Всеобщая потребность в исцелении
В исцелении нуждаются все
Лишь немногие из нас готовы признать, что травмированы и нуждаются в исцелении. Но еще меньше людей смогут сказать, что не имеют абсолютно никаких симптомов травмы, например, из тех, что перечислены в таблице 3. Отсюда не следует, что любое отклонение от нормы является травматическим симптомом, но, тем не менее, во многих случаях это именно так. Выходит, все мы (или почти все) так или иначе травмированы. Питер Левин, терапевт психических травм, утверждает, что травмы живут в каждом из нас и при этом могут годами никак себя не проявлять[514]. В доказательство он приводит результаты различных исследований:
• сорок процентов американцев за последние три года пережили травмоопасное событие;
• от семидесяти пяти до ста миллионов американцев в детстве подвергались насилию или сексуальным домогательствам;
• тридцать процентов замужних американок и тридцать процентов беременных подвергались избиениям со стороны своих мужей и партнеров, что, разумеется, травмировало и плод;
• от насилия или в войнах пострадал почти каждый житель планеты;
• под удары стихийных бедствий попадало бесчисленное множество человеческих сообществ;
• травмы – это основная причина психических расстройств, в том числе столь распространенных депрессии и тревожности.
Есть и другая причина поверить во всеобщую необходимость исцеления. В главе 14 мы писали о том, что Великое Падение было спровоцировано травмами, накопившимися вследствие климатических изменений и жестокой борьбы за истощающиеся ресурсы. В результате в Северной Африке и Передней Азии зародились и возвысились доминаторские цивилизации, которые за следующие несколько тысячелетий сумели распространить травмы на весь остальной мир. Наша духовная дисгармония, выливающаяся в войны, иерархию и жесткую конкуренцию в обществе, гендерную дискриминацию, подавление сексуальности, – это часть наследия тех времен. Стремление сбежать прочь от горестей этого мира к власти, деньгам и авторитету – все это попытки заполнить разверзшуюся внутри нас пропасть[515]. Эти явления настолько укоренились в нашей повседневной жизни, что теперь мы считаем их нормой. Мы уже не понимаем, что именно травмы так искажают нашу истинную природу.
Впрочем, Питер Левин описывает ситуацию несколько по-другому. Он полагает, что приоритет, который нынешняя культура отдает познающему рассудку – это следствие разрыва между ним и более примитивными инстинктивными и эмоциональными составляющими нашего «Я». А поскольку эти связи нарушены, мы больше не способны почувствовать себя частью целого – природы, семьи и так далее. Здесь П. Левин как раз и видит корень всех травм, причину нашего вечного одиночества, взаимного недоверия, зависти, борьбы и постоянных войн. Чтобы вновь стать по-настоящему человечными, вернуться к любви и заботе друг о друге, мы должны воссоединить три ныне разрозненных составляющих нашего триединого разума. Левин пишет следующее: «Окончательная цель нашей эволюции, долгого пути от животного к человеку – именно в этом превращении, в полной реализации всех заложенных в нас возможностей. Мы можем быть и жестокими воинами, и любящими родителями, и кем угодно еще»[516]. Кроме того, слияние воедино осколков нашего разума должно открыть нам доступ к новым состояниям сознания[517].
Наша культура в принципе отвергает существование травм. В этом – одна из основных причин, мешающих нам признаться в собственной травмированности. Этакий коллективный синдром отрицания. В результате мы чувствуем, что буквально сходим с ума; врачи из-за отсутствия видимых причин беспокойства будут ставить нам диагноз «ипохондрия», друзья и родственники станут побуждать нас к деятельности, несмотря на нашу эмоциональную неготовность к этому. Поэтому мы и избегаем исцеления, направляя всю силу рационального разума на подавление и отрицание симптомов. Но, говорит Питер Левин, в данном случае разум оказывает нам плохую услугу[518].
Если мы будем и дальше жить, не прислушиваясь к мягким убеждениям внутреннего «Я» повернуться к травме лицом, наша сила из показной и иллюзорной станет реальной. Но вместе с тем будет разрастаться и травма, все более укрепляясь и укореняясь в наших душах. При этом внутренние напряжения, пойманные в сети нервной системы, постепенно превратятся там в бомбы замедленного действия и застынут в ожидании малейшего толчка… Истинная же смелость – не в отрицании и подавлении, а в открытом признании травматических переживаний.
