угодливо и вызывающе смотрящих на него людей.
Он никак не ожидалтакого и не знал, что делать.
Но молчать дальше исоглашаться со всем этим было нельзя.
И он сказал:
- Вам, конечно,знакомо известное выражение, что новая метла по-новому метет. Так вот, можетена меня обижаться. Можете, нет. Это ваше личное дело. Но, по моему глубочайшемуубеждению, православную газету должны делать православные люди. Хотите в нейдальше работать, то вы, Светлана, начинайте ходить в храм, а вы, Булат,креститесь и продолжайте. Но с этой минуты я запрещаю на одном и том жекомпьютере создавать православную газету и писать рок-музыку, которая критикуетсяна ее страницах. Нельзя здание благого дела строить на фундаменте лицемерия иобмана. Все, совещание окончено. С теми, кто согласится с моими требованиями,мы начнем завтра делать не просто очередной номер, а создавать новую газету!
С чувством выполненногодолга Александр вышел из редакции и около стройки увидел громогласно руководившегостроителями отца Льва. Тот, в отличие от благочинного, к счастью, был втемно-зеленом подряснике, и поэтому полосы от крашенной скамейки на нем были почтине заметны.
Выслушав возмущениеАлександра, которое тот излил первому встречному человеку, к тому же -священнику, он одобрительно хлопнул по его плечу тяжелой рукой и сказал:
- Молодец! Правильно!Давно пора. Только, боюсь, не так-то просто это будет сделать…
- Почему? – удивилсяАлександр.
- Поживешь - увидишь!
- Ладно, хорошо! – снедоумением пожал плечами Александр и передал ему просьбу Веры прийти к ней.
- Какой еще Веры, а…той самой! – вспомнил отец Лев и нахмурился: - Да я бы и рад, но когда? Скажией, пусть подождет! Молится больше! Читает акафисты! А у меня, сам видишь: тослужба, то стройка… Ах, ты… Ну кто, кто так кладет кирпич? Что ты горбатого мнелепишь?!
Отец Лев, ахнув,бросился к строителю и, выхватив у него мастерок, сам принялся показывать, какнужно вести кладку.
Александр,полюбовавшись тому, как ловко у него это получается, направился дальше.
Перед храмом онвстретил отца Игоря.
На этот раз он был впоношенном черном подряснике.
Александр ожидал, чтоблагочинный похвалит его, одобрит такое начало работы.
Но он, почему-томорщась, выслушал Александра, тяжело вздохнул и неожиданно сказал:
- Ох, и наломал же тыдров… Ну да ничего. Я как-нибудь все улажу. Только ты больше не торопи события!И ничего не делай впредь, сначала не посоветовавшись со мною!
- Что уладите? Почемуналомал? – ошеломленно спросил Александр.
- А это тебе вот онобъяснит! – ответил отец Игорь и показал на подходящего… отца Никона! - Я егоспециально привез на день раньше, чтобы он тебя ввел в курс наших дел, но, увы,опоздал! Всё, мне пора к твоим подчиненным, пока они, и правда, чего доброго, неразбежались!
Благочинныйнаправился к домику. Александр, благословившись у духовного брата, снедоумением посмотрел на него:
- А в чем собственнодело? Я ничего не пойму!
И в третий разрассказал о том, что видел в редакции и как отреагировал на это в качестве еенового редактора.
- Да нет, ты поступилсовершенно верно, - внимательно выслушав его, сказал отец Никон. – Я и сам бытакого не потерпел! Только видишь ли… Тут есть некоторые местные особенности.Например, Светлана работает за такую зарплату, на которую не согласится ниодин, даже начинающий компьютерщик. Дядя ее, кстати, спонсор нашей газеты, ее вправославную редакцию специально устроил, чтобы девчонка в этом огне тяжелогорока совсем не сгорела. А она и рада стараться – лишь бы быть рядом со снабжающимее новыми песнями композитором… Гриша Жилин – тот вообще метил на должностьредактора и вряд ли рад твоему появлению здесь. А что касается Булата… Так ведькомпьютер, на котором верстаем газету, – это его личная собственность…
- Что?! – ошеломленнопереспросил Александр.
- Увы! – подтвердилотец Никон. - У отца Игоря нет пока средств, чтобы приобрести такой… Есть,правда, друзья - Петр с Надеждой, которые выручают нас, когда Булат уходит вотпуск или уезжает на гастроли. Но у них своя полиграфическая фирма, и импрактически некогда заниматься посторонней работой. Разве что только в видеисключений и из уважения к отцу Игорю, который боится лишний раз потревожить их.Так что, вот тут какие сложности, брат…
Вот это да!
