Несмотря на то, что даже из Хвалынского моря до Асгарда и Гибралтара палубные бомбардировщики с подвесными баками и одной ядерной бомбой не долетят даже в режиме камикадзе, закинуть этих деятелей следует в особо неприятные для жизни края, где март - это еще, собственно, зима. Аквилонская сеть орбитального сканирования подсказала нам несколько подходящих мест с обширными полыньями или ослабленными ледовыми полями, где американские авианосцы не утопнут сразу будто «Титаник». А потом американские летчики и моряки в принудительном порядке будут немного играть в полярников и ждать, когда до них дойдут руки. Живы останутся, и тому пусть будут рады. За «подвиги» в небе Вьетнама им вообще трех казней через такатумбу будет мало.
При этом транспорты снабжения и танкеры окажутся разбросанными в Атлантическом океане, в шаговой доступности от Гибралтара, куда переехал южный форпост Аквилонии. Эсминцы и крейсера, выхлебавшие от половины до двух третей запасов топлива из своих танков19, планируется разбросать вдоль побережья Африки (начиная с Атлантического побережья южнее Сахары), Аравии, Индии и Индокитая. Далеко вглубь суши (особенно в джунглях) моряки не уйдут, ибо нет ни транспорта, ни навыка к наземным операциям. Да и облико морале у них все же получше, чем у летчиков, вываливавших шариковые и напалмовые бомбы на мирные вьетнамские деревни и города, да морских пехотинцев, обращавшихся с гражданским населением наподобие людоедов из ваффен-СС. Оставлять таких рядом с местными не так страшно, как закоренелых убийц из КМП, то есть корпуса морской пехоты США.
С десантными вертолетоносцами и кораблями-доками все гораздо сложнее. Американскую морскую пехоту, еще не остывшую от борьбы с коммунизмом в джунглях Индокитая, к живым людям подпускать просто страшно, а вдруг сожрут. На настоящий момент вертолетоносцы выхлебали чуть меньше половины запаса топлива, а корабли-доки чуть больше, что означает дальность хода от четырех до шести тысяч километров. Очень не хочется, чтобы эта саранча принялась шарахаться вдоль побережья, выбирая себе место, чтобы поудачней угнездиться, и одновременно наводя геноцид на местное население. Единственный способ предотвратить такой исход событий - это при постановке десантного корабля на якорь вблизи обитаемого побережья провести на нем хорошую ночную диверсию, повредив машину или вовсе продырявив борт с гарантированным затоплением. В какое место выплыли из тех районов океана, куда мы их распределили, там пусть и обосновываются. Главное, чтобы при затоплении корабля севший на дно корпус даже в прилив не подвергался полному затоплению, ибо акулы тут шутить не будут - сожрут и правых, и виноватых.
Но представляю себе, что тогда начнется. Поскольку ЛГБТ тогда было еще не в моде, а потому и члены команд кораблей и маринесы являются самыми отъявленными натуралами, то главной валютой после высадки на берег поделаются «курочки», наловленные при набегах на местные стоянки-поселения. Их будут продавать и обменивать на других таких же, с доплатой или без, из-за них будут драться и даже убивать... Я не говорю уже о том, что при всех этих пертурбациях никто даже не попытается принимать во внимание желания и интересы несчастных жертв.
Поэтому у нас с аквилонскими товарищами уже есть договоренность, что в случае возникновения подобных эксцессов ликвидацию безобразий я беру на себя. В таком случае все запасы гуманизма у меня сразу закончатся, и в дело пойдут юные остроухие воительницы из заканчивающего сейчас свою подготовку егерского корпуса. На лесисто-пересеченной местности эти юные девицы, прекрасно вооруженные, экипированные и подготовленные, будут гораздо опаснее, чем любые вьеткон-говцы или, к примеру, красные кхмеры. И только потом прибудут местные власти, которые осудят выживших бандитов-янки своим справедливым судом, после чего начнут отделять все дурные головы от бренных тел. И не жалко мне тогда уже не будет никого, как не жалко было ни авар, ни монгол, ни эсэсманов бесноватого Адика.
Итак, все готово. Энергооболочка развернулась в активное положение и выполняет функцию коммутатора заранее рассчитанных порталов. Вот из походного ордера с ослепительной световой вспышкой исчез эсминец типа «Спрюенс, первый такого рода, вступивший в строй на Тихом океане как раз в день своего выхода в поход. Раз, как говорится, и нету. Сходил мальчик за хлебушком. Следом неведомая корова языком слизнула один из стареньких «Гирингов», за ним еще и еще. На «больших мальчиках» ходовая вахта уже заметила, что из походного ордера кто-то крадет у них эсминцы (а не заметить это было трудно), и по этому поводу в эфире уже поднялся истошный гвалт. Ну и пусть, я и не собирался особо скрывать свое авторство, поэтому пусть галдят по радио сколько им влезет, а все, кому положено, пусть их слушают. Чтобы открыть канал, пропустить корабль, закрыть и переключиться на следующий объект, уходит секунд десять-двенадцать. Поскольку вот так, поточным методом, я работаю впервые, то стараюсь не мельтешить и тщательно перепроверять выходные координаты каждого порта, чтобы ненароком не закинуть какой-нибудь из кораблей в африканскую саванну вместо океанских просторов...