Трудности исцеления и его польза
Большинство людей чувствуют, как все их существо – физически, эмоционально и даже сознательно – противится заглянуть в тот уголок самих себя, где притаилась травма. Противится так, будто бы это – ящик Пандоры. Нам кажется, что легче оставить все, как есть, ведь вступление на путь исцеления требует концентрации воли и сознательных усилий. Нужна немалая смелость, чтобы нырнуть в темный омут собственной души, на дне которой может поджидать эмоциональная боль. Требуются терпение и настойчивость, чтобы дождаться, пока исцеление принесет плоды – ведь подсознание прячет травматические воспоминания весьма глубоко и надежно и изобретает множество способов отвлечь от них внимание. Но польза от исцеления стоит любых усилий. Исцеление не только несет освобождение от телесных и душевных недугов – оно открывает возможности, о которых мы прежде и не мечтали. Оно дарит достоинство и уверенность в себе, смелость и силу. С исцелением приходит понимание того, кто мы есть на самом деле, и освобождение от эгоистической потребности в деньгах, власти и почете. Вместе с алко– и наркозависимостью исцелившегося человека покидает нездоровая жажда материальных благ. Зарастают эмоциональные раны, уходит раздражительность. Исчезают агрессия, жестокость и тяга к насилию, уступая место миру – с собой и со вселенной. Исцелившись, мы открываемся навстречу творческой деятельности и переменам к лучшему.
Питер Левин утверждает, что исцелившись и высвободив сдерживаемую травматическую энергию, «мы сможем достичь небывалых прежде высот мудрости и мастерства. Излеченная травма – это бесценный подарок, ведь, исцеляясь, мы вновь окунаемся в общий поток бытия с его приливами и отливами, несущими сострадание, гармонию и любовь». Для наглядности он рисует образ дерева с поврежденным стволом, которое затягивает свою рану причудливыми каповыми наростами и обрамляет ее молодыми ветвями, изогнутыми неповторимым образом. «Именно то, как дерево справляется с болезнью или увечьем, придает ему утонченную индивидуальность и красоту»[519]. Целительница Сандра Ингерман пишет: «Чтобы слить свою жизнь с жизнью вселенной, прежде всего нужно отказаться от понятия силы как личной власти. Единственная подлинная сила в мире – это сила природы. Только она может трансформировать один вид энергии в другой, даже энергия болезни преображается под ее действием… Обладая истинной силой, можно научиться превращать страдание в радость»[520].
Получив травму, наша душа как бы распадается на части, и одна из этих частей – самая травмированная – теряется. Сандра Ингерман разыскивает пропавшие осколки душ и возвращает их пострадавшим. По прошествии некоторого времени эти люди ощущают, что воссоединение с частичкой самих себя вернуло им полноту жизни и яркость красок, придало небывалую силу и энергию. И, как правило, они перестают мучить себя, своих ближних и планету, становятся менее субъективными и критичными в суждениях, с большей готовностью принимают окружающих, хотя сами становятся более независимыми. У них открываются глаза на отношения с близкими людьми, поэтому их браки крепнут. Другие люди сами тянутся к ним, привлеченные очарованием цельной личности. В этих метаморфозах происходит подготовка человека к великому действу – сознательному и ненасильственному изменению общества и мира в целом к лучшему. Для этого нужны внутренняя сила, смелость, уверенность, готовность действовать, эмпатия, сострадание и уважение к окружающим – и исцеленные люди находят все это внутри себя. Вместе с тем они больше не испытывают нужды ни повелевать, ни подчиняться. Питер Левин говорит так: «Я верю, что в человеке изначально заложена способность не только к самоисцелению, но и к избавлению всего мира от его травм»[521].
Как встать на путь исцеления?
По нашему мнению, цель исцеления – трансформировать воспоминания о прошлом, а не просто копаться в них. Расстройства, вызванные травмой, следует лечить так, чтобы как можно скорее вернуть человека к полноценной жизни – быстро, надежно и, по возможности, безболезненно. Иными словами, нужно сконцентрироваться на настоящем и будущем, а не на прошлом, чтобы исцеленный человек смог сказать: «Я живу, а то, что было – было давно и теперь закончилось»[522]. Такого же мнения придерживается психиатр Джудит Герман: в работе с пациентами она старается добиться того, чтобы воспоминания о травме беспокоили их не больше, чем любые другие. Продуктивно переосмысленные страдания становятся частью опыта, на основе которого можно строить новую, более полную жизнь[523].
