увидел на кухонном столе банку сгущенки, пряники, сыр, копченую скумбрию, ветчину,грецкие орехи и большие зеленые яблоки.
- Вот! Выполнилазаказ вашей хозяйки! – показывая на них, скромно сказала Гульфия.
- Спасибо! –обрадовался Александр и услышал в ответ уже не вежливое, а искренне-радостное:
- Это вам спасибо! Ато все ей «ничего не нужно» или в лучшем случае, какую-нибудь кашку. А так хотьне зря сегодня приходила. Да и Верочка, смотрю, с вашим появлением ожила. Вон,какая умница и красавица сразу стала!
Она улыбнуласьАлександру, как старому знакомому – видно, Вера успела вчера рассказать ей онем только хорошее - и ушла.
- Ну зачем ты так? –оставшись наедине с Верой, накинулся на нее Александр. - Тебе же нельзя многоразговаривать. С бронхитом не шутят! Хочешь, чтобы в воспаление легких перерос?
- Да нет, ничего… -усталым голосом ответила Вера и виновато посмотрела на Александра: - Прости, ясвоим кашлем, наверное, тебе всю ночь не давала спать? - и в ответ на егонедоуменный взгляд, объяснила: - Слышала, как ты на нашем скрипучем диваневорочался.
- А-а, вот оно что! –понял Александр и решил успокоить безнадежно больного человека святой, какиногда называют ее, ложью. – Да нет, - сказал он, - просто в голову все этиримляне-эллины лезли. Книгу ведь срочно сократить надо. А это – как по-живомурезать!
- Ничего, зато послегазеты она выйдет на широкий простор! – успокоила его Вера.
- Дай-то Бог! –мечтательно проговорил Александр и, глядя на ее любимые продукты, нетерпеливопотер ладони: - Ну что, позавтракаем?
- А утреннее правило?– с недоумением глядя на Александра, напомнила Вера. – Ты же говорил, егоследует читать до еды!
- Ах, да – совсемзабыл!.. – смущенно пробормотал тот. – Ну что, тогда пошли ко мне?
Вера с радостьюсогласилась.
Они вошли в егокомнату, и Александр - по-монастырски - быстро и монотонно прочитал всеположенные утренние молитвы.
- А почему ты их такчитаешь? – спросила Вера, когда они вернулись на кухню, и Александр принялсяразжигать газ и ставить чайник.
- Как это? – не понялон.
- Ну, без выражения,что ли. Говоря словами классика – как пономарь!
- А я пономарь иесть! – засмеялся Александр и уже серьезно, нарезая сыр, хлеб, рыбу, принялсяобъяснять: - Видишь ли, после того, как я первый раз читал братии в храме,вкладывая чуть ли не в каждое слово побольше чувства, выделяя то, что считалглавным, и слегка подвывая, один монах подошел ко мне и спросил: «А почему тымолился сейчас место меня?»
«Как это?» - вот также, словно ты сейчас меня, не понял его я.
И тот ответил:
«Да мне просто ужеместа для своих чувств не осталось!»
- С тех пор я и сталчитать молитвы, не вкладывая эмоции в свой голос. Стараясь только строжайшесоблюдать все ударения – ведь это может изменить весь смысл - и тщательновыговаривать каждое слово.
Александр посмотрелна Веру – правильно ли та поняла его – и на всякий случай уточнил:
- Я не слишком громкочитал?
- Нет, а что? –удивилась она.
- Да просто, если вдругразойдусь, то давай знать. А то меня ведь настоятель учил читать в огромномреставрируемом храме при звуке одного а то и двух отбойных молотков.Представляешь, какой грохот шел? А ты читай. Да чтоб каждому из молящихся всебыло слышно и понятно! И попробуй только не выполнить его указания!.. Вмигвылетишь из монастыря!
- Строго, смотрю, онтебя там держал! – покачала головой Вера.
- За что я ему доконца жизни буду благодарен!
- А значит, и я теперьтоже! – добавила Вера и спросила: - А что означает эта молитва - «Святы̀йБо̀же, Святы̀й Крѐпкий, Святы̀й Безсмѐртный, помѝлуйнас»?
- О! У нее оченьинтересная и поучительная история! – охотно ответил Александр. – Рассказать?
- Да! Но только потом– продолжишь рассказывать мне о монастыре! – предупредила Вера.
- Хорошо, - смеясь,пообещал Александр и, становясь серьезным, начал: - Это – так называемаяАнгельская песнь Пресвятой Троице, или «Трисвятое».
- Ангельская песнь?Почему?
- Потому что еевоспевают святые Ангелы, окружая на небе престол Божий.
- А кто это видел?
- Ты слушай и неперебивай! - посоветовал Александр и после того, как Вера села, словно ученица,смиренно сложив на коленях руки, продолжил: - Христиане стали употреблять ееспустя 400 лет после Рождества Христова. Однажды в столице Византии -Константинополе было сильнейшее землетрясение. Рушились дома и целые селения.Сам царь, а это, если не ошибаюсь, был Феодосий Второй, вместе с народом, вужасе обратился к Богу с молитвой. И вот, во время этого общего моления, одинблагочестивый отрок на виду у всех вдруг был невидимою силою поднят на небо, апотом также невредимым спущен опять на землю. Оказавшись внизу, он поведалокружавшему его народу, что слышал на небе, как святые Ангелы пели: «Святы̀йБо̀же, Святы̀й Крѐпкий, Святы̀й Безсмѐртный!» Иумиленный народ, повторив эту молитву, прибавил: «Помилуй нас!», иземлетрясение сразу прекратилось.
