и каждый в ней тянул одеяло на себя. Собственно, контракт у меня был не с полоумными олимпийцами, а со стоящей наособицу Великой Матерью Кибелой, прародительницей всего амазонского племени. Я уничтожаю херра Тойфеля, а она взамен учит нас, как ходить между мирами, и открывает путь в следующий мир, стоящий на одну ступеньку ближе к родному дому. Здание, о котором ты говорил, было главным храмом жестокого ублюдка, местом проведение кровавых мистерий-жертвоприношений. Но мы его не рушили, просто проделали в трехметровой стене армированного железобетона несанкционированный вход, чтобы десант мог ворваться внутрь и добраться до алтаря. Рухнула эта халабуда сама, когда нам удалось уничтожить филактерий злобного божка и тот оказался выброшен во тьму внешнюю. Мадам Кибела выполнила наш договор, ибо тоже желала как можно скорее избавиться от нашей компании, сплавив ее куда подальше. Так мы оказались в этом самом мире, иначе называемым проклятым миром Содома - это именно сюда Господь на заре человеческой истории сплавил в ссылку порочных до мозга костей обитателей двух всем известных ближневосточных городов. И как раз тут я нашел униженных и оскорбленных остроухих женщин, чье положение было даже хуже рабского, вернул им человеческое достоинство и сказал: «Я - это вы, а вы - это я, вместе мы сила, а по отдельности мы ничто, и я убью любого, кто скажет, что мы не равны друг другу», после чего поставил их в строй. С этого и началось наше Воинское Единство. И уже потом на связь со мной вышел Творец всего сущего, предложив мне стать его Специальным Исполнительным Агентом, ибо гонять потерявших человеческий облик содомитов - совсем не моя работа. Вот, товарищ Зотов, в самых общих чертах начало моей истории путешественника по мирам и Божьего Бича, который одним несет нежданное спасение, а другим неотвратимую гибель.
Некоторое время мой собеседник сидел молча, как бы собираясь с мыслями, потом произнес:
- То, что ты тут сейчас сказал, звучит крайне невероятно и попросту невозможно, но я тебе верю. Наверное, потому, что я сам в последние дни пережил столько всякого разного - невероятного, и в то же время очевидного. Подумать только: катапультировавшись из подбитого самолета, я приземлился с парашютом в другом мире, в степи, где бегают давно вымершие звери, встретил там товарищей, точнее, подруг по несчастью, шел вместе с ними куда глядят глаза, расстрелял по пути все патроны, и в итоге угодил в плен к диким бабам, которые перепродали нас на пограничной заставе людям, выглядящим как помесь эсесовцев и средневековых рыцарей. Уж двойные серебряные руны зиг на вороненых доспехах ни с чем не спутаешь. Тут у кого хочешь крыша, съезжая, тихо зашуршит шифером... Но этого оказалось мало: средневековые эсесовцы перепродали нас всех троих еще раз, уже сюда, а тут все такое исконно-посконное, советское, под красными знаменами... и ведут нас после собеседования не в тюрьму, а в госпиталь. И милая женщина Галина Петровна (кто знает одного полкового начмеда, тот видел их всех) приказывает без разговоров раздеваться и на двенадцать часов ложиться в какую-то стабилизирующую ванну, причем таким безапелляционным тоном, что, наверное, подчинился бы и испытательный манекен. После подобных приключений все что угодно может оказаться правдой. Так что до тех пор, пока не получу доказательство обратного, я буду верить твоим словам. Только вот есть у меня ощущение, что рассказал ты мне не все и не до конца.
- Если рассказывать все, - усмехнулся я, - то не хватило бы и нескольких дней. Если интересно, зайди в библиотеку и спроси у Ольги Васильевны мой принтованный и слегка литературно обработанный отчет начальству, что называется «Путем меча».
- А у вас тут еще и библиотека есть? - удивился мой гость. - Откуда такая роскошь в подобных Тьмутараканях?
- У нас много чего есть, - ответил я, - в том числе и библиотека. Когда в восемьдесят девятом году Миша-меченый в ужасной спешке и хаосе выводил из Германии в чисто поле дислоцированную там группу советских войск, один из танковых полков при марше на станцию погрузки пропал вместе со всем своим хозяйством, очутившись там же, где и ты, то есть в степи мира Подвалов. Я, уже находясь здесь, в мире Содома, узнал об этом совершенно случайно, и тут же организовал операцию по сравнительно честному отжиму ценного актива и спасению изнемогающих от голода и морального разложения людей. Так у нас появились средства культурного досуга: библиотека, клуб и духовой оркестр, необходимый для организации ежевечерних танцулек. Сами танки, конечно, тоже не пропали даром, но до уровней начала двадцатого века я в основном применял их для того, чтобы до икоты пугать разную местную деревенщину, дабы не гнула зря пальцы и не лезла не в свои дела.
- Хорошо, - кивнул капитан Зотов, - пусть будет так, и недостающую информацию я почерпну в библиотеке из твоих мемуаров. А теперь мне хотелось бы знать, почему ты напрасно тратишь столько времени, чтобы убедить эдакого упрямца, вместо того, чтобы просто приказать поверить в то или это, раз уж ты такой могущественный маг, почти полубог?
