый флаг, высылают парламентеров и стараются выговорить условия капитуляции попочетнее.
20 февраля 1976 года, 11:05, Москва, Кремль, Большой Кремлевский дворец, зал для заседаний Совета Союза, Пленум ЦК КПСС
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
Февральский предсъездовский пленум ЦК КПСС, за которым мы с товарищами Сталиным и Лениным приготовились наблюдать через просмотровое окно из дворца Браницких, должен стать очередной этапной вехой по переводу этого мира на новую, более счастливую колею. То, что я делал тут прежде, было лишь подготовкой, и лишь сейчас начнется основная работа. Именно на этом Пленуме товарищ Брежнев заявит курс на полное восстановление преемственности к той советской системе, что существовала до 1953 года. Ведь сталинизм - это не только регулярные чистки партийного и государственного аппарата от врагов и перерожденцев, но и курс на опережающее научно-техническое и промышленное развитие, сбалансированную многоукладную экономику, процветание и достаток всего советского народа, а не только партийной прослойки, а также независимость от западных центров идейной мысли.
А то энергооболочка подсказывает, что некоторые советские дипломаты и делегированные для международных контактов партийные деятели при встречах со своими оппонентами из буржуазных стран самым неприкрытым образом демонстрируют вторичность своего мышления по отношению к западным образцам, а потому на переговорах ведут себя чрезмерно уступчиво и даже заискивающе. Чистейшая же смердяковщина! В прежние темные времена за такое, бывало, расстреливали. И поделом. Именно из этих настроений, как опарыши из навозной кучи, родилась постперестроечная «элита» девяностых, заносившая хвосты и иностранным советникам, вроде небезызвестного мистера Браудера, и отечественным олигархам. Насколько я помню свой родной мир, там это поветрие не изжито и по сей день.
Но не все так плохо под Луною. Несколько дней назад я засадил в это тухлое болото любителей всего западного большой угловатый кирпич своей чилийской операции, и теперь весь мир ожидает продолжение банкета. Впрочем, и от того, что уже случилось, шум пошел на весь мир. Все, в первую очередь Советский Союз и прочие страны соцлагеря, видели, как низводят и курощают американских сукиных детей, как парят в воздухе большие десантные челноки и юркие агрессивные «Шершни». Пока я ни с кого не сдирал живьем шкуру, никого не сажал на кол, не рубил голов, не расстреливал и не ссылал пожизненно в Каменный век. Все это деятелям хунты Пиночета обещано только после открытого беспристрастного суда, с оглашением всех вин и вынесением приговора судом присяжных; причем судить их будут те, кого эти деятели отстранили от власти, лишили всех прав, держали в застенках и угнетали своей тиранией.
И хоть я благополучно вернул мистера Поппера на улицы Вашингтона по уши напичканным предостерегающей информацией, администрацию Джеральда Форда все равно одолевает воинственный зуд. Во-первых, я вчистую разорил курятник на американском заднем дворе, а это вашингтонским политиканам обидно до слез. Во-вторых, второго ноября предстоят президентские выборы, и позиция мистера Форда на них, мягко выражаясь, шаткая. Война во Вьетнаме проиграна, экономическая ситуация ухудшается, опора нынешнего американского общества (яппи-класс, самостоятельные преуспевающие и самодовольные республиканцы среднего достатка) недовольно бухтят чувствуя снижение своих доходов и увеличение расходов. Это уроженцы будущих времен вроде меня знают, что непременно победит Клинтон, тьфу ты, Картер, а республиканцы пока еще питают надежды на благополучный исход сей эскапады, а потому желают записать на свой счет небольшую победоносную войну, которая уж точно не будет как Вьетнам. Но эту туповатые парни еще не знают, с кем связались.
Ударная авианосная группа в составе ударных авианосцев «Нимиц» и «Энтерпрайз», многоцелевого авианосца «Китти Хок», а также десантных кораблей, танкеров, транспортов снабжения, крейсеров и эсминцев сопровождения (в основном старье еще послевоенной постройки, но есть и новейшие) только что покинула базу Сан-Диего. На экономичной скорости в двадцать узлов до окрестностей Вальпараисо этому соединению чапать не меньше десяти суток, а до той точки западнее Галапагосских островов, где им придет амбец, ему пять с половиной суток пути. И, кстати, с момента воссоздания Третий флот обходился без командующего, но тут начальство резко подсуетилось и назначило на должность вице-адмирала Сэмюэла Ли Грейвли-младшего. Этот тип был первым афроамериканцем в Военно-морском флоте США, служившим на борту боевого корабля в качестве офицера, первым темнокожим командующим военно-морским кораблем, и только что он стал первым из сильно загорелых парней, кто получил должность командующего флотом. На меня даже чем-то родным повеяло, из наших времен. Впрочем, топить матрасников без всякой пощады следует вне зависимости от окраса их адмирала. Оскалили на меня зубы - значит, все пойдут на дно, причем демонстративно, с такой же помпой, с какой это соединение выходило из своей базы наводить порядок на американском заднем дворе.