Александр помолчал и,подумав, добавил:
- Теперь эту молитвуежедневно читаем и мы. Дома и на церковных службах. Но вот что досадно: мы настолькопривыкли к ней, что произносим порой скороговоркой, не вдаваясь умом и сердцемв ее историческую память и суть. А ведь в этой молитве – великая, нет –величайшая, раз она даже землетрясения останавливает - сила!
Закончив отвечать навопрос, Александр прочитал молитвы перед вкушением пищи и, видя, что Вера,вместо еды ждет от него продолжения рассказа о монастыре, продолжил: - Да, вмонастыре вообще все было непросто. Ранний, в половине пятого утра, подъем,ежедневные – утром и вечером - службы, тяжелая, особенно у трудников и послушников,да и у монахов тоже - работа, постоянная молитва… Хотя порой, бывали и забавныевещи. Вот, например, у нас был один послушник. Между прочим, наизусть всеЕвангелие от Иоанна знал. Теперь «Апокалипсис» учит. Так он ляжет иногдапосреди братской кельи. А это - человек десять вокруг. Руки, как покойник, скреститна груди. И начинает с надрывом читать по себе канон, который читают надумирающим человеком при разлучении его души от тела.
- А это еще зачем? - неподдерживая предлагающей разделить веселье улыбки Александра, ужаснулась Вера.
- Ну так, наверное,на всякий случай! – пожал плечами Александр и объяснил: – Дело в том, чтоникому не известно, в какой час и даже миг приберет нас к себе Господь. Ведьумирают и старые, и молодые. И смертельно больные, и совершенно здоровые. Поройни с того ни с сего – мгновенно. А этот канон очень помогает душе, которойстановится тогда особенно страшно!
Вера внимательнопосмотрела на Александра и, вдруг став необычайно серьезной, сказала:
- Александр, есликогда со мной… ну когда я буду умирать, пожалуйста, прочитай тогда и надо мнойэтот канон.
- Да ладно тебе! Этонеизвестно еще, кто из нас по кому читать его будет! – оборвал ее Александр, ноВера, не обращая внимания на то, что это усилит кашель, повысила голос иумоляюще потянула к нему руки:
- Прошу тебя! Дайслово!!!
- Ну, ладно! Хорошо…Даю, раз ты просишь! – пообещал Александр и неожиданно улыбнулся: - Авообще-то, это хорошо, что ты вдруг заговорила о смерти!
- Что? – вздрогнулаВера и зябко поежилась.
- Да-да, - подтвердилАлександр. – Обычно мы боимся не то что говорить или читать, но и даже думать оней! Стараемся побыстрей перевести тему такого разговора или поскорейперелистать страницы книги, где говорится о ней, а то и вовсе захлопнуть ее!
- А что, разве это неправильно? – удивилась Вера.
- С мирской точкизрения неверующего человека все, вроде бы, верно. Но если взглянуть на это синой стороны… - Александр оборвал себя на полуслове и быстро спросил: - Вот ты,например, какую бы предпочла смерть – неожиданную или в полном сознании?
- Конечно, внезапную!– не задумываясь, ответила Вера и, видя, что Александр, словно учитель переднеправильно отвечающим на вопрос учеником, отрицательно покачивает головой,обеспокоенно спросила: - Что – опять что-то не так?
- Конечно, нет! Да,смерть, безусловно, страшна. Во-первых, наша душа, которая прекрасно знает, чтоона бессмертна, всячески противится даже мыслям о ней. Во-вторых, это - переходв иной мир, неведомый, незнакомый. Тут из города в город или из страны в странуперебраться – и то порой страшновато. А здесь - совсем иные масштабы и главноезначение для всего нашего существа! И, тем не менее, православные люди,понимая, что после смерти только и начинается настоящая жизнь, а эта земнаяжизнь лишь подготовка к Вечности, всегда думали и думают совсем иначе!
Александр, неожиданносорвавшись с места, сбегал в комнату и, вернувшись, для большей убедительности показалВере монету – старинную копейку 1759 года.
- Вот, смотри -сказал он, - наши предки, мало того, что старались жить по заповедям и,согрешив, сразу спешили каяться, но и просто мечтали успеть перед смертьюисповедаться и причаститься. А затем – в полном сознании идти к любящему иждущему их Богу. Раньше считалось величайшим горем, если человек уходил изжизни, не успев сделать этого…
- А как же тогда навойне? – резонно спросила Вера.
- На войне нашипредки как раз и успевали! – успокоил ее Александр. - Они заранее, особеннозная, что предстоит наступление или наоборот отражение тяжелого натиска врага,причащались у полковых священников. И после этого шли в бой уверенные, что если