- Ипическая же сила! - выругался я. - Мы тут с тобой толкуем уже битый час, а ты все никак не можешь понять, что тут между своими не может быть никакого принуждения - ни магического, ни физического. Тут у меня одни добровольцы, самостоятельно сделавшие свой выбор в пользу страшной встречной клятвы и подчиняющиеся сознательной дисциплине, так что принуждать их не нужно, да и не к чему. Принуждение у меня предназначено исключительно для разных внешних придурков: Баянов, Батыев, Гитлеров и Обам, чтобы они, наконец, поверили, что все хорошее для них закончилось, и начались сплошные египетские казни.
- Извини, командир, - смутился мой собеседник. - Просто я неправильно тебя просчитал. Я думал, что ты маньяк, который, потеряв связь с вышестоящим командованием, дорвался до неограниченной власти и сейчас вербует себе соотечественника в подельники...
- Да не нужны мне подельники, - вздохнул я, - а вот соратники совсем не помешают. Ведь я же вижу, что ты такой же, как и я, солдат своей страны, защитник земли русской, готовый драться даже на последнем рубеже хоть против Наполеона, хоть против Гитлера, хоть против Барака Обамы и Трампа.
- Нынешнего нашего американского сатану зовут Джо Байден, прозвища: «Самоходный Дед», «Джо Деменцио» и «Робот на перфокартах», - назидательно произнес капитан Зотов. - Запомни эту фамилию, а то, как повстречаетесь на узкой дорожке, так будешь знать, за что его бить.
И тут же последовал мгновенный мысленный комментарий энергооболочки:
- Джозеф Робинетт, он же Джо Байден-младший, в настоящий момент мира тысяча девятьсот семьдесят шестого года является сенатором от штата Дэлавэр, самым молодым из всех, кто занимает эту должность, ведь мальчишке всего тридцать четыре года. Пошли по его душу Кобру или мисс Зул, и они все сделают в лучшем виде: принесут тебе его отрезанную голову в маленьком черном мешочке.
- А чего ты раньше молчала? - так же мысленно спросил я.
- А ты и не спрашивал, - резонно ответило мое второе я. - А тут раз пошел такой разговор, так и справку дать было обязательно. Если мы начнем без запроса вываливать на тебя всю имеющуюся у нас информацию по Основному Потоку, то ты утонешь в ней как ежик в Марианской впадине. Усек?
- Усек, - мысленно ответил я.
И уже вслух сказал:
- Байдена я запомнил, и в мире семьдесят шестого года он у меня на свете не заживется. С лестницы там упадет (энергооболочка тихонько хихикнула) или из окна небоскреба. Но дело, собственно, не в нем. Я так круто поворачиваю миры на новый курс, что ни один американский или какой еще политикан не сможет вернуть все обратно. Коммунизм, если очистить его от очевидных благоглупостей, это не такая плохая идеология, как может показаться на первый взгляд. Но сейчас меня интересует не это. Сначала мы с тобой должны установить, что до момента лета шестнадцатого года наши воспоминания о родных мирах совпадают, что будет означать то, что они оба лежат на Основной Последовательности, и история в них развивалась самотеком, без постороннего влияния извне. Если это действительно окажется так, то мы перейдем ко второй части программы: ты расскажешь мне все, что запомнил из событий с лета две тысячи шестнадцатого года до марта две тысячи двадцать второго. Лично для меня это очень важно - как в плане текущих операций, так и на далекую перспективу.
- И что потом, товарищ Серегин? - спросил капитан Зотов. - Ты дашь мне винтовку Мосина и пошлешь воевать в пехоту? Сказать честно, внутри себя я уже согласен даже на это, хотя всего час назад подобное было для меня немыслимым.
- Нет, - отрицательно покачал головой я, - я дам тебе «Каракурт» с бортовым номером два. Это такой тактический бомбардировщик галактической цивилизации пятого уровня, в пределах планеты имеющий неограниченный радиус действия и огневую мощь, равную полку ракетоносцев, снаряженных ядерными гиперзвуковыми ракетами. Помимо всего прочего, ты должен оказаться достаточно высокоранговым воином-магом - слабее, конечно, меня, но сильнее многих и многих. Кроме того, ты смог притянуть к себе траектории тех двух девиц, вывалившихся из своих реальностей независимо от тебя, а это говорит о наличии сильных лидерских качеств.
- Я - воин-маг? - удивился мой собеседник. - Да еще и сильный лидер, как ты говоришь? Даже вообразить такого никогда не мог, всегда считал себя самым обыкновенным человеком и прежде ни разу не рвался командовать и руководить.
- Да, это действительно так! - решительно ответил я. - Тот, кто в критической ситуации за счет внутренних ресурсов организма смог «катапультироваться» из своего мира в мир Подвалов, должен иметь немалый уровень магического таланта. Тут это, можно сказать, аксиома: иначе еще не было. И еще замечено, что профессию в жизни человек с особыми талантами выбирает в соответствии с направлением своего магического потенциала: человек с талантами воина-мага никогда не пойдет учиться в медицинский институт, и наоборот. И еще: по большей части настоящий лидер не командует и не руководит, а увлекает за собой личным примером. Делай как я: рычаги от себя и вперед, газ до упора. Не спорь со мной, потому что я в этом вопросе специалист, а ты нет. Так что не ерепенься, будущий колесничий Господа, мечущий во врагов термоядерные молнии, и прими свою участь как данность. Кому много дано, с того и спрашиваться будет по высшей мерке. А сейчас скажи, ты мне сейчас ничего не хочешь сказать?