Существуют сотни способов исцеления, основанных на различных теориях. Здесь можно встретить и методики самопомощи, и приемы нетрадиционной медицины на любой вкус, и авторитетные, проверенные временем методы психотерапии и психиатрии. Разобраться в этом многообразии и подобрать курс лечения довольно непросто, особенно потому, что многие специалисты подчас сочетают в своей работе несколько методов. Бабетта Ротшильд, терапевт психических травм, пишет: «Каждый из методов кому-то помогает, а кому-то – нет. У каждого подхода есть и достоинства, и недостатки… Панацеи в лечении травм не существует. Иногда ключом к успеху становится не сам метод, а личность целителя и его отношения с пациентом»[524]. Идея собственного пути к исцелению, проложенного в соответствии с особенностями личного мировосприятия пострадавшего, действительно хороша. Не менее важно (а иногда – важнее всего) встретить специалиста, заслуживающего доверие, заинтересованного в результате, а не в оплате за сеанс, и прийти с ним к полному взаимопониманию[525]. К тому же многие курсы лечения непродолжительны и не предполагают многолетних дорогостоящих консультаций. Ни объем книги, ни квалификация ее авторов не позволяют провести детальный анализ всех известных методик; более важным нам кажется предложить читателю некое общее руководство, основанное на нашей теоретической подготовке и практическом опыте – и как целителей, и как пациентов.
Зачастую ощущается недостаток надежных и подтвержденных исследованиями данных об эффективности большинства методик лечения травм; исключение здесь составляет когнитивно-поведенческая терапия. В классической психиатрии это наиболее общепризнанная методика, обладающая солидной теоретической базой, подкрепленной практическим опытом[526]. Ее цель – в изменении чувственных, мыслительных и поведенческих паттернов пациента. В ходе специальных процедур больные сталкиваются лицом к лицу с пугавшими их прежде ситуациями, пересматривают свои убеждения и вырабатывают новые модели поведения. Десенсибилизация и коррекция переработки информации с помощью движений глазных яблок – это еще одна авторитетная методика, в ходе которой у больного вызываются движения глаз, характерные для фазы быстрого сна. Это помогает оживлению травматических воспоминаний и их дальнейшей переработке[527]. Большинству остальных методов сложно отыскать научное подтверждение, поскольку они более субъективны и во многом определяются интуицией целителей. К тому же солидные ученые склонны априорно отрицать состоятельность любого метода, как-то связанного с духовностью или мистицизмом, будь то путешествие шамана за потерянной душой или молитва. Зато о действенности подобных практик часто рассказывают сами пациенты.
Некоторые методики стремятся подавить, пригладить или стабилизировать симптомы у пациента, чтобы таким образом вернуть его к полноценной жизни. Нередко для этого используются психотропные лекарственные средства. Их действие сродни пробке, закупоривающей горлышко бутылки с джинном – ужасом и яростью. Однако эта же пробка может препятствовать и исцелению, для которого тоже необходимо высвобождение эмоций[528]. Еще один способ снять симптомы травмы у клиента – внести изменения в его мыслительные и поведенческие паттерны, как это делается в рамках когнитивно-поведенческой терапии. Их отсутствие, несомненно, позволяет вести нормальную жизнь, но сама травма остается при этом незалеченной и, существуя бессимптомно, продолжает, пусть и в меньшей степени, отрицательно влиять на человека.
Множество методов основываются на воскрешении в памяти травматического события и повторного его переживания. Регрессионная терапия и гипноз восстанавливают утраченные воспоминания, такой же эффект дает и путешествие шамана за потерянной душой. Но подобные практики достаточно спорны и иногда ведут к возникновению ложной памяти о событиях, в действительности не происходивших. После пробуждения воспоминаний о травматическом событии запертая внутри человеческой души травма должна каким-то образом найти выход наружу. В рамках психоанализа и некоторых других методик путем к этому высвобождению принято считать интенсивный катарсис[529]. Однако Питер Левин на личном опыте убедился, что катарсис может наделить человека ложными воспоминаниями, вместо того чтобы открыть доступ к истинным, и не исцелить, но лишь усугубить травму[530]. В следующей главе ложные воспоминания и повторное переживание травмы обсуждаются более подробно.
Эти и другие противоречия, окружающие процесс исцеления травм, легко могут сбить с толку неопытного человека. Брюс Перри указывает, что в лечении ПТСР у детей особенно часто можно столкнуться с прямо противоположными рекомендациями: например, некоторые специалисты советуют по возможности больше говорить о самом происшествии, в то время как другие считают нужным сосредоточиться на вызванных им практических проблемах с обучением, отношениями в обществе и так далее[531]. Поэтому прежде чем идти к тому или иному терапевту или целителю и вставать на предложенный им путь исцеления, не лишним будет ознакомиться с объективной информацией и рассказами клиентов о разных специалистах и их методах лечения. Но в первую очередь доверять нужно собственному опыту и интуиции. Не стоит бояться обращаться к разным терапевтам и менять методики в поисках наиболее подходящего лично вам варианта. Но говоря «подходящего», мы не имеем в виду «удобного», ибо удобство может означать как раз отсутствие всякой внутренней работы.