Такого поворотасобытий Александр никак не мог ожидать…
- Да ты не переживай!– похлопал его по плечу отец Никон. – Для отца Игоря – это всего лишь маленькаякапля в море его проблем. Он ведь, после того, как восстановил из руин этотхрам, понял, что теперь главное – восстановление человеческих душ. Поэтомувозложил всю остальную стройку на отца Льва, а сам занялся огромным, как теперьпринято говорить, проектом: создает сейчас в центре города большойдуховно-просветительский центр. Там будет и клуб молодой православной семьи, изал для выступлений известных православных проповедников, концерты православнойпесни и музыки, и многое еще что… Но деньги-то сами с неба не падают. Вотпомимо церковных служб и духовного окормления такого большого округа, как наш –у него постоянные встречи, переговоры… Ну и – исправление тех дров, которые мытут ломаем, пока он отсутствует! Кстати, за газету он болеет особо. Это – еголюбимое детище и давняя мечта. Он ее, маленькую, поднимал как ребенка изпеленок. И теперь вот, как однажды признался, даже по ночам прикидывает, каклучше оформить большую!
Александр хотелпожаловаться на то, что благочинный не сразу одобрил публикацию его романа вгазете, сказать: разве это ему одному надо, разве он пишет для самого себя?..Но отцу Никону было уже некогда.
Попрощавшись с ним, Александрнемного почитал в храме на службе, которую вел отец Лев, и, несмотря на то, чтотот похвалил его громкий голос и правильно поставленное монастырское чтение,направился домой к Вере в самом что ни на есть прескверном настроении.
«Две такиеоплошности, – с сокрушением думал он. - И когда – в самый первый день!»
Что же дальше-тобудет?..
4
Два дня Клодийсловно не замечал Альбина.
На третий сновавызвал его и, сделав небрежный жест в сторону лежавших на столике свитков,сказал:
- Прочитал.Правда, пока одну только книгу. Если не ошибаюсь, Евангелие от Иоанна. И немогу понять: как ты мог поверить какому-то сыну плотника и горстке безграмотныхрыбаков? Разве можно, не то чтобы верить в это, но даже относиться к тому, чтонаписано в ней, всерьез?
Альбин сделал шагвперед, чтобы начать защищать то, что сказано в Священных книгах, но Клодий, недавая ему раскрыть рта, знаком велел садиться и слушать.
- С любым другимхристианином, я тебе уже говорил, что бы немедленно сделал! – с присущей емупрямотой сразу сказал он. - Но ты – не любой. Тут дело особое. Я не хочу терятьтакого помощника. И, кроме того, это было бы неблагодарно по отношению к тебе.Ведь ты не раз выручал меня, причем, порой от смертельной опасности!
Клодий взялподушку, подоткнул ее под бок и, советуя Альбину тоже устроиться поудобнее,доверительно сказал:
- Послушай, мы стобой самые умные люди в Риме, а следовательно, и во всем мире! Я – потому чтосумел нажить огромное богатство и не потерять его, несмотря на то, чтоВеспасиан, специально, давая предприимчивым людям разбогатеть, потом выжимал ихкак губки, а Домициан просто уничтожал, забирая все ими нажитое в казну. Ты –уже потому, что являешься моим помощником и доверенным лицом. Иного я просто быне приблизил к себе!
Клодий помолчал ис усмешкой заметил:
- Меня тебе,разумеется, обратить в эту нелепую веру не удастся. Но я надеюсь образумитьтебя. Спасти, уберечь, сохранить, как помощника и как… друга!
Альбин судивлением посмотрел на Клодия. Он еще ни разу не называл его своим другом.
А тот, полулежа,сделал ораторский жест, призывающий ко вниманию, и воскликнул:
- Вся эта твоявера - сплошная утопия! Причем, гораздо бо̀льшая, чем остров ТапробанаЯмбула или государство Солнца Аристоника! Ты только сам… сам, - Клодийнесколько раз постучал себя согнутым пальцем по виску, - а не чужим умом,подумай, к чему призывает этот твой Иисус Христос? К какому-то непонятномупокаянию, к наиглупейшему самоотречению, к безрассудному уходу от всего того,что только может быть дорого и приятно в этой жизни. А главное…
Клодий, видимо,бравший в свое время уроки у хороших риторов, сделал многозначительную паузу,чтобы подчеркнуть всю важность того, что он скажет сейчас, и повысил голос:
- Он призывает - клюбви! И к кому? К тому, кто не может отплатить тебе добром! Но это ещеполбеды, это еще можно как-то понять. Признаюсь, мое сердце тоже не из камня, в нем иногда бывает жалость. И хотя я придерживаюсь многовекового убеждениянаших предков, что подача милостыни – есть признак малодушия и слабости,все-таки иногда подаю ее… Но ведь Он предлагает любить – и ненавидящего тебя,творящего тебе зло, более того, убивающего тебя!!! Это-то как прикажешьпонять?!
Клодий знакомпопросил Альбина наполнить им кубки из стоявшего на столике кувшина, отпилглоток и продолжил:
- Ну разве неутопия призывать к такой любви в мире, который извечно наполнен злом? Где междулюдьми всегда отношения строились по принципу «око за око и зуб за зуб»? Гдечеловек человеку - волк! Где все построено на праве сильного! Или ты забыл, что