О, это идея! Десантные вертолетоносцы и корабли-доки, благо до них очередь еще не дошла, как самые опасные и непредсказуемые из всех целей, лучше всего выкинуть не в центр океана, а в крупные реки, текущие через обитаемые земли. Ведь это не атомные авианосцы, реакторы которых нуждаются в забортной воде для охлаждения и чрезвычайно опасны в случае разрушения. Самое главное, что при таком варианте мы точно будем знать, что маринесы остались там, где мы их поставили, а не бродят где попало, выкидывая непредсказуемые коленца.
Европу исключаем, нечего им там делать; остается Африка, Ближний Восток (где-нибудь в среднем течении Тигра или Евфрата, примерно на широте Багдада), Индия, просторы Средней Азии, где тоже достаточно степей и текущих через них рек, и наконец, как вишенка на торте, пустыня Гоби и Китай в его срединной части. Подальше от побережья, отданного командам эсминцев и крейсеров, поближе к горным массивам. Энергооболочка по моему заданию перекоммутирует соответствующие каналы. Ну вот и все, теперь комбинация приняла законченный вид и нет у мня к этим людям внизу ни жалости, ни снисхождения. Шанс заработать себе прощение я им дал, а захотят ли они им воспользоваться, это уже их дело.
Вот закончились эсминцы, за ними исчезли все крейсера, сгинули в безвестность транспорты и танкеры, потом один другим пропали корабли-доки...
Тогда же и почти там же, ходовая рубка десантного вертолетоносца «Иводзима»
Паника среди ходовой вахты из-за того, что соседние корабли, идущие в ордере параллельными курсами, внезапно исчезают неизвестно куда в ослепительных вспышках (давление на уровне моря в обоих мирах почти одинаковое, поэтому звуковые эффекты типа «хлопок» при открытии портала отсутствуют). На корабле воют ревуны тревоги, коридоры и кубрики личного состава заливает свет красных ламп. Жуть стоит такая, что на головах у матросов и офицеров сами собой дыбом поднимаются коротко остриженные волосы. И в этот момент прямо за остекление рубки вместо непроглядной мглы безлунной ночи, где нет ни верха, ни низа, потому что искры звезд в небе легко спутать с их отражением в воде, вдруг распахивается вид на залитую то ли утренним, то ли вечерним багровым светом чуть всхолмленную равнину, через которую, едва заметно извиваясь, течет довольно полноводная река. Посадка выходит на троечку: киль корабля с грохотом и скрежетом волочется по дну, винты отчаянно молотят воду, но не в состоянии ничего изменить, потому что при осадке вертолетоносца в девять метров глубина речных вод тут едва ли не вдвое меньше. К счастью команды и десанта, дно реки в этом месте илисто-песчаное, а не каменистое, поэтому торможение выходит более-менее плавным, но все равно на борту не нашлось ни одного человека, кто не был бы сбит этим ударом с ног. В звуки ревуна вплетаются крики страха, боли и отчаяния. Потом, уж почти остановившись, вертолетоносец вдруг начинает валиться на правый борт. С палубы со страшным грохотом градом сыплются вертолеты (ибо при крене больше сорока градусов не спасают никакие крепления), а внутри корпуса с гулким хлопком лопаются паропроводы, находящиеся под давлением сорок атмосфер, и в самом конце в котельном отделении с шипением срабатывает система автоматического пожаротушения, заливая помещение густыми потоками пены. Содрогнувшись еще раз, «Иводзима» наконец замирает неподвижно. Конечная. Автобус дальше не идет.
26 февраля 1976 года, местное время 11:25. Соединенные Штаты Америки, Федеральный округ Колумбия, Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет
Утро у вашингтонских самодельных20 небожителей выдалось томным, потому что к тому моменту судьба Третьего флота стала очевидной для всех центров принятия решений: Пентагона, Белого дома, Госдепартамента и ЦРУ. Отчаянные крики в радиоэфире: «Они исчезают!», принятые на американских военных базах в районе Панамского канала, были записаны на пленку и переданы в Вашингтон по каналам кабельной связи. Двадцать минут отчаянной разноголосицы в эфире, свидетельствующей о невероятном событии в той области океана, где, в отличие от Бермудского треугольника, не ожидали ничего подобного - и тишина, из семидесяти двух вымпелов в эфире не подает голос больше никто. Самолет-разведчик, вылетев с американской авиабазы «Говард»21, расположенной на Тихоокеанском конце Панамского канала, не обнаружил в районе предполагаемого происшествия ровным счетом ничего, кроме бескрайней океанской глади.
Третий флот и в самом деле исчез бесследно, и это было так жутко, что на лысеющей голове президента Форда дыбом вставали редкие волосы. Страшно ему было еще и потому, что он был единственным политическим деятелем в истории США, который попал в Белый дом, минуя процедуру выборов в качестве президента или вице-президента, а следовательно, обладал несколько второсортной легитимностью.