Бабетта Ротшильд утверждает, что если целитель просто наблюдает своего подопечного без активного вмешательства, это в итоге приводит либо к потере доступа к травматическим воспоминаниям, либо к их внезапному и сокрушительному прорыву. Поэтому идеального целителя Б. Ротшильд представляет так: он должен достаточно твердо направлять пациента в нужную сторону и при этом пользоваться его абсолютным доверием; клиент же должен быть спокоен за собственное здоровье и ход всего процесса[532]. Пройдя курс терапии, обязательно следует спросить себя: «Мне помогло? Стал ли я спокойнее и увереннее в повседневной жизни? Вспоминаю ли я теперь о былых несчастьях без содрогания?» Если ответ утвердительный, значит, лечение и вправду сработало.
Для успешного исцеления, бесспорно, необходима поддержка семьи, друзей, общины и так далее. Очень важно, чтобы рядом был хотя бы один человек – друг или родственник, – который бы понимал суть процесса и был готов оказать пациенту любую помощь между сеансами. Исследования среди ветеранов войны во Вьетнаме показали, как нужна травмированным людям общественная поддержка и одобрение. Бывшие солдаты отчаянно нуждались в том, чтобы рассказывать свои истории – об ужасе и позоре – вновь и вновь и слышать в ответ, что любой в их ситуации повел бы себя точно так же[533]. Но вместо этого многих ветеранов с ПТСР окружающие отвергали как помешанных. Сандра Ингерман считает, что шаман смог бы отыскать потерянные осколки душ таких людей, но его путь будет проделан зря, если общество не станет помогать пострадавшим собрать эти осколки в единое целое. Сегодня мало кто из нас может похвастать, что чувствует за своими плечами постоянную общественную поддержку; изоляция же сама по себе травмирует многие души[534].
Несколько слов о безопасности
По словам Бабетты Ротшильд, главная задача терапевта – не навредить пациенту и вызвать у него стойкое чувство защищенности. Однако ни один метод лечения не может гарантировать полной безопасности. Незалеченную травму Б. Ротшильд сравнивает со скороваркой: нельзя резко открывать крышку, не выпустив пар, если, конечно, не добиваешься взрыва. Иначе говоря, при высвобождении или повторном переживании сильных эмоций многое зависит от опыта и интуиции терапевта. Для него жизненно важно в данном случае чувствовать клиента, ощущать уровень его возбуждения и при необходимости уметь вовремя обуздать его эмоции, прежде чем те выйдут из-под контроля. В случае неудачи пациента ждут приступы паники, душевный надлом, болезни, навязчивые воспоминания и мысли о самоубийстве. Разумеется, приурочить все эти симптомы к сеансам лечения невозможно, именно поэтому пострадавшему необходима постоянная личная поддержка и вне стен кабинета психотерапевта.
Под ответственностью целителя также остается поведение пациента после окончания курса терапии: необходимо убедиться, что человек без страха вступает в новую жизнь. Ведь в противном случае не исключены суицидальные настроения, несчастные случаи вследствие смятенного состояния мыслей и чувств, госпитализация с ухудшением и так далее. Если при этом будет диагностировано психическое расстройство, психотропные вещества, часто применяемые для снятия симптомов, помешают (как минимум, временно) завершению процесса исцеления. В случаях, когда возникают подобные проблемы, методику исцеления следует признать не подходящей данному пациенту. Например, некоторые пострадавшие не выдерживают лечения, если оно связано с восстановлением памяти о былых несчастьях. Простое снятие симптомов и развитие способности бороться с трудностями оказывается для них гораздо полезнее[535].
Размышления
Описанные в этой главе методики исцеления были разработаны для взрослых людей – способных взвешивать различные варианты, выбирать наиболее подходящий именно им и умеющих связно описать свои переживания и симптомы. Но многие серьезные травмы настигают людей в утробе матери, при родах и в младенчестве, когда ни речевые навыки, ни когнитивная память еще не сформированы. Именно такие травмы оказываются запертыми в глубинах человеческой души до самой зрелости. Исцеление возможно и в таком случае, но процесс этот крайне медленен и сложен.
Есть и другой выход: приниматься за лечение травмы в младенчестве – сразу после ее возникновения. Тем более что исцелению ребенка сильно помогают, казалось бы, обыденные вещи: ласковые прикосновения, убаюкивание, любящий взгляд, своевременный уход и утешение (см. главу 18). Кроме того, существует множество методов лечения – они подходят и детям, и взрослым – которые не предполагают вербального общения. Сюда относятся снятие мышечного напряжения, расслабляющий массаж, надавливание и постукивание по акупунктурным точкам. Есть и духовные (или энергетические) пути к восстановлению, когда целитель использует силу собственного сознания и энергетического поля: обволакивает ими младенца, успокаивает его и помогает высвобождению скопившейся энергии возбуждения.